О том, что принес отрасли прошедший год, и как это повлияет на будущее развитие российского нефтегаза, «НиК» спросил у Кирилла Родионова, эксперта Института развития технологий ТЭК:
В 2023 г. на положение российской нефтяной отрасли влияли три основных фактора, считает эксперт.
Во-первых, «остужение» сырьевых рынков, которые стали возвращаться к норме после шоков предложения 2022 г., в том числе эмбарго ЕС на поставки угля, нефти и нефтепродуктов, а также резкого сокращения экспорта «Газпрома» в Европу. По данным Всемирного банка, индекс цен на энергетические коммодитис по итогам ноября 2023 г. снизился на 19% в сравнении с уровнем декабря 2022 г. Падение цен было во многом связано с перестройкой торговых потоком, основная часть которой пришлась на рубеж 2022–2023 гг.
Например, Турция, де-факто, стала реэкспортером российских нефтепродуктов в Европу, о чем косвенно свидетельствуют данные таможенной статистики: поставки нефтепродуктов из России в Турцию по итогам первых девяти месяцев 2023 г. увеличились на 154% в сравнении с аналогичным периодом 2022 г., а в абсолютном выражении — на 7,78 млн т (до 12,84 млн т); тогда как экспорт нефтепродуктов из Турции в ЕС за тот же период увеличился на 65%, или на 3,24 млн т (до 8,24 млн т), согласно данным Центра международной торговли ЮНКТАД/ВТО, — говорит Родионов.
В свою очередь, на европейском рынке газа ключевую роль стабилизации цен сыграла экономия топлива. По данным Европейской сети операторов газотранспортных систем (ENTSOG), общий импорт газа в ЕС, включая сжиженный природный газ (СПГ), по итогам первых девяти месяцев 2023 г. сократился на 18% (до 224,1 млрд куб. м). Это не помешало странам ЕС подойти к сезону холодов с рекордными запасами газа в хранилищах, в том числе благодаря экономии сырья в промышленности и жилищном секторе.
Рынок нефти в этом отношении может показаться некоторым исключением, с учетом ралли в третьем квартале 2023 г., когда цены Brent приближались к отметке в $100 за баррель. Однако тогдашний рост цен был исключительно результатом усилий ОПЕК+, в том числе майского сокращения квот на 1,66 млн баррелей в сутки (б/с), а также решения Саудовской Аравии снизить предложение на дополнительные 1 млн б/с начиная с июля 2023 г., которое затем было в два этапа продлено до марта 2024 г. Однако и здесь под конец года возобладал тренд на коррекцию цен, что осложнило проведение ноябрьского раунда переговоров по сделке ОПЕК+.
Ценовая коррекция стала одной из причин сокращения нефтегазовых доходов, которые по итогам 2023 г. составит около 9 трлн руб. — это более чем на 20% ниже, чем в 2022 г. (11,59 трлн руб.). Поскольку нефтегазовые доходы бюджета дисконтируются на объем субсидий российским НПЗ, Минфин попытался «уполовинить» выплаты по демпферу. Однако в ответ нефтяники стали взвинчивать топливные цены, чтобы компенсировать ожидаемые финансовые потери. Как результат — кризис на топливном рынке, который в итоге обернулся возвращением «старой» формулы демпфера.
Так или иначе, «тактические» цели Минфина, которому необходимо балансировать бюджет, стали оказывать еще большее воздействие на нефтегазовую отрасль. Хотя и раньше это влияние было немалым: достаточно вспомнить «большой» налоговый маневр 2019–2024 гг. (в виде повышения НДПИ и обнуления пошлин), в ходе которого Минфин планировал привлечь в бюджет дополнительные 1 трлн руб. за счет расширения налоговой базы отрасли, напоминает Родионов.
Третьим важным фактором для отрасли в 2023 г. были санкции — это не только эмбарго на экспорт нефтепродуктов в ЕС, которое вступило в силу в феврале 2023 г., но и санкции в отношении проекта «Арктик СПГ 2», который должен был стать крупнейшим в России заводом по сжижению природного газа (мощностью 19,8 млн т в год против 17,5 млн т в год у «Ямал СПГ», с учетом четвертой «малотоннажной» очереди). Вне зависимости от того, как сложится судьба «Арктик СПГ 2», приходится констатировать, что санкции делают невозможным реализацию других крупнотоннажных проектов, в том числе завода «Газпрома» на Балтике. У России нет собственных технологий для крупнотоннажного сжижения, которые бы дошли до стадии коммерциализации. Поэтому серьезный прирост СПГ-мощностей невозможен без смягчения геополитического фона.
В целом, из нефтегазовой отрасли полностью ушла повестка развития.
«Ночь простоять, да день продержаться» — по этому принципу живут и компании, которые столкнулись с ростом издержек при переориентации на развивающиеся рынки; и отраслевые регуляторы, которые заняты поиском возможностей для смягчения влияния санкций; и Минфин, который наращивает фискальную нагрузкой в условиях, когда гражданские отрасли экономики переживают либо стагнацию, либо спад, считает Кирилл Родионов.
. В этом «статусе кво» нет стратегии — есть лишь перманентная адаптация к постоянно возникающим «волнам» внешних ограничений. И в этом — ключевой итог 2023 г.