Эмбарго ЕС на российский уголь, которое в полной мере вступит в силу в августе 2022 г., обострило задачу поиска альтернативных рынков сбыта сырья, которая и без того приобрела особое значение во время пандемии COVID-19. Доля Великобритании и стран ЕС в экспорте энергетического угля и лигнита из России снизилась с 39% в 2018 г. (70,9 млн т из 183,9 млн т) и 36% 2019 г. (68,9 млн т из 192,9 млн т) до 24% в 2020 г. (44,2 млн из 181,9 млн т) и 26% в 2021 г. (47,1 млн т из 178,8 млн т), согласно данным Федеральной таможенной службы (ФТС). Закрытие европейского рынка может привести в следующем году к снижению этой доли до нуля.
Компенсировать выпадающие объемы экспорта может только переориентация поставок в другие регионы мира. Какие в этой связи рынки будут наращивать спрос на уголь в электроэнергетике? И где потребление энергетического угля, наоборот, будет снижаться?
Ответить на эти вопросы можно с помощью общемировой статистики ввода новых генерирующих мощностей, которую публикует Global Energy Monitor (GEM) — исследовательский центр, который специализируется на каталогизации проектов в области традиционной и возобновляемой энергетики. Динамические ряды GEM, охватывающие последние двадцать с небольшим лет, можно условно разделить на несколько периодов:
Географию ввода и вывода генерирующих мощностей можно разбить на несколько субрегионов: Азиатско-Тихоокеанский регион (АТР), включая Австралию и Новую Зеландию; Африку; Ближний Восток (Иран, Израиль, Объединенные Арабские Эмираты, Оман, Сирия); Закавказье и Центральную Азию; Северную и Южную Америку; Великобританию и ЕС; а также остальные страны Европы, включая Турцию и европейские республики бывшего СССР.
Итак, какие выводы можно сделать после обработки данных Global Energy Monitor?
Во-первых, ключевым и определяющим регионов для мирового угольного рынка остается АТР, на долю которого к началу 2022 г. приходилось 76% действующих угольных генерирующих мощностей — 1543 гигаватта (ГВт) из 2034 ГВт. Доля Северной и Южной Америки составляла 12% (251 ГВт), а ЕС и Великобритании — 6% (118 ГВт), при этом доля остальных стран Европы (2%; 49 ГВт) уступала аналогичному показателю для Африки (3%; 52 ГВт). Наименьшим значением для рынка угля обладают страны Ближнего Востока, а также Закавказья и Центральной Азии, чья доля в глобальной структуре угольных генерирующих мощностей не превышает 1% (22 ГВт).
Во-вторых, темп ввода генерирующих мощностей заметно снижается: если в 2000–2009 гг. в мире введено в строй 540 ГВт угольных станций, а в 2010–2015 гг. — 524 ГВт, то в 2016–2021 гг. — 384 ГВт. И наоборот, вывод угольных энергоблоков ускоряется — с 62 ГВт в 2000–2009 гг. до 136 ГВт в 2010–2015 гг. и 204 ГВт в 2016–2021 гг. При этом характер этого процесса постепенно меняется: в 2000-е гг. ключевую роль играло закрытие устаревших мощностей в странах АТР, на долю которых в тот период приходилось 59% общемирового вывода угольных станций (36 ГВт из 62 ГВт). Однако затем определяющим стал отказ от угольной генерации в Великобритании и ЕС, а также в Северной и Южной Америке: в 2010–2015 гг. на эти два региона пришлось 68% вывода угольных мощностей (93 ГВт из 136 ГВт), а в 2016–2021 гг. — 67% (136 ГВт из 204 ГВт).
В-третьих, страны АТР в ближайшие годы продолжат наращивать угольные генерирующие мощности: к началу 2022 г. на их долю приходилось 96% станций, находящихся в фазе строительства (168 ГВт из 176 ГВт), и 89% станций на предынвестиционной стадии (248 ГВт из 279 ГВт). С учетом того, что доля Китая в структуре этих двух показателей составила 52% (92 ГВт) и 57% (158 ГВт) соответственно, может повториться ситуация 2015–2021 гг., когда ввод угольных мощностей в КНР (237 ГВт) превысил их вывод по всему миру (204 ГВт), включая сам Китай (46 ГВт).
В-четвертых, развитые страны ожидаемо перестают инвестировать в строительство угольных мощностей: если в 2010–2015 гг. в Великобритании и ЕС было введено в строй 16 ГВт угольных станций (3% от общемирового объема), то в 2016–2021 гг. — 8 ГВт (2%); при этом сейчас в фазе строительства в регионе находится лишь 0,76 ГВт мощностей (0,4%, а на предынвестиционной стадии — 0,5 ГВт (0,2%). Это еще раз подчеркивает, что даже при отсутствии эмбарго роль европейского рынка становилась бы для российских экспортеров все менее значимой. То же самое справедливо для Северной и Южной Америки, где ввод станций замедлился с 22 ГВт в 2010–2015 гг. (4%) до 3 ГВт в 2016–2021 гг. (1%), а объем мощностей в фазе строительства сейчас равен нулю.
Наконец, в-пятых, в структуре ввода мощностей постепенно увеличивается доля Африки — с 0,4% в 2010–2015 гг. (2 ГВт из 524 ГВт) до 2% в 2016–2021 гг. (9 ГВт из 384 ГВт). Доля региона в структуре мощностей в фазе строительства к началу 2022 г. составила те же самые 2% (3 ГВт из 176 ГВт), а на предынвестиционной стадии — 4% (11 ГВт из 279 ГВт). Африка тем самым является вторым регионом мира по потенциалу наращивания спроса на энергетический уголь. Спрос, возможно, будет наращивать и Турция, у которой в фазе строительства к началу нынешнего года находилось 1,5 ГВт угольных генерирующих мощностей (1%), а на предынвестиционной стадии — 10 ГВт (4%). Однако здесь многое зависит от скорости освоения газового месторождения Сакарья в Черном море (с запасами в 540 млрд куб. м), в разработку которого Турция намерена вложить почти $10 млрд.
В целом, данные Global Energy Monitor подтверждают тренды последних лет: Азия останется локомотивом мирового угольного рынка, тогда как спрос на энергетический уголь в развитых странах будет продолжать снижаться. Единственным регионом вне АТР, который будет наращивать импорт, станет Африка, однако российским экспортерам придется столкнуться здесь с конкуренцией со стороны поставщиков из других угледобывающих стран, в том числе США, ЮАР и Колумбии. Поэтому ключевым для российского экспорта все равно останется азиатский регион, увеличить поставки в который невозможно без модернизации Восточного полигона.