Импортозамещение в нефтесервисе: бурить будут больше

Прошло уже больше трех месяцев с того момента, как ведущие мировые нефтесервисные гиганты объявили о сворачивании своей работы в РФ. Добыча в России действительно сократилась, но отнюдь не по причине их ухода, а из-за временных сложностей с доставкой сырья потребителям. Логистика налаживается: вице-премьер РФ Александр Новак уже сообщил, что темпы добычи нефти в начале июня позволяют России рассчитывать на максимальное восстановление ее производства по сравнению с предыдущими месяцами. Поэтому интересно узнать, когда и какие технологии, которые «ушли» из страны вместе с «большой четверкой» (Halliburton, Schlumberger, Baker Hughes и Weatherford), повлияют на российскую нефтегазодобычу.

Напомним, что традиционно к нефтесервисным услугам относят прежде всего бурение, строительство, ремонт скважин, работы по повышению нефтеотдачи, гидроразрыв пласта (ГРП), подводные добычные комплексы. При этом, как признает большинство экспертов, в настоящее время у российских компаний есть серьезная зависимость от западного оборудования в области наклонно-направленного бурения, телеметрии, роторно-управляемых систем, каротажа. Кстати, только к 2024 году планировалось снизить с 85% до 25% зависимость по флотам ГРП. При этом пока доля отечественного оборудования в них составляет менее 1%.

Все это свидетельствует о том, что уход западного нефтесервиса нанесет ущерб реализации проектов со сложными конструкциями скважин: «В итоге будем строить более простые скважины, а значит, для поддержания уровня добычи останется один „инструмент“ — больше бурить», — считает экс-министр топлива и энергетики РФ Юрий Шафраник, который выказал свое мнение по данному вопросу журналу «Эксперт». Добавим к этому еще и то, что, скорее всего, возникнет некоторая заминка с освоением трудноизвлекаемых запасов, которых в структуре российских запасов уже две трети.

Далее, скорее всего, ситуация будет зависеть от того, насколько окажется критичным износ импортного оборудования и будет ли способна российская промышленность оперативно предоставить отрасли российские аналоги.

Тем не менее пока снижения эффективности нефтедобычи не произошло, пусть западные эксперты ее и ожидают. В частности, The Wall Street Journal приводит мнение директора компании Chevron Майкла Вирта: он обращает внимание на опыт развития нефтегазовых отраслей Ирана и Венесуэлы, где из-за санкционного ухода западных технологий добыча нефти снизилась в несколько раз.

Стоит отметить, что Россия — это не Иран и не Венесуэла. У нашей страны есть свой научный потенциал, есть огромный опыт разработки технологических решений для нефтегазовой отрасли. Другое дело, что ему в последние десятилетия никто не давал развиваться из-за присутствия западных компаний. И даже 2014 год, к сожалению, не стал тем спусковым крючком, который должен был позволить активнее создавать и отрабатывать современные отечественные технологии нефтегазодобычи.

Российские нефтегазовые компании обладают высоким запасом прочности и в том числе могут воспроизвести широкую номенклатуру оборудования и технологий, но не могут скопировать программное обеспечение, пишет Financial Times. Кстати, программное обеспечение для нефтесервиса — это еще одна болевая точка импортозамещения. Глава Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций РФ Максут Шадаев говорил о серьезных проблемах в вопросе импортозамещения специализированного, инженерного и графического софта, причем особенно это касается ПО для нефтегазовой отрасли. И для того чтобы сократить это отставание, по его мнению, понадобится не менее 2-3 лет. Ушедшие нефтесервисные мейджоры занимали в программном обеспечении по ряду решений до 90%. Но стоит признать, что пробелы программного обеспечения решаемы.

Кроме того, Financial Times подтверждает данные о том, что российская промышленность пока не производит оборудования, необходимого для разработки сложных новых нефтяных резервуаров, особенно на удаленных морских участках. Это действительно так, но предприятия РФ активно работают над решением проблемы создания отечественных подводных добычных комплексов. Например, одну такую установку должны будут поставить «Газпрому» до 2026 года.

Экс-президент ЛУКОЙЛа Вагит Алекперов признал, что прекращение инвестиций в РФ крупнейшими нефтесервисными компаниями стало для отрасли «сильным ударом». В то же время он отметил, что у России есть хорошо развитые собственные технологии: «Будут, конечно, сдвигаться некоторые сроки, но в целом российская нефтяная отрасль обладает потенциалом для развития в нормальном режиме», — заметил Алекперов.

Да и говорить о том, что большая четверка окончательно ушла из России, пока рано.

В частности, Halliburton продолжает набор российского персонала на проект «Сахалин-1» вместо убывших экспатов. Поэтому российской промышленности не придется решать проблемы нефтегазодобычи на бесконкурентной основе — в том или ином виде мейджоры постараются не упускать российский рынок нефтесервисных услуг, емкость которого в 2021 году составляла $24 млрд.

Профессор Высшей школы государственного администрирования МГУ, руководитель рабочей группы «Геологоразведка, добыча и сервис» экспертного совета по технологическому развитию нефтегаза при Минэнерго РФ Роман Самсонов уточнил «НиК», что нефтедобыча в России растет или падает уже много лет вне зависимости от присутствия на рынке крупнейших мировых сервисных грандов:

«Она зависит больше от геополитических и регуляторных факторов, таких как сделка с ОПЕК или налоговые маневры. Как оказалось, и санкции имеют разную форму воздействия на отрасль. В процентном отношении крупнейшая сервисная четверка уже давно не играла существенной роли в росте или падении нефтедобычи.

Тем более что они все занимали наиболее дорогой сегмент, который могли позволить себе только совместные с зарубежными добычные компании и крупнейшие ВИНКи. При этом все российские компании уже много лет активно участвуют в программах импортозамещения. Многие из них, такие как „Газпром нефть“ или „Роснефть“, добились довольно серьезных успехов», — заметил эксперт.

По его мнению, работа нефтесервисных компаний мирового уровня на рынке в определенном смысле заключалась в демонстрации эффективной работы для зарубежных инвесторов и поднятия уровня сервиса, до которого приходилось тянуться российским компаниям: «Наиболее прогрессивные технологии, высокая специализация, подготовка специалистов международного уровня квалификации, репутационные плюсы для международных компаний, использующих их сервис, и многое другое, что оказывает больше косвенное влияние на уровень и полку добычи. Мало какая добывающая компания может позволить себе тратить на НИОКР несколько миллионов долларов в день, что отличает международных сервисных лидеров от наших отечественных. Хотя надо отметить, что, даже если российская сторона инвестировала в совместные научно-технические разработки, основным владельцем интеллектуальной собственности становились западные компании. Кроме того, подбирая лучших студентов, интересные разработки наших ученых, сервисные компании больше заботились о своем бизнесе, обладая возможностью многократно тиражировать прибыль от этих разработок, работая по всему миру», — пояснил Самсонов.

Он отметил, что уход международных нефтесервисных мейджоров предоставляет дополнительные возможности для отечественного сервисного бизнеса: «Несмотря на то, что многих ключевых сотрудников компании забирают с собой, в частности перемещая их в Дубай или другие научные центры, остаются тысячи специалистов, получивших опыт работы международного уровня. Практически все они уже нашли применение в российских компаниях, и это должно положительно повлиять на культуру производства и качество обслуживания. Правда, существенной проблемой зачастую является ограничение возможности использования современных программных комплексов или систем автоматизации и цифрового управления производством. Отечественных аналогов не так много, и прежде чем они поднимутся до необходимого уровня, пройдет немало времени. А время, особенно в геологоразведке и добыче, — деньги», — рассказал эксперт.

Он напомнил, что отдельной темой развития российского нефтесервиса становится попытка копировать оборудование мирового уровня с целью дальнейшего его воспроизводства методами обратного инжиниринга, например, в этой области есть даже ряд достижений у Санкт-Петербургского Политехнического университета имени Петра Великого: «Однако масштаб внедрения и замены оборудования должен быть расширен, что требует разработки соответствующей нормативной и регуляторной документации. Проблемой является также отсутствие достаточного количества научных школ и их связки с опытно-промышленным производством и внедрением.

Даже привлечение мощных в технологическом смысле производителей из оборонного сектора не заменит десятилетия исследований и доводки агрегатов и машин для нефтяной и газовой отрасли, чем ранее славилась школа советских конструкторов»,

— подчеркнул Самсонов.

Не стоит забывать и о том, что сейчас российская нефтегазовая отрасль находится перед большой дилеммой: сокращать или не сокращать добычу. Согласно одному мнению, которое озвучил вице-президент ЛУКОЙЛа Леонид Федун, России стоит сократить производство сырья на треть. За счет этого мировая цена нефти вырастет, а наша страна будет получать больше прибыли, продавая меньше энергоресурсов. Иллюстрируют данную точку зрения статистические данные, которые свидетельствуют, что, несмотря на снижение добычи, российский бюджет в мае 2022 года увеличил поступления от нефтегазовой отрасли на 42,7% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года — до 886 млрд рублей, а за пять месяцев 2022 года федеральный бюджет получил от нефтегазовой отрасли 5,658 трлн рублей, что в 1,8 раза больше, чем годом ранее. К тому же не стоит забывать, что ЕС согласовал частичный запрет на импорт российской нефти, поэтому в российских интересах поддерживать высокие цены на сырье и не сильно надрываться на нефтяном производстве.

Другая точка зрения заключается в том, что стране надо сохранять добычу в максимальных объемах, обеспечивая таким образом занятость в отрасли и работу всех необходимых производственных процессов. Вместо сокращения предлагается перенаправлять экспортные потоки, а также создать нефтехранилища на случай трудностей с логистикой. Это мнение также подкрепляется фактами. Так, по данным Bloomberg, государственные НПЗ Индии ведут переговоры с «Роснефтью» об увеличении объема поставок нефти в два раза. С конца февраля по начало мая Индия купила более 40 млн баррелей российской нефти, что примерно на 20% больше, чем за весь 2021 год. Кроме того, увеличивают закупки Китай и другие страны АТР.

Очевидно, что и та, и другая точки зрения имеют право на существование. Главное, что в любом случае нынешний исторический момент предполагает создание отраслью нового формата работы. Тем более что, по мнению ряда экономистов, период глобализации, в котором мир жил с 1980-х годов, заканчивается. Российским компаниям нужно постараться развивать отечественную нефтегазодобычу за счет собственной техники и технологии. Поэтому есть надежда, что последний уход западного нефтесервиса из России станет началом политики госпротекционизма по отношению к российским предприятиям и научно-исследовательским институтам, занимающимся разработкой и производством оборудования для добычи нефти и газа.

Что же касается конкретных мер поддержки, которые уже были приняты правительством, то теперь нефтесервисные предприятия, а также компании, для которых нефтесервис является дополнительным видом деятельности, могут претендовать на льготные кредиты по субсидируемой ставке. Пока, правда, речь идет о кредитах до одного года с лимитом до 10 млрд рублей и до 30 млрд рублей для группы компаний. Минцифры договаривается с регионами о введении упрощенной системы налогообложения для ИП в сфере IT и надеется, что индивидуальные предприниматели смогут воспользоваться пониженной ставкой до конца лета.

Эксперты говорят, что для существенного роста объема выпускаемой продукции требуется увеличение лимитов на предоставление льготного финансирования и снятие требований по залоговому обеспечению. Как правило, разработчики технологий и производители не всегда могут себе позволить предоставлять залоги.

По мнению Самсонова, сейчас государство в лице, скажем, Министерства энергетики, опираясь на экспертное сообщество, должно начать формирование государственного заказа на оборудование и технологии для разработки и добычи: «Однако без широкого участия научных центров, вузовской науки прорыв в повышении эффективности всего производственного нефтегазового комплекса невозможен», — резюмировал эксперт.