Разговоры о создании систем частных денег идут давно, с середины 1970-х гг. Кризисные явления в экономике Венесуэлы заставили ее президента заявить об отказе от расчетов в долларе и переходе на национальную криптовалюту El Petro. О том, возможно ли появление нефтегазового крипторубля и что для этого необходимо сделать, порталу «Нефть и Капитал» рассказал директор аналитического департамента Aurora Capital, кандидат экономических наук, доцент департамента экономической теории Финансового университета при правительстве РФ и доцент кафедры финансов и валютно-кредитных отношений Всероссийской академии внешней торговли Олег Абелев.
В состоянии угрозы очередных санкций Россия остро нуждается в переходе на расчеты за свои нефть и газ в новой денежной единице — крипторубле, обеспеченном запасами недр. Но для создания такой денежной единицы нужно принять закон, регламентирующий ее обращение, и создать инфраструктуру. Также необходимо решить, кто будет следить за эмиссией и хождением крипторубля, так как назначение на пост надзирателя любого органа или лица будет нарушением идеи блокчейна и независимости информации.
«НиК»: Уже несколько лет Россию грозят отключить от системы международных расчетов SWIFT. Не смолкают и разговоры о том, что наша страна в расчетах за поставки нефти и газа может или даже должна отказаться от платежей в долларах США. Может быть, в такой сложной ситуации правительству и Минфину стоило бы задуматься о создании денежной единицы для расчетов за нефть и газ — скажем, условного крипторубля?
– Не так давно бывший министр энергетики Игорь Юсуфов заявил о том, что необходимо создать национальную криптовалюту, которая будет обеспечена природными запасами России и которая могла бы быть предложена для расчетов за энергоносители между Россией и определенным кругом стран.
«НиК»: Назрело ли для России создание такой обменной единицы?
– С точки зрения технологической Россия до введения в свои расчеты за нефть и газ криптовалюты пока не дозрела. А вот с точки зрения экономической этот тезис не лишен оснований.
Пока мы упираемся в то, что цифровые финансовые активы в России находятся вне закона. Но рано или поздно все же предстоит наличие таких активов признать и законодательство, регулирующее жизнь криптовалюты, принять. Напомню, что первый вариант законопроекта, регулирующего вопросы статуса криптовалюты в России, написан уже давно. И Минэкономразвития сформировало поправки в этот проект еще в конце 2017 г. Более того, были надежды, что нормы обращения криптовалют будут приняты уже к лету 2018 г. Если мы хотим отказаться от расчетов за энергоносители в долларе и перейти на нефтяные криптовалюты, нам в любом случае надо будет обращение этой денежной единицы в России вводить в правовое поле. А для этого надо принять закон. Сразу после высказывания Юсуфова о необходимости создания криптовалюты посыпались реплики депутатов Госдумы о том, что закон почти готов и в ближайшее время может быть принят. Не знаю, насколько сейчас этому можно верить, но ясно одно: без решения правового вопроса об экономической составляющей перехода на расчеты за нефть и газ в криптовалюте думать рано.
«НиК»: Допустим, закон в ближайшее время будет принят. Что надо будет сделать дальше?
– Надо будет создавать инфраструктуру для реализации этого закона. В промышленном масштабе токены нельзя майнить в обычной квартире. Техническая сторона вопроса и готовность нашей страны к «производству» криптовалюты меня беспокоит даже больше, чем сторона экономическая. Какие возникают издержки при расчетах между любыми валютами? Это колебания курса, комиссия при обмене одной валюты на другую, санкции и ограничения на трансграничные операции. Применение криптовалюты позволяет совершать расчеты без всяких ограничений. И вопрос перевода денег из одной страны в другую решается очень просто, а кроме того, нет еще и лимита на такой перевод.
Есть и другая сторона проблемы. Речь идет не просто о создании крипторубля, а о формировании расчетной единицы, обеспеченной ресурсами. Рубль или доллар — это не цель, это просто средства расчета за товары и услуги.
Далее. Надо решить, какой актив мы берем за базу, к чему мы будем привязывать нашу криптоединицу. Есть два варианта. Первый — это условная тонна топлива, а второй — это объем выброса в атмосферу углекислого газа. Есть разные мнения о том, что должно послужить базой расчетов, но пока энергетики по более привычной схеме склоняются к привязке к тонне условного топлива.
Важным моментом является прозрачность расчетов и истинность информации, которую обеспечивает блокчейн. Ведь при работе на распределенном реестре информация хранится не на одном компьютере, а сразу на многих. И эту информацию нельзя незаметно для других лиц исказить или подменить. Поэтому в России тоже надо будет создать инфраструктуру блокчейна, а это довольно затратно. Но сделать это надо во имя надежности хранимой на этих компьютерах информации. В том случае, если к одному или нескольким компьютерам применяется попытка хакерского взлома, это не приводит к искажению информации в сети блокчейна. Кроме надежности хранения информации, блокчейн позволяет прослеживать движение от поставщика к покупателю любого барреля нефти или кубометра газа.
«НиК»: Предположим, мы создадим законодательство и инфраструктуру. Какая-то еще работа по внедрению криптовалюты в расчеты потребуется?
– У любой сделки есть две стороны: продавец и покупатель.
И признать новую валюту должны обе стороны сделки. Именно из-за этого и не была реализована идея внедрения криптовалюты El Petro в Венесуэле.
Президент Венесуэлы Николас Мадуро заявил, что страна будет рассчитываться за нефть с помощью El Petro, но до сих пор контрагентов, желающих рассчитываться с Венесуэлой в этой денежной единице, так и не нашлось. Но, в отличие от Венесуэлы, рынок сбыта российских энергоресурсов намного шире, это не одна страна и не две.
Кроме того, рынок газа имеет свою специфику в области ценообразования. Он скорее договорной, а не биржевой. Биржевая цена на газ не сильно влияет на цену долгосрочных контрактов. То есть цена на газ в рамках долгосрочных контрактов пересматривается, но не ежедневно. Поэтому в этих поставках даже проще будет отказаться от привычных нам валют и перейти на расчеты в других единицах.
«НиК»: А не придется ли нам столкнуться с тем, что мы примем закон, а потом будем бесконечно вносить в него правки?
– Вполне может быть и так. Уже в первый вариант закона было внесено очень много правок, и вполне может получиться, что в итоге это будет совсем не тот закон, первый вариант которого был в конце 2017 г. опубликован на сайте Минэкономразвития.
«НиК»: А кто будет контролировать работу распределенного реестра? Есть уже претенденты на регулирование? Ведь при условном признании полезности блокчейна — у нас даже Национальный расчетный депозитарий (НРД), то есть хранитель всей информации по сделкам на Московской бирже, делает проекты на блокчейне — ЦБ до сих не признает криптовалюту.
– Криптовалюты — это лишь одна из прикладных технологий блокчейна. Сегодня эмитентами денег являются сами государства или окологосударственные структуры — ФРС США и наш Центробанк не являются, по сути, госорганами. Но они имеют монопольное право на эмиссию денег — и это самое главное.
Как только в правовое поле вводятся криптовалюты, монопольное право отдельных структур разрушается. Обычно никто такое право добровольно из своих рук не стремится выпускать.
Но мы видим, что в других странах правовые режимы уже начали как-то адаптироваться к криптовалютам. Это происходит в Японии, Сингапуре, Германии, на Мальте. Аккуратно можно сказать так: есть страны, в которых зафиксированы шаги по пути создания правового поля обращения частных денег. Идея частных денег не вчера родилась, ей лет сто, эти мысли были описаны еще в книгах Людвига фон Мизеса, основателя Австрийской экономической школы. Другое дело, что ученых, которые говорили о том, что эти деньги необходимы, воспринимали как не совсем «здравых» людей. Но в 1970-е гг. Европа двигалась к объединению, а значит, и к единой валюте, поэтому-то про частные деньги мало кто хотел слышать. Сейчас время для реализации таких идей потихоньку приходит. Но монополисты на эмиссию денежных средств будут сопротивляться нововведениям до последнего.
Поэтому ответ на вопрос, кто будет регулировать выпуск криптовалюты, может сильно затормозить процесс ее массового внедрения.
Заметим, что если ввести в закон оговорку, что право на эмиссию крипторублей будет принадлежать какому-то органу — причем любому, — то это будет уже не блокчейн. При этом потребность в единой валюте, в валюте прозрачной у России и ее экономических партнеров есть. Ведь не зря же на постсоветском пространстве существовала такая денежная единица, как переводной рубль. Единая валюта с прозрачным ценообразованием могла бы существенно облегчить работу всем контролирующим органам: Банку России, Минфину и ФНС.
«НиК»: А те страны, которые, по вашим словам, сейчас идут по пути легализации криптовалют, что уже успели сделать?
– Они ввели в правовое поле такие понятия, как токен, блокчейн, блок и цепочка информации, и все понятия, которые связаны с размещением токенов: первичное размещение монет, смарт-контракт и протокол смарт-контракта. При этом такие страны, как Мальта, Эстония и Сингапур, сейчас являются наиболее прогрессивными территориями для того, чтобы там регистрировались компании, связанные с высокими технологиями. Например, Эстония и Сингапур — две страны, в которых существует полностью электронное правительство, причем оно работает не на словах, а на деле. Чтобы получить любую госуслугу, в этих странах не надо никуда ходить, все можно сделать удаленно. А на чем еще развивать электронное правительство, если не на блокчейне?
«НиК»: Можно ли подвести какие-то итоги развития блокчейна в Европе на рубеже, например, текущего периода?
– Можно. На уровне Еврокомиссии достигнута договоренность, что страны будут развивать систему госуслуг на основе распределенного реестра, и уже идет активная работа в этом направлении.
«НиК»: Если Россию все же отключат от системы SWIFT, какие у нас есть пути выхода из этого тупика? Как и чем мы будем рассчитываться с международными партнерами?
– Давайте вспомним пример Ирана. Когда против страны были введены санкции и страну отключили от SWIFT, Иран быстро создал свою систему расчетов. Конечно, с ее помощью Иран не мог торговать с Европой и США, но через эту систему он активно взаимодействовал с Юго-Восточной Азией. Поэтому ЦБ уже создал свою систему внутрироссийских платежей — по крайней мере, на уровне расчетов между банками внутри страны проблема решена. Решили же мы проблему работы внутри России банковских карт, создав платежную систему «Мир». А вот как российская система платежей будет шлюзоваться с внешним миром? Видимо, пока нас не отключили, эту проблему можно обсуждать лишь гипотетически.
Перед Юго-Восточной Азией сейчас стоит задача создать новую резервную валюту, альтернативную доллару. Понятно, что за год или даже за 10 лет существенно потеснить позиции доллара в мировых расчетах трудно.
Со мной может кто-то не соглашаться, но через несколько десятков лет я вижу как альтернативу доллару единую валюту стран БРИКС.
«НиК»: Почему именно страны БРИКС могут создать единую валюту? Ведь эти страны очень разные и географически очень далекие друг от друга?
– Потому что эти страны обладают самым большим запасом природных ископаемых и биологических ресурсов на земле. Китай — крупнейший потребитель из всех стран БРИКС, плюс он специализируется на высоких технологиях. Россия — это запасы нефти, газа и металлов. Бразилия — крупнейший производитель сельхозпродукции, особенно в области животноводства. Индия — крупнейший производитель в области растениеводства. А ЮАР — крупнейший в мире производитель золота и алмазов. Обеспечение для общей валюты есть, а раз есть обеспечение — будет и доверие к единой денежной единице. Понятно, что сначала это будет локальная резервная валюта. Лет 10 назад сложно было представить, что китайский юань войдет как резервная валюта в общую корзину мировых резервных валют, путь даже очень незначительной долей в этой корзине. Поэтому отпадет сама по себе и проблема пересчета рубля в юани и наоборот через доллар. Кроме того, население пяти стран БРИКС — это примерно половина населения земли, по уровню своего развития страны примерно похожи.
Беседовала Елена Гостева
—