Дальневосточный «совнархоз» с приемной собеса

Нефтегазохимия — важнейший отраслевой приоритет для экономики Дальнего Востока, сообщил в ходе недавней дискуссии в Совете Федерации глава Минвостокразвития РФ Александр Козлов. Но у министерства, похоже, не хватает сил, компетенций и аппаратного веса, чтобы сосредоточить усилия в этом направлении. Громадный объем задач, стоящий перед Минвостокразвития, за которым недавно была закреплена еще и Арктика, препятствует даже тому, чтобы ограниченные возможности были сфокусированы на действительно прорывных проектах; здравые идеи, которые генерирует министерство, обречены на затяжные межведомственные согласования.

Крик души спикера

«Как видите, Александр Александрович, у нас полный аншлаг», — начала свое вступительное слово к «открытому диалогу» с Александром Козловым спикер Совета Федерации Валентина Матвиенко. Зал, где 25 мая проходила дискуссия с министром, был заполнен государственными мужами до отказа; это лишний раз подтверждает, что тема ускоренного развития Дальнего Востока не теряет актуальности на протяжении почти десятилетия. Но результаты работ в этом направлении за 7 лет существования Минвостокразвития сложно признать впечатляющими — именно эта мысль оказалась главной во вступительном слове Матвиенко.

«Вы год уже министр. Без обид, у нас товарищеский разговор, но такое ощущение, что Минвостокразвития выключили информационно. Вообще нет информации, что происходит на Дальнем Востоке и в Арктике, какие решения принимаются», — обратилась она к министру, ранее возглавлявшему Амурскую область. И это была лишь одна из многих претензий Матвиенко. Суть их, в общем, сводилась к тому, что отставание российского Дальнего Востока от соседей, прежде всего Китая, растет, а программы ускорения развития, предлагаемые государством, работают с низкой эффективностью.

«Несмотря на принятые меры, темпы роста не впечатляют, — продолжила спикер. — Инвестиции, несмотря на благоприятные созданные условия, растут медленнее, чем в целом по стране. Это статистические данные, я ничего не придумываю. Привлекательные условия для бизнеса и жизни людей по-настоящему пока не созданы, меры поддержки работают не так эффективно, как хотелось бы и как было задумано».

«У меня душа за это болит», — резюмировала Валентина Матвиенко, напомнив о «растущих, как грибы» городах Китая.

Между тем население Дальнего Востока в прошлом году в очередной раз сократилось: только по официальным данным Росстата, почти на 35 тыс. человек. Это выглядит более убедительно, чем статистика, согласно которой в 2018 г. в Дальневосточном федеральном округе (ДФО) на 2,6% вырос объем инвестиций. О реальной ситуации говорят места, которые регионы Дальнего Востока заняли в исследовании социально-экономического положения субъектов РФ по итогам 2018 г., выполненном агентством РИА «Рейтинг». Только нефтегазовый Сахалин смог войти в топ-20 регионов этого исследования (19 место), Приморский край оказался на 26 строчке, Якутия — на 32-й. Хабаровский край занял 42 место, остальные 6 субъектов ДФО — ниже 50-й позиции. Ни о каком пресловутом «прорыве» даже близко говорить не приходится.

Аллюзии хрущевской эпохи

В выступлении, обращенном к Козлову, Матвиенко, хорошо помнящая советскую эпоху, дала примечательную историческую аналогию, сравнив Минвостокразвития с совнархозом — ключевой единицей управления народным хозяйством СССР при Никите Хрущеве. Министерство в его нынешнем виде только «собирает заявки с регионов», пояснила Матвиенко обращение к этому сравнению, которое стоит рассмотреть в деталях.

Переход от централизованного отраслевого управления экономикой к схеме, основанной на экономическом районировании, состоялся в 1957 г., когда первоочередные задачи послевоенного восстановления экономики страны были решены. Требовалось выработать долгосрочную стратегию роста в условиях, когда поднявшийся из руин Советский Союз задался амбициозной задачей — сравняться по уровню развития экономики с Западом (знаменитый лозунг Хрущева «догнать и перегнать Америку за три-четыре года» прозвучал именно в 1957 г.).

Таким образом Россия в очередной раз оказалась перед вызовом догоняющей модернизации, ответом на который стало создание совнархозов — нескольких десятков административных структур по управлению экономикой на местах. За счет этого предполагалось максимально приблизить органы управления экономикой к их конечным объектам — промышленным предприятиям, что должно было снизить потери времени и ресурсов при планировании, согласовании, снабжении, строительстве, подведении инфраструктуры и т. д.

Если давать самую общую оценку результатов хрущевской экономической реформы, то следует признать, что, несмотря на ряд перекосов, в принципе свойственных экономике административно-командного типа, она была вполне успешной. Высокие темпы экономического роста в период правления Хрущева СССР не растерял, а вот после ликвидации совнархозов в 1965 г. и начала нового цикла реформ, во главе которых стоял Алексей Косыгин, началось постепенное падение динамики ВВП, которое в итоге привело к пресловутому брежневскому застою.

Не исключено, что именно хрущевские совнархозы и стали прообразом двух министерств, которые появились в структуре российского правительства на выходе из кризиса 2008–2009 гг. — Минвостокразвития (2012 г.) и Министерства по делам Северного Кавказа (2014 г.).

Последнему предшествовало создание отдельного Северо-Кавказского федерального округа (2010 г.) с акцентом на новые механизмы роста экономики и инвестиций. Но расчет на то, что экономика России выйдет из кризиса стремительно и быстро, как после августовского дефолта 1998 г., не оправдался. Уже в 2013 г. прирост российского ВВП резко замедлился: в новый кризис страна вошла еще до присоединения Крыма, падения цен на нефть и санкционных войн; с тех пор экономический рост лишь в 2008 г. превысил 2%, да и то, видимо, в результате статических ухищрений.

Но перед Минвостокразвития по-прежнему ставились амбициозные цели. В сентябре 2018 г. президент Владимир Путин поручил разработать национальную программу развития Дальнего Востока до 2025 г., где была сформулирована задача ускорения роста экономики ДФО на 6% в год. Отчасти такие надежды имеют основания, учитывая низкий стартовый уровень развития экономики многих регионов. В предшествующие годы ДФО действительно показывал неплохие темпы роста от низкой базы. Например, в конце 2017 г. тогдашний глава Минвостокразвития Александр Галушка говорил, что в предыдущие 4 года экономический рост в ДФО был выше среднероссийского. Однако его преемнику Козлову, назначенному министром в мае 2018 г., приходится работать в существенно худших условиях: темпы российской экономики вновь замедляются, а ресурсов для «прорыва» все меньше.

Немалый негативный вклад вносит и управленческая неразбериха, нарастающая и в федеральном центре, и в регионах в связи с принятыми на скорую руку нацпроектами.

В сущности, к этому и сводились ответы Козлова на многие вопросы, которые задавались ему во время дискуссии в Совфеде. Из сказанного министром складывается абсурдная картина: помимо задач ускорения экономического развития на Дальнем Востоке, Минвостокразвития должен заниматься и разнообразной «социалкой». Иными словами, понятная и оправданная роль «совнархоза» стремительно размывается — министерство оказывается еще и «собесом». По каждому более или менее значимому проекту приходится «бодаться» с Минфином, посетовал Козлов.

«Это тяжелый труд — один на один с Минфином. С открытым забралом пришел сюда министр. Это мужественный поступок», — поддержал коллегу полномочный представитель правительства в Совете Федерации Андрей Яцкин.

А тут еще и Арктика, которую прикрепили к Минвостокразвития в 2018 г. И теперь многие регионы, находящиеся совершенно на другом конце страны (например, Коми), активно лоббируют предоставление отдельным своим территориям арктических льгот, мотивируя это чем угодно — от необходимости привлекать инвестиции до сохранения малочисленных народов Севера. Выступления таких «ходоков» заняли немало времени в двухчасовой дискуссии сенаторов с министром.

Специалисты по общим вопросам

На этом фоне собственно экономическая часть дискуссии выглядела явно бледно, если не сказать ущербно, хотя определенные программные вещи из уст Козлова прозвучали.

Одним из ключевых высказываний министра стало утверждение, что наиболее перспективной отраслью экономики ДФО является нефтегазохимия — именно ее Козлов поставил на первое место в списке отраслей, за счет которых можно достигнуть искомого роста на 6% в год.

Но детального анализа текущей реализации проектов в нефтегазохимии ДФО не прозвучало — то ли необходимое время поглотил «собес», то ли министру не хотелось поднимать очередные неудобные вопросы. Например, о том, почему заморожен проект Восточной нефтехимической компании «Роснефти», о котором «НиК» недавно подробно писал. Впрочем, если бы Козлов уделил внимание этому проекту, ему вновь пришлось бы развести руками, указав на позицию Минфина — как известно, «Роснефть» назвала главной причиной сворачивания ВНХК «налоговый маневр».

«Главное, с чем мы столкнулись, — работа с Минфином»,

— эта мысль в разных вариациях много раз звучала в выступлении Козлова. В качестве одного из примеров принципиальных разногласий он привел позицию Минфина по поддержке уже существующих производств. Минвостокразвития обоснованно считает, что налоговые льготы должны предоставляться тем предприятиям, что уже ведут переработку сырья в ДФО. И хотя министр не назвал конкретных компаний, в качестве примера из нефтегазовой отрасли можно привести Хабаровский НПЗ, который давно нуждающийся в увеличении объемов переработки и переносе на новое место из соображений экологической безопасности. Но Минфин, по словам Козлова, «сильно возбудился», полагая, что поддержка уже существующих производств приведет к потерям для бюджета.

Тем не менее, глава Минвостокразвития намерен и дальше «бодаться» с министерством Антона Силуанова.

«Мы пойдем в Минфин с логикой, что инвестпроекты — это мультипликатор для других отраслей. Заводов, создающих заводов, к сожалению, у нас нет», — констатировал Александр Козлов и практически тут же признал, что возможности министерства поддерживать конкретные сегменты экономики крайне ограничены.

«Мы министерство неотраслевое», — это высказывание Козлова стоит запомнить тем представителям бизнеса, которые рассчитывают, что в проблемы их отраслей Минвостокразвития станет глубоко вникать.

«Чем занято министерство в области нефтегазохимии, мне неизвестно», — говорит один из ведущих российских экспертов в этой отрасли, генеральный директор ООО «ИнфоТЭК-Консалт», доктор экономических наук Тамара Канделаки. По ее словам, площадки для реализуемых сейчас в Амурской области проектов Амурского ГПЗ «Газпрома» и Амурского ГХК СИБУРа выбирались с учетом льгот, предоставленных местной администрацией.

«Конечную продукцию будет выпускать Амурский ГХК. В регионе спрос на нее особо не наблюдается; проект имеет экспортную ориентацию. С позиций экспорта я бы выбрала другую площадку — поближе к воде. Но, думаю, такие решения принимаются с учетом разных факторов, неизвестных ни общественности, ни профессорам. В любом случае рабочие места там появятся, правда, проект запустят не завтра, а примерно в 2028 г. Но время летит незаметно.

Такие проекты должны, по идее, вызывать оживление бизнеса смежников, причем это должны быть отечественные предприятия. Мне кажется, контролировать это и должно ответственное министерство. А пока мы в основном улучшаем бизнес Поднебесной».

Управляющий партнер компании «Финансовый и организационный консалтинг» (ФОК) Моисей Фурщик говорит, что Минвостокразвития достаточно активно поддерживает проекты газохимии и по созданию льготного режима, и по решению земельных вопросов, и по инфраструктуре. Но, уточняет эксперт, постепенно акцент в работе должен смещаться от поддержки мегапроектов «Газпрома» и СИБУРа в сторону привлечения меньших по размеру компаний для создания производств, находящихся дальше по цепочке добавленной стоимости, то есть в сторону формирования полноценного газохимического кластера.

При этом, отмечает Фурщик, сохраняется проблема подготовки квалифицированных кадров для будущих гигантов нефтегазохимии, и здесь, полагает эксперт, более актуальная задача для Минвостокразвития — организация их подготовки на Дальнем Востоке.

«С привлечением хорошо могут справиться и сами инвесторы — разве что им нужна помощь в строительстве жилья. К тому же ориентация исключительно на привлечение внешних специалистов не будет способствовать решению социальных вопросов на Дальнем Востоке. А вот организация обучения местных кадров — более сложна и важна.

Необходимо улучшать материальную базу наиболее близких по тематике вузов, техникумов и колледжей, приглашать профильных преподавателей, менять программы обучения, договариваться о взаимодействии с потенциальными работодателями, вести пропаганду среди школьников.

Для этого есть и потенциал, и некоторый запас времени. В принципе, Минвостокразвития видит такую задачу и начинает действовать в этом направлении, но результаты станут понятны только со временем».

Такая постановка вопроса в самом деле обоснована, учитывая то, что нашумевшая в свое время программа «дальневосточного гектара», похоже, провалена — желающих переехать на другой конец страны ради бесплатного куска земли нашлось немного, а население ДФО продолжает сокращаться, хотя и меньшими темпами, чем раньше. «Была это пиар-акция или все-таки серьезный инструмент привлечения на Дальний Восток?» — задалась вопросом Валентина Матвиенко, напомнив о советских стройках наподобие БАМа, которые действительно обеспечивали регион массовым притоком кадров. Теперь же реалистичной задачей, как видно, является не приток на Дальний Восток свежих трудовых ресурсов, а удержание тех, что еще там остаются. Подготовка кадров для предприятий нефтегазохимии с учетом смежных отраслей, то есть для «заводов, создающих заводы», выглядит по-прежнему одним из доступных вариантов ее решения.

Николай Проценко