Виктор Антонов: Нефтяной отрасли ничего не угрожает еще лет 20

Тема глобальных климатических изменений и возобновляемых источников энергии (ВИЭ) в последнее время стала привлекать все больше внимания, причем не только экспертов: крупные международные компании со все большей уверенностью заявляют о намерении сокращать свое негативное влияние на климатическую обстановку и все смелее анонсируют масштабные инвестиции в сегмент ВИЭ.

О влиянии «климатического фактора» на традиционную энергетику и перспективах развития ВИЭ «НиК» рассказывает управляющий директор «Вершина Инжиниринг» Виктор Антонов.

«НиК»: Как вы оцениваете климатический фактор в развитии мирового энергетического сектора? Как повлияла пандемия и нефтяной кризис на климатическую повестку?

— Многие страны присоединились к Парижскому соглашению об изменении климата и собираются его исполнять. Закрываются угольные и атомные электростанции. Но спрос все равно есть — для его удовлетворения приходят ВИЭ. Причем приходят уже как вполне конкурентные по стоимости источники. То есть климатическая повестка вносит свой вклад в развитие возобновляемой энергии, однако и без этого ВИЭ за счет конкуренции с традиционными источниками увеличивают свою долю на рынке.

Пандемия в этом году способствовала достижению некоторых заметных вех. За счет общего снижения потребления электроэнергии доля генерации на основе ВИЭ в ЕС за первое полугодие 2020 года превысила долю ископаемого топлива. Во всем мире в первом полугодии более 10% электроэнергии было выработано за счет СЭС и ВЭС. В периоды сокращения спроса ВИЭ (у которых нет топливной составляющей) готовы сильнее снизить цены на электроэнергию, чем традиционные генераторы.

Эти достижения в электрогенерации, как и общее сокращение потребления ископаемого топлива из-за снижения мобильности в пандемию, естественно, помогут достижению целей Парижского соглашения. Они достаточно амбициозные, поэтому пандемия не окажет влияния на климатическую повестку в части ее изменения. Тем более, как и после любого кризиса, будет восстановление спроса на энергоносители. И желательно, чтобы в структуре предложения уже была большая доля ВИЭ.

«НиК»: Насколько долгосрочны, по вашему мнению, эффекты от коронавируса для глобального потребления нефти?

— Тут сложно делать какие-то прогнозы. Из очевидного — карантины снимаются, деловая активность восстанавливается, но границы между странами остаются закрытыми, объем туризма (а вместе с ним и объем авиа- и прочих перевозок) находится на далеких от докризисных уровнях. А топливо — это более 50% потребления нефти.

Как долго страны будут оставаться закрытыми, а люди самостоятельно ограничивать свои поездки — непонятно. В настоящее время то, что заболеваемость в мире не идет на спад, а, наоборот, в некоторых странах намечается рост, говорит, что страны ОПЕК правильно договорились ограничить добычу на два года.

«НиК»: Как вы видите структуру мирового и российского сегмента ВИЭ в ближайшей перспективе? До 2030–2050 года?

— Общий тренд продолжается: LCOE (нормированная стоимость электроэнергии) снижается каждый год и достигает паритета с рыночными ценами электроэнергии все в большем количестве локаций, вытесняя традиционные источники электроэнергии.

С 2015 года мощностей ВИЭ вводится больше традиционных, ежегодные объемы ввода мощностей СЭС и ВЭС превышают 100 ГВт уже более пяти лет.

Революций в таких отраслях не происходит — идет постепенное увеличение доли возобновляемых источников энергии в энергобалансе. Такими темпами ВИЭ станет превалирующим источником электроэнергии (с долей более 50%) к 2050 году. Это уже прогнозируют все авторитетные исследователи.

Основной вопрос — это скорость удешевления технологий. К примеру, если лет через пять в промышленном масштабе научатся делать перовскитовые солнечные элементы, то стоимость СЭС существенно упадет, что ускорит переход к этому виду генерации. И даже препятствия для более глубокого проникновения ВИЭ на рынки (например, нестабильный характер генерации) преодолимы за счет удешевления технологий накопления.

Что касается России, то наша страна является нетто-экспортером энергоресурсов, что обуславливает более низкие цены на электроэнергию, чем в странах-импортерах энергоресурсов. Паритет цен ВИЭ-генерации еще не наступил, но уже близок. К концу программы ДПМ ВИЭ (последние объемы планируется ввести в эксплуатацию в 2035 году) прогнозируется, что доля ВИЭ-генерации будет 4%.

Однако дальнейшее снижение LCOE сделает экономически привлекательным развитие ВИЭ в РФ и без механизмов стимулирования. Предсказать, какую долю займет ВИЭ в этом случае, сложно, но очевидно, что во многих южных и изолированных регионах домохозяйства и малый бизнес воспользуются более дешевыми вариантами энергоснабжения. Уже сейчас мы видим наличие интереса и спрос от индивидуальных домохозяйств (коттеджи, таунхаусы, дачи) и мелкого бизнеса (склады, туристические базы, санатории), текущий тариф покупки электроэнергии из сети которых позволяет эффективно переходить на накрышные мини-СЭС с эффективностью вложений от 10% годовых. Это, разумеется, зависит от конкретного региона и типа решения, которое применяется, но в целом такая эффективность инвестиций (доходности) достижима при цене электроэнергии от 7 руб./кВт⋅ч у потребителя, расположенного в южной части России. Причем реализовать такой проект можно как полностью за свой счет (то есть купить несколько солнечных модулей и баланс системы), так и по схеме аренды оборудования, когда компания поставит клиенту оборудование на крышу без полной оплаты энергоустановки в обмен на оплату стоимости ее долгосрочной аренды, которая будет коррелировать с реальной выработкой. В случае интереса у читателей мои коллеги с готовностью подберут подходящее техническое и финансовое решение.

«НиК»: Когда, по вашему мнению, завершится нефтяная эра? Какую роль будет играть нефть в мировой экономике?

— На мой взгляд, нефтяной отрасли ничего не угрожает еще лет 20. Основной потребитель нефти — это транспорт.

С одной стороны, этот сегмент растет, так как объем перевозок увеличивается, с другой стороны, увеличивается энергоэффективность транспорта и идет развитие электротранспорта. Люди не начнут одномоментно ездить на электромобилях — это будет происходить постепенно. Нефтехимия, авиатранспорт и некоторые другие промышленные применения достаточно прочно занимают свои позиции. Поэтому, возможно, спрос на нефть не будет увеличиваться, но снижаться он начнет только тогда, когда транспортный сегмент существенно потеряет свою долю.

Опять же, для вытеснения двигателя внутреннего сгорания (ДВС) электромобилям нужно, чтобы цены на электроэнергию снижались, ведь при падении спроса на нефть ее цены тоже снизятся, а значит, уменьшат конкурентоспособность ВИЭ при генерации электроэнергии, чем замедлят внедрение возобновляемых источников энергии. Данная «борьба» может идти продолжительное время.

Однако очевидно, что рано или поздно нефть станет нишевым продуктом для производства, к примеру, полимеров или других химических продуктов. ВР недавно заявила о том, что начнет интенсивно вкладывать в альтернативные источники энергии, — в ее стратегии отход от чисто нефтяной компании. Она понимает, что нужно уже сейчас заниматься новыми технологиями, которые будут превалирующими на энергетическом рынке через десятки лет, вкладывать в их развитие ресурсы — и делать это лучше, пока эти ресурсы имеются от продажи нефти. Так, оглядываясь на тренд распространения гибридных автомобилей и электромобилей, многие компании, обладающие сбытовой сетью в виде АЗС, активно оснащают свои станции зарядками для таких автомобилей, которые запитываются от установок на ВИЭ (ветряки или солнечные панели).

В дальней перспективе даже нефтехимии не гарантирована спокойная судьба. При существенном снижении цены электроэнергии себестоимость производства водорода может стать такой, что синтез любых полимеров и химических веществ (производимых сейчас из нефти) окажется более выгодным, чем при переработке нефти.

«НиК»: Можно ли говорить о единых глобальных климатических трендах для энергетики или все-таки разные страны выбирают для себя разные стратегии развития? Что происходит в Европе? В США? Какой линии придерживается Китай? Кто лидеры в области ВИЭ? Чем отличаются их стратегии?

— Конечно, в разных странах разная стратегия. ЕС начинал поддержку ВИЭ с целью обрести энергонезависимость, и он уверенно двигается к этой цели, произведя 40% электроэнергии из ВИЭ в первом полугодии 2020 года. Климатическая повестка является частью этой стратегии, так как многие европейские страны подвержены затоплению в случае глобального потепления.

США не были частью Киотского соглашения, а усилиями Дональда Трампа вышли и из Парижского соглашения. Тем не менее в США действует программа поддержки ВИЭ, а отдельные штаты придерживаются взятых обязательств и стремятся влиять на энергетику в рамках своих полномочий как напрямую, так и через компании, ведущие деятельность на их территории. США при этом находятся на третьем месте после Китая и ЕС по вводам мощностей ВИЭ.

Объявленная цель Индии по установке 100 ГВт ВИЭ-мощностей направлена в первую очередь на ликвидацию энергодефицита в стране, где до сих пор сотни миллионов человек не подключены к электричеству, что сдерживает ее развитие. В стране вводятся мощности всех типов: угольные, атомные, гидромощности и т. д.

Китай, как и США, не сильно обеспокоен климатической повесткой, а точнее — экологической. Угольная генерация — основа энергетики Китая. Улучшение качества воздуха, особенно в крупных городах, является вызовом для этой страны.

В России, кажется, до сих пор всерьез не озадачены климатической повесткой несмотря на ратификацию Парижского соглашения. Развитие отрасли ВИЭ скорее продиктовано стремлением развития промышленного кластера, производящего оборудование для СЭС и ВЭС.

Россия не игнорирует мировой тренд на развитие ВИЭ, однако ограниченность внутреннего рынка (в РФ велика доля атомной, гидро- и газовой генерации, что в целом сохраняет сравнительно низкий «углеродный след») вылилась в несколько иную стратегию развития ВИЭ.

«НиК»: Перспективы ВИЭ в мире и России? Какие у ВИЭ есть экологические, экономические, инфраструктурные ограничения?

— Для того чтобы обеспечить электроэнергией весь мир, достаточно построить СЭС на территории, приблизительно равной территории Франции. Превалирующая сейчас технология производства модулей для СЭС — это кремний, один из самых распространенных элементов на Земле. Срок энергетической окупаемости СЭС (то есть за какой период выработка электроэнергии превзойдет затраты энергии на производство оборудования) составляет от полутора до четырех лет (в зависимости от широты, в которой располагается СЭС, а также эффективности модуля). Если не брать во внимание некоторые тонкопленочные и органические технологии, где используется свинец и другие токсичные вещества, то экологических препятствий для развития ВИЭ нет.

Основной вызов для того, чтобы ВИЭ заняли превалирующую долю в энергобалансе, — это переменный характер выработки.

Превзойти это ограничение пытаются различными способами: начиная от управления спросом (смещение спроса на время пиковой выработки) и развития технологий передачи энергии на большие расстояния (передача энергии, выработанной в освещаемой части земли, в неосвещаемые части), заканчивая развитием технологий накопления энергии, где существует достаточно большой спектр решений.

Идет динамичное развитие аккумуляторов: удешевление хранения одного кВт⋅ч электроэнергии за последние пять лет в три раза! Потенциальное ограничение этого направления в том, что редкоземельные металлы, применяемые для аккумуляторов, находятся в относительном дефиците.

Другое направление развития хранения — это производство водорода. Избыточные объемы электроэнергии, которые производятся ВИЭ, можно использовать для производства водорода «прямо из воздуха» в любом месте. Запасенные объемы водорода можно использовать как топливо для выработки электроэнергии и тем самым балансировать спрос.

Пока основным ограничением для широкого применения этих технологий является экономика. Однако, оглядываясь назад на то, как быстро дешевели СЭС, стоит ожидать, что совместное решение «генератор + хранение» станет конкурентоспособным по отношению к традиционным источникам уже в течение ближайших 10 лет.

«НиК»: Чем мотивировать инвесторов вкладывать в «зеленую» энергетику? И надо ли это делать? На первый взгляд, государство очень заинтересовано в возобновляемой энергетике, инвесторы очень заинтересованы, банки бьются между собой. Так почему по темпам роста ВИЭ мы все еще сильно отстаем от мировых?

— Как уже отмечалось выше, в РФ достаточно дешевая энергия, страна богата энергоресурсами. Основной стимул государства — не остаться в стороне от мирового тренда перехода на альтернативные источники энергии, развивать собственный технологический комплекс в этой сфере.

Тем не менее постепенно люди сами устанавливают на своих домах СЭС просто из-за того, что это становится выгодно. Для этого стимулов особо не требуется. Государству важно, чтобы не все оборудование при этом было импортным. А в идеале — все отечественное. Для этого нужно, чтобы появились собственные конкурентоспособные производители оборудования. Частично эта задача решена за счет программы ДПМ ВИЭ. Однако для того, чтобы быть конкурентоспособным на мировом уровне, нужен масштаб.

Китайская компания Trina Solar объявила о значительном расширении своих производственных мощностей. В настоящее время мощности Trina по выпуску фотоэлектрических элементов (ячеек) составляют 12 ГВт в год. Уже к концу следующего года компания намерена довести их до 26 ГВт. Вместе с тем вся программа ДПМ ВИЭ РФ с 2013 по 2024 год рассчитана на 5 ГВт ВЭС и СЭС. Вся энергосистема России на 01.01.2020 составила 246 ГВт установленной мощности. Чтобы выходить на такой масштаб, бессмысленно стимулировать внутренний спрос. Необходимо повышать инвестиционную привлекательность реализации производственных проектов на территории РФ. А с инвестиционным климатом у нас не все в порядке. Почему инвестор должен выбрать Россию как страну для размещения завода по производству 1 ГВт модулей в год, спроса на которые не будет в РФ?

«НиК»: Какие основные проблемы есть на рынке ВИЭ в России? С чем они связаны? Есть ли пути решения?

— Избыточное регулирование: применяются нормативы, как для традиционных генераторов, что зачастую избыточно. Отрасль ВИЭ сравнительно молодая. Текущие игроки консолидированно вносят в правительство предложения по изменению отдельных положений. Работа идет.

«НиК»: Что сдерживает прогресс в сфере ВИЭ? Можно ли говорить о том, что ВИЭ заменит традиционные углеводороды, и когда это произойдет?

— Для этого имеются все предпосылки. Вопрос в скорости технического прогресса и удешевления технологий. Все будет происходить постепенно и займет не одно десятилетие.

«НиК»: Каков прогноз развития ВИЭ в России?

— Он сильно зависит от цен на электроэнергию. В 2014 году цена электроэнергии была близка к 10 центам за кВт⋅ч. Из-за девальвации экономика из проектов ушла. Сейчас цена снова приблизилась к этим показателям — при такой цене в наших широтах становится эффективно использовать ВИЭ. По сути, наличие российского производства никак не решает проблему, вызванную девальвацией. Ведь даже стоимость оборудования, произведенного в РФ, примерно на 70% зависит от стоимости сырья и компонентов, которые являются мировым биржевым товаром (например, кремний или серебро), чьи цены номинированы в валюте.

Поэтому курс рубля существенно влияет на окупаемость проектов как промышленного масштаба, так и в микро-рознице.

«НиК»: Как можно оценить мощности ВИЭ в России сегодня?

По состоянию на 31.03.2020 в России установлено около 2,1 ГВт электростанций на основе ВИЭ (без учета «больших» ГЭС). Из них примерно 1,5 ГВт солнечных электростанций, почти 0,5 ГВт ветряных электростанций и остальное — малые гидроэлектростанции (до 25 МВт) и электростанции с использованием биогаза и геотермальной энергии.

«НиК»: Какова цена ВИЭ? Насколько они экономичнее или дороже традиционных источников?

Для универсального сравнения стоимости электроэнергии из разных источников используется показатель LCOE, который показывает среднюю ожидаемую стоимость 1 кВт⋅ч, произведенного электростанцией, за весь период ее эксплуатации. В расчете LCOE учитываются все капитальные и операционные расходы за весь ожидаемый период ее эксплуатации, который для СЭС и ВЭС обычно принимается равным 25–30 годам.

Сегодня в России, в зависимости от количества солнечных или ветровых ресурсов в месте нахождения электростанции и масштаба проекта (чем больше проект, тем ниже LCOE), показатель LCOE для новых СЭС и ВЭС составляет примерно 5,5–9,5 руб. за кВт⋅ч и 6–7 руб. за кВт⋅ч соответственно. При этом LCOE для новой угольной электростанции сегодня равен приблизительно 7–8 руб. за кВт⋅ч, для новой атомной электростанции — 5 руб. за кВт⋅ч, для новой парогазовой установки — 3–4 руб. за кВт⋅ч.