Какова цена ошибки: крупнейшие разливы, которые нокаутировали нефтяных мейджоров

Для устранения последствий крушения двух танкеров в Керченском проливе по поручению президента России Владимира Путина была создана рабочая группа под руководством вице-премьера Виталия Савельева.

Речь идет о затонувшем 15 декабря в акватории Черного моря судне «Волгонефть-212» и севшем на мель «Волгонефть-239», которые перевозили в сумме 9,2 тыс. т мазута. Оба получили повреждения в ходе шторма в Керченском проливе.

История показывает, что нефтегазовые компании (не только в РФ) могут спокойно работать в прежнем режиме и после масштабных катастроф. Но не все. Некоторые не оправились и по сей день.

Что вообще могло пойти не так?

Как сообщает ТАСС, ссылаясь на информацию от Морского гидрофизического института РАН (Севастополь), в акватории Черного моря уже обнаружены пятна мазута. Они выявлены юго-восточнее места происшествия, за пределами Керченского пролива, а общая площадь составляет около 100 кв. м. В целом же говорится о разливе около 3 700 тонн мазута. По словам губернатора Краснодарского края Вениамина Кондратьева, пятна уже обнаружены на побережье Черного моря в Краснодарском крае. ГУ МЧС по Краснодарскому краю вчера сообщило, что загрязнено 35 км побережья между Керчью и Анапой.

Расследование по поводу крушения танкеров в Керченском проливе ведется. Делать преждевременные выводы, конечно, не стоит. Но «подсветить» несколько фактов, которые прямо или косвенно указывают на виновников, можно уже сейчас.

Самый важный из них — оба танкера типа «река-море», которые предназначены для плавания по внутренним водоемам и прибрежной полосе (где волнение должно быть не выше 5 баллов), вышли в море в шторм. А шторм, по данным ГУ МЧС, был мощностью 7 баллов, накануне МЧС предупреждало о штормовом ветре силой 17–22 м/с. Учитывая ветхость обоих судов, логично предположить, что риск был, однако капитан или судовладельцы решили опасностью пренебречь.

Владельцами судов, потерпевших крушение в Керченском заливе, являются Пермская компания «Кама шиппинг» и московская «Волгатранснефть». Теперь им, возможно, придется отвечать за последствия инцидента. Вопрос только в том хватит ли денег.

Никогда такого не было — ну, почти не было

Возмещение ущерба при разливе нефтепродуктов в море — это серьезно. Это не просто судно на берег вытащить и на металлолом распилить. Нужно дно очистить, спецсредства в акватории использовать для очистки воды, целый ряд других работ в месте разлива провести. В разных случаях еще и компенсации бизнесу и населению прибрежных территорий выплатить надо.

В РФ уже бывали случаи с разливами нефтепродуктов, когда даже большим корпорациям было действительно трудно справиться с последствиями. Самый яркий такой инцидент произошел 29 мая 2020 года. Тогда случился разлив и попадание в реки 21 тыс. тонн дизтоплива из резервуара на территории ТЭЦ-3 в Норильске. Электростанция, кстати, принадлежит дочке «Норникеля».

Для понимания: тонна дизеля в регионах Сибири и Дальнего Востока тогда стоила около 49 065 ₽, т. е. потеря стоила порядка 980 млн руб. Но это для компании, как оказалось, было только началом непредвиденных трат.

Росприроднадзор оценил ущерб окружающей среде в 148 млрд руб. «Норникель» вначале не согласился, насчитав не более 21 млрд руб. ущерба. Увы, в Росприроднадзоре такой магии с калькулятором не оценили. По состоянию на середину 2022-го «Норильский никель» все же потратил 146 млрд руб. Причем компании пришлось еще и прибегать к помощи МЧС, а также специализированных подразделений из «Транснефти» и «Газпром нефти».

В структуре «Норникеля» после этого инцидента сразу нашлись средства на создание 8 новых департаментов и должностей, связанных с охраной природы. Впрочем, компанию это не обескровило. По итогам 2020-го, когда была авария, вознаграждение топ-менеджмента составило рекордные 6,2 млрд руб.

А вот «Коминефть», которая допустила аварию в 1994 году (через год после приватизации) на нефтепроводе «Возей-Головные сооружения» в Усинском районе Республики Коми, последствия утечки нефти не пережила. Ликвидация разлитых 14 тыс. тонн нефти (по неофициальным данным, до 100 тыс. тонн) длилась до середины 2000-х. Траты были настолько большими, что в 1995-м Минфин России договорился о выделении для «Коминефти» чрезвычайного займа от Всемирного банка и Европейского банка реконструкции и развития на общую сумму $124 млн. В 1996 год «Коминефть» обанкротили, она вошла в частнуб «КомиТЭК», а ту в 2002 году купил ЛУКОЙЛ.

И сейчас, к сожалению, ЛУКОЙЛ-Коми регулярно получает штрафы за загрязнение почвы в Усинском районе Коми и за загрязнение Колвы. Так, в мае 2021 года был разлив на Ошском месторождении — 90 тонн нефтесодержащей жидкости. В октябре 2022 года из недействующего нефтепровода Харьягинского месторождения в Колву попало 0,9 т нефтесодержащей жидкости, площадь загрязнения составила 0,7 кв. км. В марте 2023 года утечка случилась на промысловом трубопроводе ППСН «Ярега» — ПСП «Ухта», разлив был «небольшой». Плюс разливы у частных «Нобель-Ойла», когда нефть тоже попала в Колву, и у «Нижнеомринской нефти», когда загрязнены были почва и лес на площади 5800 кв. м, и нефть из местного ручья попала в реку Нижняя Омра.

В истории были случаи, когда компании, пережившие такого рода кризисы, достаточно быстро их останавливали. Так, в 2003-м в Пензенской области из-за прорыва трубы в нефтепроводе «Дружба» вылилось 10 тыс. тонн нефти. Вытекшая нефть сгорела, а распространение пожара удалось остановить за счет быстрого возведения песчаных валов. Ущерб составил 50 млн рублей. Сумма приличная, но такие расходы не остановили дальнейшую работу «Транснефти».

Нефтяные катастрофы, от которых не оправились даже мировые гиганты

Крушение танкеров в Керченском проливе — это не самые страшные аварии в мировой нефтегазовой отрасли за последние 30-40 лет. Взрыв нефтяной платформы Deepwater Horizon в апреле 2010-го — несмываемое пятно британской BP. Авария привела к 11 смертям, полностью утонувшей платформе и ежедневному вытеканию в Мексиканский залив 40 тыс. баррелей нефти в течение 87 дней.

Среди виновников можно смело перечислять также и американскую Halliburton и Cameron International, которые имели непосредственное участие в подготовке платформы. Но на BP это отразилось сильнее всего.

К 2016 году BP оценила сумму всех выплат по аварии в $53,8 млрд, из которых только штрафы составляли $20 млрд. По итогам 2010-го, когда произошла катастрофа, чистый убыток BP составил $3,7 млрд (в 2009 году была прибыль — $16,6 млрд). Компания уволила гендиректора, распродала часть активов. За четыре месяца после аварии ее акции на бирже в Лондоне упали вдвое.

Лишь спустя 15 лет BP вернулась в Мексиканский залив — чтобы освоить глубоководное месторождение «Каскида». Но это уже не та BP, что была в 2010-м. Компания так и не смогла вернуть показатели рыночной капитализации до отметок, которые были до аварии на Deepwater Horizon.

Американская Exxon в 1989 году тоже узнала на своей шкуре, что каким бы крупным игроком ты ни был в мире нефтегаза, одна серьезная ошибка, и «зализывать раны» придется долго. В тот год танкер Exxon Valdez (был в собственности Exxon Shipping Company) налетел на риф в проливе Принца Вильгельма у побережья Аляски. Итог — один из крупнейших за всю историю разовых разливов нефти в море (240 тыс. баррелей), загрязнение нефтью более 2000 км береговой линии Аляски, $2 млрд расходов на ликвидацию разлива, $1 млрд расходов на урегулирование уголовных обвинений.

Но, в отличие от BP, учитывая масштаб ее «промаха» по сравнению с аварией танкера Exxon, американская компания все же вышла из этого инцидента с меньшими потерями на рынке. За первые две недели после крушения акции Exxon потеряли 3,9%, а через месяц — на 11%. Однако в конце 1989-го она почти отыграла все показатели, вернув стоимость акций почти к тем же отметкам, что и до аварии. Правда, после этого даже сегодня любой инцидент нефтяного гиганта тут же попадает в прицелы телекамер, а американские политики с радостью набрасываются на Exxon за малейшее экологическое нарушение в США.

Илья Круглей