Пекин сделал все возможное для продвижения своих собственных интересов, которые институционально могут ограничить позиции России в регионе. Хотя влияние России в Центральной Азии ослабевает, оно не исчезло полностью, и вряд ли это произойдет, пишут авторы Фонда Джеймстауна для Oilprice.com.
Китайская Народная Республика (КНР) наконец-то приступила к реализации своего долгожданного железнодорожного проекта в Узбекистане. Второстепенной задачей саммита Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), состоявшегося в сентябре 2022 года, было принятие официального решения о начале активной работы над железной дорогой (The Diplomat, 26 сентября). Такое сотрудничество вошло в тенденцию по всей Евразии, потому что события последних месяцев, в частности конфликт на Украине, указывают, что Россия быстро теряет контроль над Южным Кавказом и Центральной Азией. Государства Центральной Азии особенно уязвимы для итогов СВО, организованной Москвой, поскольку регион уже страдает от его негативных экономических и политических последствий.
Основной потерей Кремля в вопросах регионального влияния является ослабление его позиций как гаранта безопасности для соседних стран. Негласное «разделение труда» в регионе, когда Россия обеспечивает стабильность посредством военной и полицейской помощи, а КНР выступает в качестве экономического тяжеловеса, быстро сходит на нет, поскольку Москву больше не считают надежным партнером и союзником.
По мере того, как доверие ослабевает, ослабевает и готовность государств Центральной Азии полагаться на Россию. Например, эскалация пограничного конфликта между Кыргызстаном и Таджикистаном во время последнего саммита ШОС особенно расстроила президента России Владимира Путина, поскольку обе стороны являются членами Организации договора о коллективной безопасности (ОДКБ). Москва не стала вмешиваться, более того, многие в Бишкеке даже негласно обвинили ее в поддержке президента Таджикистана Эмомали Рахмона (Радио Свободная Европа/Радио Свобода, 17 октября).
Это привело к решению Кыргызстана воздержаться и от военных учений ОДКБ «Нерушимое братство-2022», и от принятия участия в учениях в Таджикистане. Кроме того, президент Кыргызстана Садыр Жапаров отказался ехать в Россию на саммит Содружества Независимых Государств (Apa.az, 7 октября).
Военные учения рассматриваются как важная часть двусторонних отношений, особенно в рамках ОДКБ. Отказ от участия — явный намек на ослабление влияния Москвы. Напротив, Пекин активно работает над расширением присутствия своих частных охранных компаний по всей Центральной Азии.
Кремль также испытывает проблемы внутри Евразийского экономического союза (ЕАЭС), еще одного крупного альянса, возглавляемой Москвой. Отношения России с Казахстаном, главным союзником внутри организации, находятся не в лучшем состоянии. Астана чутко реагирует на риторику российских политиков с националистическим подтекстом и завуалированные территориальные претензии в отношении исторически населенных русскими районов северного Казахстана. Один из российских чиновников даже предположил, что Казахстан целенаправленно препятствует своему участию в ЕАЭС (Sputnik Армения, 31 октября).
Под угрозой — совместная деятельность в области кибербезопасности, поскольку казахстанская сторона снижает степень сотрудничества с российской. В результате Казахстан ищет новых партнеров («Коммерсант», 31 октября). Наиболее вероятными претендентами на эту позицию видятся КНР, Европейский союз и Турция.
Престиж России, ее военный потенциал в ближнем зарубежье слабеют, что подталкивает Пекин занимать проактивную позицию в Центральной Азии. Военное партнерство Пекина с государствами Центральной Азии неуклонно расширяется в течение последнего десятилетия. Учитывая роль, которую Казахстан и другие государства Центральной Азии играют во внешней политике КНР — о чем свидетельствует первый после пандемии визит президента Си Цзиньпина в Астану, — сотрудничество Китая со странами в регионе будет только укрепляться (Fmprc.gov.cn, 15 сентября).
В то же время, по крайней мере внешне, Пекин будет поддерживать координацию с Москвой и межправительственными организациями, такими как ОДКБ. Например, в июне 2022 года Председатель Постоянного комитета Всекитайского собрания народных представителей Ли Чжаньшу заявил, что Пекин планирует укреплять сотрудничество с ОДКБ (Синьхуа, 6 июня). КНР тщательно продумывает шаги, чтобы снизить беспокойство Москвы и центральноазиатских стран, но его цели очевидны: Пекин готовится к более активному участию в регионе, вовлекая Центральную Азию в свои собственные проекты.
Одной из таких инициатив является Конференция по взаимодействию и мерам укрепления доверия в Азии (СВМДА) — вице-президент Китая Ван Цишань принял участие в саммите этого года в Казахстане. Другой пример — платформа «Китай+Центральная Азия» (C+C5), которая фокусируется на региональной безопасности и экономических вопросах. Эта платформа была создана во время пандемии, она предоставляет Пекину возможность разработать целостный подход к Центральной Азии.
Слабость России, усугубляющаяся из-за СВО на Украине, также видна в ее неспособности блокировать развитие региональной инфраструктуры. Благодаря усилиям Пекина наблюдается прогресс в ранее замороженном железнодорожном проекте Китай-Кыргызстан-Узбекистан, отсрочку которого часто приписывали вмешательству России. Кроме того, многомиллиардные торговые соглашения, недавно подписанные Си Цзиньпином с Узбекистаном и Казахстаном, еще больше ограничивают влияние России в регионе.
Ослабление власти Москвы становится все более очевидным. Геополитический плюрализм ходит в противоречие с российским видением Центральной Азии, как «привилегированной сферы влияния». Более того, зависимость от Пекина тоже противоречит декларируемой президентом Владимиром Путиным концепции многополярного мира. Но что более важно, государства Центральной Азии также признают необходимость избегать чрезмерной зависимости от одного актора.
Поиск более «здорового» баланса сил сейчас в самом разгаре. КНР и, в меньшей степени, Турция являются альтернативами в вопросах региональной поддержки. Это хорошо прослеживается в речи президента Таджикистана на встрече между государствами Центральной Азии и Россией 14 октября, когда он призвал своих российских коллег не только уделять больше внимания Центральной Азии, как региону, но и негласно обвинил Москву в неуважении к небольшим государствам (Радио Свободная Европа/Радио Свобода, 15 октября).
Впрочем, хоть влияние России в Центральной Азии и ослабевает, оно не исчезло полностью, и вряд ли это произойдет. Однако на фоне конфликта России и Украины траектория влияния свидетельствует о необратимом упадке Кремля, проявляющемся в упадке многосторонних инициатив под руководством РФ, в смелой внешней политике стран Центральной Азии и в усилении конкуренции с Китаем. Пекин сделал все возможное для продвижения своих собственных проектов, которые могут институционально ограничить позицию России. Все текущие события указывают на то, что КНР будет прокладывать свой собственный курс в регионе, который порой напрямую противоречит интересам Кремля.