Четверть экспорта — в зоне риска: к чему приведет эмбарго ЕС на российский уголь

Уголь первым из ключевых российских экспортных энергоносителей может попасть под частичное эмбарго. Европейская комиссия (ЕК) предложила ввести запрет на импорт российского угля общей стоимостью в $4 млрд, заявила 5 апреля председатель Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен. Инициатива вступит в силу в случае одобрения Советом ЕС, в состав которого входят представители всех 27 стран-членов организации. При этом к эмбарго наверняка присоединятся Великобритания, ранее заявлявшая о планах отказаться от российских энергоносителей до конца 2022 г., и Норвегия, которая в марте переняла большую часть санкций, введенных Европейским Союзом.

Сжимающийся, но важный рынок

Насколько болезненным для российских производителей угля будет европейское эмбарго? Доля Великобритании, Норвегии и стран ЕС в физических поставках угля из России в 2021 г. составила 23% (50,6 млн т из 223,3 млн т), а в структуре экспортной выручки — 21% ($3,8 млрд из $18,5 млрд), следует из данных Федеральной таможенной службы (ФТС). Однако для производителей разных типов угля эта доля сильно варьируется. Так, в экспорте коксующегося угля, использующегося в металлургии, на долю ЕС и Великобритании в 2021 г. пришлось 11% физических поставок (3,4 млн т из 31,8 млн т) и 9% экспортной выручки ($358 млн из $3,8 млрд).

В экспорте энергетического угля (без учета лигнита) доля физических поставок в ЕС, Великобританию и Норвегию достигла в 2021 г. 26% (47,1 млн т из 178,7 млн т), а доля выручки — 25% ($3,5 млрд из $13,7 млрд). Наконец, в структуре поставок бурого угля эти доли составили 0,9% (119 тыс. т из 12,7 млн т) и 0,4% ($4 млн из $887 млн) соответственно. Упрощая, можно констатировать, что в случае эмбарго со стороны ЕС под угрозой окажется четверть физических поставок энергетического угля и десятая часть экспорта коксующегося — та же пропорция характерна и для потенциальных потерь экспортной выручки.

Альтернативные рынки

Ключевой экспортной альтернативой для российских угольщиков являются страны Восточной Азии, доля которых в экспорте коксующегося угля в 2021 г. составила 61% (19,3 млн т из 31,8 млн т), а в экспорте энергетического и бурого угля — 52% (92,8 млн т из 178,7 млн т) и 99% (12,6 млн т из 12,7 млн т) соответственно. Однако полностью перенаправить выпадающие объемы с Запада на Восток будет технически невозможно из-за инфраструктурных ограничений: несмотря на прирост провозных железнодорожных мощностей Восточного полигона (с 58 млн т в 2012 г. до 144 млн т в 2021 г.), их объема недостаточно для наращивания поставок в Азию, особенно с учетом того, что Байкало-Амурская (БАМ) и Транссибирская (Транссиб) магистрали используются также для экспорта «неугольных» грузов.

Дальнейшая модернизация Восточного полигона — дело не месяцев, но лет: отметки в 180 млн т его провозная мощность достигнет не раньше 2024 г. Поэтому российским производителям будет не избежать сокращения экспорта и добычи, если эмбарго со стороны ЕС займет не один-два месяца, а полгода и более. Особенно с учетом того, что для сжимающегося европейского рынка не очень сложно найти альтернативных поставщиков.

Формально доля России в структуре морских поставок угля в Европу довольно высока: по оценке Refinitiv, по итогам первых десяти месяцев 2021 г. она составила 38% (более поздних оценок нет из-за ухода Refinitiv из РФ). Однако объемы экспорта не выглядят «неподъемными» для мировых лидеров угольной промышленности — Индонезии, на долю которой в 2021 г. пришелся 41% глобального экспорта энергетического угля (при доле России в 18%), и Австралии, чья доля в мировом экспорте коксующегося угля тогда же составила 53% (при доле РФ в 12%). Прошлогодние объемы поставок из России в ЕС эквивалентны 11% экспорта энергетического и бурого угля из Индонезии (435 млн т) и 2% экспорта коксующегося угля из Австралии (169 млн т, согласно данным Международного энергетического агентства).

Стресс-тест «зеленого» перехода

Поэтому европейским потребителям отказ от российского угля грозит, скорее, ростом логистических издержек и скачок цен, которые и без того находятся на беспрецедентном уровне: достигнув 7 марта максимума в $485 за тонну, цены на энергетический уголь в Роттердаме к 6 апреля опустились до $300 за тонну. Для сравнения: средняя спотовая цена на энергетический уголь в австралийском Ньюкасле, где уголь торгуется по более высокой стоимости, чем в Европе, в 2020 г. составила 61$ за тонну, а в 2021 г. — $138 за тонну.

В свою очередь, для российской угольной отрасли эмбарго станет своего рода «стресс-тестом» одного из сценариев энергоперехода, при котором поставки энергетического угля в Европу к 2030 г. упадут практически до нуля из-за вывода угольной генерации в ЕС: вслед за Бельгией, закрывшей последнюю угольную электростанцию в 2016 г., на этот шаг уже пошли Австрия (2020), Швеция (2020) и Португалия (2021). Аналогичный шаг до 2025 г. собираются предпринять Франция (2022), Великобритания (2024), Италия (2025) и Ирландия (2025), а до 2030 г. — Греция (2028), Финляндия (2029), Нидерланды (2029), Дания (2030), Венгрия (2030) и Словакия (2030).

Германия, импортировавшая в 2021 г. из России 6 млн т энергетического угля, откажется от угольной генерации только в 2038 г., последней из стран ЕС. В этом отношении эмбарго даст возможность воочию посмотреть, каким будет российский угольный экспорт после 2030 г.