Российское нефтегазовое машиностроение входит в число отраслей отечественной промышленности, которые наиболее успешно справляются с задачами импортозамещения. Но если понимать импортозамещение не как формальное увеличение доли продукции с клеймом «Сделано в России», а как формирование производственных цепочек полного цикла, то здесь результаты выглядят гораздо скромнее.
«По большинству отраслей те целевые показатели, которые мы закладывали в планы импортозамещения, достигнуты», – заявил в апрельском отчете перед Госдумой о работе правительства премьер-министр Дмитрий Медведев, назвав три отрасли с наибольшим импортозамещающим эффектом – фармацевтику, транспорт, нефтегазовое машиностроение. В этих отраслях доля отечественной продукции за время реализации планов по импортозамещению выросла более чем на 10%, а в некоторых случаях на 20% и выше. По данным Минпромторга РФ, доля импорта продукции нефтегазового машиностроения уже в 2014-2016 годах сократилась с 60% до 52,7%, число занятых в отрасли за это время выросло с 50 до 52 тыс. человек.
О выполнении «задач партии и правительства» отчитываются и крупнейшие компании нефтегазовой отрасли – основные заказчики машиностроителей.
Как сообщил недавно президенту Владимиру Путину глава «Транснефти» Николай Токарев, на сегодняшний день в России производится 93% закупаемого компанией оборудования, а в 2020 году этот показатель планируется довести до 97%. В качестве примера импортозамещающей локализации Токарев привел новое российско-итальянское предприятие по производству насосов в Челябинской области. Проект стоимостью более 4 млрд руб. был реализован в 2016 году, а в августе будет введено в эксплуатацию еще одно совместное предприятие, которое будет выпускать электрические двигатели для насосов.
Об увеличении доли закупаемых товаров российского производства до 90,5% (плюс 7,5% за год) еще по итогам 2016 года сообщала «Роснефть». Утвержденная компанией Программа импортозамещения и локализации производства иностранного оборудования на территории РФ рассчитана на 2015-2025 годы и предполагает на выходе достижение уровня локализации не менее 70% с переходом от сборки к собственному производству на базе созданных партнерств. Отдельная программа по импортозамещению реализуется «Роснефтью» в сфере нефтепереработки. Одно из недавних решений в этом направлении – переход на продукцию производства Ангарского завода катализаторов и органического синтеза на установках гидроочистки керосиновой фракции Ачинского НПЗ и каталитического риформинга Рязанской НПК.
Отраслевые эксперты также оценивают результаты, достигнутые в локализации производства нефтегазового оборудования, достаточно высоко.
«Локализация новых производств в российском нефтегазовом машиностроении соответствует актуальным потребностям рынка, – считает генеральный директор CREON Energy Санджар Тургунов. – Компании-заказчики зачастую предпочитают не абсолютно новые, а уже апробированные оборудование и технологии. При этом в России локализуются, как правило, качественные решения, и это, безусловно, является реальным импортозамещением. Любого рода перенос производства в Россию сопровождается созданием новых рабочих мест и несет положительный эффект для экономики страны».
По словам Тургунова, для успешной локализации прежде всего необходим прогнозируемый объем заказов на длительную перспективу. Кроме того, очень важно наличие сильного российского партнера, без которого шансы на успех существенно снижаются.
«Львиная доля локализуемой машиностроительной продукции имеет российские аналоги. Но зачастую их качество ниже импортного оборудования, они проигрывают по цене, особенно китайским производителям. С другой стороны, без иностранных аналогов отечественные изделия будут еще дороже и хуже»,
– считает эксперт.
Компании, участвующие в импортозамещении, можно разделить на два типа: российское производство/технологии/оборудование на российской территории и российское производство/иностранные комплектующие/технологии/оборудование на российской территории, отмечает доцент кафедры международной коммерции Высшей школы корпоративного управления РАНХиГС Тамара Сафонова. Полноценное импортозамещение, по ее мнению, реализуется в рамках компаний первого типа, но и второй тип обеспечивает возможность перейти к организации производства высокотехнологичной продукции.
«Располагать зарубежными технологиями и опытом эксплуатации – это прямой путь к производству отечественных аналогов в перспективе, – говорит Сафонова. – Очевидно, что любые радикальные меры по исключению представленности в России зарубежных высокотехнологичных производств могут привести к снижению внутренних торговых оборотов и практики внедрения передовых технологий. В связи с этим уровень рисков для зарубежных компаний по ограничению участия иностранного капитала на российском рынке вряд ли превысит уровень репрессивных санкционных мер, направленных против России».
Однако в ряде сегментов нефтесервиса санкционные риски по-прежнему оцениваются высоко. Например, доля импортного софта в нефтегазовой промышленности, согласно официальным данным, составляет около 70%,
напоминает директор департамента систем автоматизации IT и процессов обслуживания компании NAUMEN Дмитрий Рубин, поэтому расширение круга санкций США против России в сфере информационных технологий чревато тяжелыми потерями для отрасли.
У нефтегазовых компаний есть средства, которые могут стимулировать российский IT-рынок и обеспечить независимость от зарубежного программного обеспечения, и они готовы выступать активными заказчиками российских IT-решений, полагает Рубин. В качестве примера он приводит проект внедрения комплексной автоматизированной системы управления IT и сервисным обслуживанием организаций в компании «Транснефтьэнерго», реализованный в конце 2017 года. С помощью автоматизации на базе российского решения Naumen Service Desk была обеспечена поддержка работы IT-систем, требующих оперативного реагирования на сбои (поддержка параметров работы 15 тыс. нефтеперерабатывающих станций ОСТ), а также прозрачность при взаимодействии с подрядчиками. Тем не менее, по оценке созданного в октябре 2016 года Союза разработчиков ПО и ИТ топливно-энергетического комплекса (СРПО ТЭК), за прошедшие три года с момента первого объявления санкций нефтегазовыми компаниями сделано не так много шагов для повышения уровня импортонезависимости в условиях санкционного режима.
К таким же выводам, в сущности, приходят эксперты, оценивая достигнутую глубину локализации.
«Настоящее стопроцентное импортозамещение в машиностроении состоится, когда, помимо сборки и штамповки, будут переноситься инжиниринг и НИОКР, – считает Тургунов. – Последнее осуществить гораздо сложнее: ключевые знания и компетенции их обладатели передавать не стремятся, так как это чревато реальной потерей собственных доходов.
Российские разработчики делают прорывные решения в области инжиниринга и НИОКР, но обладают ли они комплексностью – большой вопрос. В то же время иностранные компании предлагают именно комплексные решения, а принцип «одного окна» наиболее удобен для заказчика».
Характерный пример из смежной отрасли – нашумевшая история с поставкой в Крым газовых турбин компании Siemens, упершейся в санкционные ограничения. На недавнем заседании правительственной комиссии по импортозамещению Алексей Мордашов, владелец крупнейшего в российском энергетическом машиностроении холдинга «Силовые машины», заявил, что России необходима своя технология газовых турбин и его компания готова взять на себя обязательство создать такую технологию.
«Но без поддержки государства в финансировании НИОКР, в финансировании испытательной базы нам просто не потянуть этот проект», – уточнил Мордашов, выразив готовность взять на себя только половину расходов.
«Культуру высокотехнологичного производства выдумкой и смекалкой не заменишь, – комментирует основатель компании BMS LCC (Breakthrough Marketing Solutions) Ксения ван де Камп. – Для российских компаний связь науки и производства всегда была больной темой – фундаментальная наука и производство жили практически без связки между собой. Настоящая локализация как раз и есть подобный узконаправленный НИОКР. Именно такие работы и являются настоящим импортозамещением и дают возможность сделать качественный скачок в выпуске продукции на уровне мировых стандартов. Хотя это не отменяет дальнейшего развития фундаментальной науки. Быстро выучиться на примере других – хорошо, но дальше надо делать шаг вперед, подтягивая свой научно-образовательный потенциал. Тут локализация зарубежных производств зарубежных компаний нам не помощник, нужны усилия отраслевых министерств и правительства».
Разумеется, затронутые проблемы не остаются без внимания властей, однако количество проектов, получивших поддержку, пока явно недостаточно.
По данным Минпромторга, в 2015 году общий объем господдержки нефтегазового машиностроения составил 3,3 млрд руб., а в 2016 году снизился до 2 млрд руб. Основная часть финансирования пришлась на проекты, поддержанные Фондом развития промышленности (6 проектов на 1,8 млрд руб. в 2015 году и 6 проектов на 1,1 млрд руб. в 2016 году). Субсидирование затрат на проведение НИОКР в рамках постановления правительства РФ № 1312 от 30 декабря 2013 г. в 2015 году получили 8 проектов в нефтегазовом машиностроении на 285 млн руб., в 2016 году – 9 проектов на 367 млн руб.
В нефтегазовом машиностроении началось внедрение механизма специальных инвестиционных контрактов, хотя пока это единичные примеры. В 2016 году таких контрактов было заключено всего два: на локализацию производства насосов для «Газпром нефти» на заводе «ГМС Ливгидромаш» в Орловской области (2,572 млрд руб.) и на производство антипомпажных и регулирующих клапанов и электроприводов к ним для «Газпрома» на предприятиях Томской области (1,25 млрд руб.). В 2017 году к ним добавился еще один специнвестконтракт с АО «Транснефть – Сибирь» по проекту модернизации производства в сборочно-сварочном цехе Тюменского ремонтно-механического завода. Это, конечно, уже больше, чем ничего, но явно недостаточно для того, чтобы можно было говорить о качественном сдвиге.
Михаил Кувырко