«Черная жемчужина» Андрея Трофимука

Андрей Алексеевич Трофимук — знаковая фигура в отечественной геологии. Академик, Герой Соцтруда, один из главных идеологов освоения недр Западной Сибири. В трудные годы Великой Отечественной войны у него был свой фронт — геологический. И думать нужно было не только о сегодняшней добыче, но и о завтрашнем дне.

Особенностью нефтяной промышленности СССР была концентрация нефтедобычи на юге страны. Накануне войны в Баку и на Северном Кавказе добывалось около 85% от общесоюзного показателя. Еще в 1930-е годы была поставлена задача диверсификации производства, в частности был выдвинут лозунг «второго Баку» — создание новой крупной базы нефтедобычи в Урало-Поволжье. Однако в 1940 году здесь добывалось менее 6% нефти в стране. Так сложилось, что переломные открытия были сделаны именно в военное время.

В 1942 году главным геологом треста «Башнефть» был назначен 31-летний Андрей Трофимук. Выходец из бедной крестьянской семьи, белорус по национальности, после школы он поступил на геобиогеографический факультет знаменитого Казанского государственного университета, который окончил с отличием в 1933 году, а после поехал на работу в Башкирию. Здесь он прошел путь от старшего геолога до главного геолога треста, защитил кандидатскую диссертацию и сделал свое первое большое открытие: осенью 1943 года, в разгар Великой Отечественной войны, забил фонтан нефти Кинзебулатовского месторождения, которое позволило в кратчайшие сроки нарастить добычу нефти в республике. «Из одной только скважины №5 отправлялось на НПЗ ежедневно несколько эшелонов нефти», — позже вспоминал Трофимук. Помимо практического результата, имелась и несомненная научная значимость открытия. По своему строению Кинзебулатовское месторождение было не похоже на все известные к тому времени объекты «второго Баку», что открывало новые горизонты в исследовании нефтегазоносной провинции Волго-Урала. В январе 1944 года Трофимук был удостоен звания Героя Социалистического Труда. Ни одному геологу до него подобную награду не вручали. А ведь его главные открытия были еще впереди…

Возглавив геологическую службу «Башнефти», Трофимук стал добиваться развития разведочного бурения на девонские горизонты. Эта идея прорабатывалась и до войны. Ее сторонники считали, что недра Урало-Поволжья обладают колоссальными запасами, но расположены они в более древних девонских отложениях, сосредоточенных на глубине 1600–2500 метров. В 1930-е годы попытки обнаружить девонскую нефть не принесли положительных результатов. И тогда широко распространилось мнение: зачем лезть так глубоко? Ведь каждый лишний метр бурения — это дополнительные деньги, дефицитные материалы, рабочие руки. «Дорого, затратно», — говорили скептики. Лишь немногие энтузиасты верили: нельзя ставить крест на девонской нефти. И одним из них был Андрей Трофимук.

Риск был огромным: непроверенная идея, отсутствие оборудования… Но это не остановило Трофимука. В начале 1944 года начали бурить скважину №100 на Туймазинском месторождении на девон. «Бурить скважину мы начали в самый последний день февраля, — вспоминал буровой мастер В. Н. Андрияшин. — Зима в тот високосный год была суровой, бураны — сильными. Каждая вахта работала по 12 часов, без выходных. Часто выходил из строя инструмент, рвались трубы. Вспоминаю своих бурильщиков Антохина, Туровского, Дойникова, женщин, которые были в то время в каждой вахте. Не жалели сил все».

А летом 1944 года бурение «сотки» оказалось под угрозой. Наркомат издал приказ о срочном возвращении буровых бригад с оборудованием в Краснодарский край. Скважины, которые там бурились, давали в сутки порядка 150 тонн, а дебит туймазинских скважин не превышал 6–7 тонн. Чтобы ускорить процесс, вышкомонтажникам и транспортникам даже установили более высокие сдельные нормы оплаты труда. Темпы работ после этого ускорились в два раза. Осталась одна буровая установка, которая бурила скважину №100 по проекту на девон и достигла глубины 1520 метров. До девона оставалось пробурить еще около 130 метров. Возник вопрос: демонтировать «сотую» или все же добурить скважину? Сторонники демонтажа настаивали: неизвестно, будет ли девон нефтеносным, а в Краснодаре наверняка можно получить 150 тонн из одной эксплуатационной скважины. Трофимук тянул время как мог, ведь осталось совсем немного. Тут-то и пригодилось звание Героя Соцтруда. А в самый драматичный момент пришло известие: на скважине в Куйбышевской области в районе Яблоневого оврага получен фонтан девонской нефти дебитом 500 тонн в сутки. Работы на Туймазе были продолжены.

Девон на Туймазе вскрыли 25 сентября 1944 года. Результат превзошел ожидания: с глубины 1650 метров ударил нефтяной фонтан. «Какая радость, какое торжество! — рассказывал очевидец, — замер дебита через штуцер диаметром 25 мм показал 580 тонн в сутки. По условиям геологического режима отбирали 250 тонн в сутки». «Мы стояли, мазали себе лица, смеялись и даже прыгали», — позже вспоминал Трофимук.

Туймаза перевернула ситуацию в Урало-Поволжье. Только первая девонская скважина давала нефти больше, чем все остальные 57 скважин, эксплуатировавшие горизонты карбона. Дальнейшая разведка определила, что девонские горизонты «черной жемчужины», как стали называть Туймазинское месторождение нефтяники, распространяются на огромную территорию, что запасы нефти колоссальные, что сырье характеризуется прекрасным химическим составом. Перед нефтяниками была поставлена задача быстрого промышленного освоения нового гиганта, положившего начало «большой нефти» в Урало-Поволжье.