Лоскутное одеяло налоговой системы

Замглавы Минфина Алексей Сазанов считает ошибкой введение налога на добавленный доход, из-за чего, по его мнению, бюджет недополучил в 2019 году 213 млрд руб. Оставим на совести министра популистский посыл о том, что нефтяные компании тем самым как бы изъяли по 1,4 тыс. рублей «у каждого гражданина России». Это вообще странно слышать из уст представителя ведомства, по своим функциям непосредственно залезающего в каждый карман в этой стране. Что делать — Минфин привык делить неполученные доходы, недополученную прибыль считать убытком, а каждую меру стимулирующего характера считать «выпадающими доходами», которые необходимо срочно заместить новыми поборами.

Минфин подсчитал, что из-за НДД бюджет недополучил больше, чем рассчитывал, и уже планирует изъять неполученное за счет изменения коэффициентов по НДПИ.

Что ж, не все можно рассчитать заранее. Вряд ли Минфин рассчитывал в этом году получить дополнительные доходы за счет демпфирующего механизма из-за упавших экспортных цен на нефтепродукты. Но в связи с этим ничего подкорректировать почему-то не спешит.

Сазанов уже с осени прошлого года утверждает, что из-за НДД выпадают доходы бюджета, когда с начала этого эксперимента еще и года не прошло — он действует только с начала 2019 года. Можно ли считать такую аргументацию добросовестной? Инвестиционный цикл в нефтяной отрасли достаточно длительный, если условия все время менять, под них никто не станет закладываться вдолгую. Кто же станет всерьез строить инвестиционную стратегию, если новой системе налогообложения только год, а ее уже норовят изменить? Это раз. Во-вторых, аргумент о том, что вместо инвестиций выросли дивиденды, чудесно слышать от Минфина, добивавшегося и добившегося роста дивидендных выплат от госкомпаний (включая нефтяников). И, наконец, три: инвестиции сдерживались, покуда действовало прежнее соглашение с ОПЕК по ограничению нефтедобычи. По новому соглашению ОПЕК+ снижать придется гораздо больше. Ну разве не лукавство — требовать роста инвестиций, но при этом не увеличивать их отдачу?

Эффективность добычи критически зависит не только от цены нефти, но и от ставок налогов и набора льгот.

По проведенной в прошлом году ревизии лишь около трети нефтяных ресурсов было рентабельно для добычи. Это при действующем наборе налогов и льгот. Изменением ставок можно увеличить или уменьшить эту долю, сделав добычу на месторождениях более эффективной или менее эффективной.

К настоящему времени большинство нефтедобывающих стран перенесли центр тяжести в налогообложении нефтегазовой отрасли от обложения объемов добычи к обложению финансовых результатов.

Да, роялти за пользование недрами остаются, и довольно большие, но основной упор делается все же на результат. Это в перспективе способствует росту инвестиционной активности компаний сектора и стимулирует восполнение их ресурсной базы за счет освоения более сложных ресурсов.

Но Минфин предпочитает латать и перелатывать одеяло из НДПИ с заплатками из льгот и отдельных коэффициентов чуть ли не для каждого отдельного месторождения. Хорошо хоть еще не для каждой отдельной скважины. У нас чуть не половина Налогового кодекса отведена описанию этого процесса, и целые штаты бухгалтеров обслуживают расчеты.

Переход к системе обложения результата упрощает весь процесс и стимулирует эффективность. В начале века от этого отказались, поскольку сочли, что добытую нефть труднее прятать от налогов, чем полученную прибыль. Но с тех пор ситуация изменилась, уже нет сотен независимых нефтедобывающих компаний. Крупнейших игроков можно пересчитать по пальцам руки, а «Роснефть», добывающую 40% российской нефти, и вовсе контролирует государство. Грубо говоря, это отношения между ограниченным кругом людей, годами лично знающих друг друга. К тому же цифровые технологии и электронный учет позволяют отследить каждую копейку не хуже, чем каждую тонну нефти, разве нет? Так в чем проблема с реформированием системы налогообложения нефтегазовой отрасли?

Но нет. Дискуссии вокруг НДД и его аналогов в нашей стране велись годами. Минфин годами противился и согласился лишь на эксперимент с 2019 года в очень урезанном виде и только для четырех групп месторождений (всего 35 участков): новые месторождения в Восточной Сибири с выработанностью менее 5%; месторождения, пользующиеся льготой по экспортной пошлине; действующие месторождения в Западной Сибири с выработанностью от 10% до 80% (при квоте на добычу не более 15 млн тонн в год); новые месторождения в Западной Сибири с выработанностью менее 5% с совокупными запасами не более 51 млн тонн.

НДД — это налог в 50% грубо говоря с выручки от продажи добытой нефти за вычетом расходов на добычу и транспортировку. Причем не всех расходов, а лишь не выше фиксированной части (уровень доверия зашкаливает).

Бюджет недополучает доходы? Но можно ведь подкорректировать параметры — повысить ставку, снизить порог по затратам.

При всей противоречивости отношения к «богатеньким нефтяным компаниям», налогообложение нефтяной отрасли нужно реформировать, и НДД — это только первый шаг в этом направлении. Даже не шаг, а маленький неуверенный шажок. Это очень урезанный и ограниченный эксперимент. НДД даже не отменяет НДПИ, а лишь добавляется в виде еще одной аппликации сверху на это «лоскутное одеяло». Но по идее в перспективе он должен распространяться шире, заменяя собой НДПИ. Общий принцип для всех должен заменить собой длинный список исключений.