Нужны ли нефтегазу России слияния и поглощения компаний?

Российский нефтегаз в силу некоторых особенностей, среди которых особо выделяются санкции со стороны Запада, имеет множество отличий по своей структуре и развитию по сравнению с Европой, США и азиатскими странами. Однако есть одна общемировая тенденция, которая может затронуть российский нефтегаз.

Речь идет о консолидации отрасли — сделках по поглощению и слиянию (M&A), число которых растет по всему миру рекордными темпами. В РФ пока что таких сделок не анонсировали официально. А вот неофициально усиливаются слухи о том, что один гигант вскоре поглотит второго. Речь идет о «Газпроме» и «Газпром нефти».

Конечно, это все исключительно неподтвержденные данные, а также просто несколько событий, которые на это могут частично указывать (вроде усиления контроля «Газпрома» над своей дочкой «Газпром нефтью»). Однако надо признать очевидный факт: в мире общая сумма сделок M&A за последние два года находится на рекордных отметках. И далеко не факт, что российский нефтегазовый сектор не затронет эта тенденция.

Предвестники для консолидации в отрасли

В 2023 году «Газпром» получил чистый убыток в 629,1 млрд руб. против прибыли в 1,23 трлн руб. годом ранее. Почти сразу после публикации этих данных в ряде СМИ начали появляться осторожные предположения о том, что компания попытается поправить свое финансовое положение за счет более благополучной «Газпром нефти». Последней, кстати, есть чем похвастаться на фоне негативных новостей от головной компании.

По данным МСФО, чистая прибыль «Газпром нефти» по итогам 2023 года сократилась на 14,7%, до 641 млрд руб. в сравнении с результатом 2022 года. Но это все же была прибыль, а не убытки.

• компания успешно модернизировала Омский НПЗ (12 млн т нефтепереработки);
• в апреле ввела в промышленную эксплуатацию 3-й блок Уренгойского месторождения, продолжается освоение ряда крупных месторождений в Арктике, в Восточной Сибири;
• дает свои плоды и разработка технологий с освоением ТрИЗов, которых в доле добычи компании уже почти 70%.

Можно предположить, что «Газпром» захочет в какой-то момент за счет полного поглощения своей дочки поправить свои финансовые дела. В апреле 2024-го был отчасти сделан шаг для такого процесса. Речь идет о переходе «Газпром нефти» на аналогичную головной компании модель управления. Высшим уровнем структурного подразделения стали департаменты, как и в «Газпроме», хотя раньше было два блока: разработка и добыча; логистика, переработка и сбыт. В компании начали выстраивать более жесткую вертикаль.

В ряде российских СМИ в апреле писали и о кадровых изменениях в «Газпром нефти». Внимание уделялось уходу Вадима Яковлева, долгие годы ответственного за разведку и добычу компании, на смену которого пришел Антон Джалябов (пресса называла его ставленником «Газпрома»).

Если смотреть на все эти события через призму роста числа сделок M&A по всему миру, то складывается впечатление, что в Россия включается в мировой тренд. Это не будет чем-то вроде покупки американской компанией Exxon активов Pioneer Natural Resources за $60 млрд или слиянию Hess с более крупной Chevron, где сумма сделки — $53 млрд. Все-таки «Газпром нефть» — это дочернее предприятие «Газпрома», а не конкурирующая компания. Но все равно это может стать де-факто поглощением.

На этом фоне недавняя встреча главы «Газпром нефти» Александра Дюкова с президентов Владимиром Путиным выглядит несколько интригующей. По сути, он впервые отчитывался о делах компании перед президентом РФ. Для главы «Роснефти» или «Газпрома» такие отчеты перед Путиным — это норма. А вот для главы «Газпром нефти» подобные встречи, как правило, проходили в рамках запуска крупных проектов (вроде Восточно-Мессояхского месторождения) или совещаний по развитию энергетической отрасли.

Надо ли России повторять за всем миром?

Стоит признать очевидное — в мире за последние несколько лет количество сделок (как и их суммы) бьет рекорды. Аналитики в Rystad Energy уже в первом квартале этого года заявили, что в оставшиеся месяцы 2024-го потенциал заключения M&A очень большой — сумма к концу года может составить $150 млрд. Это при том, что за первые три месяца 2024-го стоимость сделок составила $60 млрд. Похожие выводы делают и в WoodMac.

Кстати, драйвером хоть и выступают США (около 83% от общемирового объема сделок по поглощению в нефтегазе), остальные страны тоже показывают рост. Сумма M&A за пределами Штатов только в I квартале 2024-го достигла $10,5 млрд. Поглощения продолжаются в Африке, Латинской Америке, а нефтяные мейджоры вроде TotalEnergies, BP, Shell, Exxon, Chevron, похоже, не собираются останавливаться на достигнутом.

Однако это не значит, что Россия гарантированно включится в этот процесс. В беседе с «НиК» главный директор по энергетическому направлению Института энергетики и финансов Алексей Громов напомнил, что экономическая логика M&A — минимизация издержек и максимизация доходов компании в трудные времена. Это делают, когда экономика проектов близка к предельным уровням и требуются срочные решения.

«Но если говорить о степени концентрации бизнеса в РФ, то она и так запредельная на нефтяном и газовом рынке. В газовом у нас даже дефицит конкуренции, поскольку на нем присутствуют, по сути, только „Газпром“, НОВАТЭК и в меньшей степени „Роснефть“.

В нефтяном секторе тоже высокий уровень консолидации активов. Мы прошли волну слияний и поглощений еще в 2000-х (те же поглощения „Роснефтью“ ряда компаний вроде активов BP, „Башнефти“).

Есть принципиальный вопрос в экономической эффективности M&A, когда определенные экономические условия дают положительный эффект для всех сторон по принципу win-win. А бывают ситуации, когда чрезмерные поглощения в нефтегазовом секторе делают компанию в итоге слишком неповоротливой и неспособной из-за медленности принятия решений быстро адаптироваться к сложной ситуации на рынке. Не хотелось бы, чтобы российская отрасль повторяла ошибки, которые случались в других странах»,

— рассуждает эксперт.

По мнению Алексея Громова, в РФ нет принципиальных условий для дальнейшей консолидации активов в нефтегазе. Такая необходимость есть в импортозамещении и разработках новых технологий, когда корпорациям нужно создавать единый технологический центр для определенной отрасли. Однако это не связано непосредственно с производственными процессами в самом нефтегазе России. Ему новая волна сделок M&A, которая наблюдается сегодня в ряде стран, вовсе не нужна и даже может навредить.

Руководитель Центра анализа стратегии и технологии развития ТЭК РГУ нефти и газа им. Губкина Вячеслав Мищенко тоже считает, что отрасль в РФ и так уже достаточно «укрупнена» за последние 20 лет. Хотя тут надо оговориться, что процесс этот был вполне логичным и естественным.

«Государству нужно было навести порядок в отрасли и в экспортном сегменте нефтегаза после распада СССР, создать эдакого национального чемпиона вроде „Роснефти“. Нужно было чтобы нефтегаз работал не хаотично, а в понятном для всех режиме. Этой цели удалось достигнуть. Теперь есть определенные правила. Их можно критиковать, можно дорабатывать, но отрасль, в целом, неплохо организована.

Укрупнение бизнеса в отрасли РФ в принципе возможно в свете санкционных вещей. Но на мой взгляд, надо давать возможность развиваться средним и малым предприятиям. Это необходимо для гибкости в экспорте. Нефтегазовая отрасль не замкнута полностью в себе, как и не на 100% зависит международных рынков. Гибкость за счет большего числа игроков для баланса везде крайне важна, причем как в добыче, так и в логистике, переработке, реализации, и внутри рынка РФ, и на внешнем контуре»,

— резюмировал Вячеслав Мищенко.

Илья Круглей