Во втором саммите «Россия — Африка», который состоялся 27–28 июля в Санкт-Петербурге, приняли участие официальные делегации 48 стран. 27 из них были представлены на уровне первых и вторых лиц. Также на мероприятии были представители 5 крупнейших интеграционных объединений континента.
По итогам Форума было подписано 161 соглашение, не являющееся коммерческой тайной, однако суммы таких соглашений публично не разглашались. И хоть большая их часть была заключена в области гуманитарного сотрудничества, нашлось место и для энергетики. Впрочем, надо признать, что хоть у российского нефтегаза и есть потенциал для сотрудничества с африканскими странами, для его реализации еще нужно очень многое сделать.
Как заявил президент России Владимир Путин, торговый оборот РФ со странами Африки в 2022 году составил около $18 млрд. Итоги 2023-го могут показать большие цифры, поскольку за первую половину этого года объем экспортно-импортных операций со африканскими партнерами вырос более чем на треть. В данный момент углеводороды не играют ключевой роли в товарообороте РФ и африканских стран. Более 50% поставок из России — это химическая продукция, продовольствие, машины и оборудование.
Однако если говорить об экспорте нефтепродуктов, то есть очень большой прирост в процентном соотношении. По словам главы Минэнерго РФ Николая Шульгинова, по итогам 2023 года Россия может направить в Африку 18-20 млн т нефтепродуктов. Для сравнения: по итогам 2022-го показатель составлял примерно 8 млн т.
По словам главы Минэнерго РФ, запросы у африканских стран в плане энергетики, весьма разнообразны. Ряд государств заинтересован в совместном строительстве нефтегазовых объектов, газотранспортной и нефтяной инфраструктуры, в переработке черного золота. Есть и те, кого больше интересует повышение электрификации страны и вообще обеспечение доступа домохозяйств к энергии в целом. Шульгинов подчеркнул, что запросы на новые совместные проекты есть у Алжира, Египта, Экваториальной Гвинеи, Камеруна, Республики Конго, Эфиопии, также обсуждается сотрудничество с Мали.
Главным драйвером сотрудничества на нынешнем этапе могут стать разведка и разработка углеводородов, сооружение нефте- и газоперерабатывающей и нефтегазотранспортной инфраструктуры. При этом важно отметить, что ряд компаний из нефтегазовой отрасли России (ЛУКОЙЛ, «Роснефть», «Газпром», «Зарубежнефть») уже работает в некоторых африканских государствах. Речь идет о различных проектах Камеруне, Нигерии, Республике Конго, Алжире и Египте.
С весны этого года ЛУКОЙЛ обсуждает с руководством Конго возможность вхождения в новые нефтегазовые проекты в качестве оператора. Кстати, компания уже участвует в проекте Marine XII (5 месторождений, доказанные и вероятные запасы оцениваются в 1,3 млрд бнэ), оператором которого является итальянская компания Eni. Добыча нефти на проекте — 1 млн т нефти в год, газа — 1,5 млрд кубометров в год. В рамках этого проекта в декабре этого года планируется начать производство СПГ. В апреле этого 2023-го в ЛУКОЙЛе говорили, что мощность сжижения составит 600 тыс. т в год, а в дальнейшем мощности увеличат до 3 млн т (после ввода второй плавучей установки к концу 2025 года).
Еще до начала проведения саммита «Россия — Африка» глава Минэнерго заявлял, что власти Конго обсуждают подписание меморандума о строительстве магистрального нефтепродуктопровода «Пуэнт-Нуар — Лутете — Малуку-Трешо» с привлечением российской компании. Какой именно, пока неизвестно, но есть информация, что у «Транснефти» и ТМК существуют наработки. Впрочем, пока что сроки все равно сдвинуты, и, хоть о самом проекте есть некоторая информация (планируемая мощность — 2,1 млн т/год, срок постройки — 3 года), даты начала строительства не сообщаются.
Проявляет интерес к сотрудничеству с российскими нефтегазовыми компаниями и Мозамбик. В ходе рабочей встречи замминистра энергетики РФ Сергея Мочальникова с послом Республики Мозамбик в России Жозе Матеушем Муарией Катупхой в июле 2023-го стороны договорились о сотрудничестве стран в сфере геологоразведки, добычи нефти и газа. Пока что все ограничивается лишь подписанием меморандумов.
К примеру, еще 4 года назад «Роснефть» подписала меморандум с Национальной корпорацией по углеводородам о сотрудничестве в разработке шельфовых месторождений природного газа, а также соглашение о взаимодействии c Национальным институтом нефти Мозамбика. Тогда же был подписан значительный пакет документов по российско-мозамбикскому сотрудничеству в ТЭК в ходе официального визита президента Мозамбика Филипе Ньюси в Россию. Увы, но новых работ по геологоразведке российскими компаниями в стране не начато.
По сути, африканскую страну и нефтегаз РФ сейчас связывает только участие «Роснефти» (через ее дочку — «РН-Эксплорейшн») совместно с Exxon в разведке и добыче углеводородов 3 участка недр: A5-B в бассейне реки Ангоче и Z5-C и Z5-D в дельте реки Замбези («Роснефть» имеет 20% долю в консорциуме с 2018 года).
Есть перспективы и в Камеруне. Еще в 2014 году правительство африканской страны одобрило вхождение ЛУКОЙЛа в проект Etinde, который реализуется на основе СРП. Российская компания тогда выкупила 37,5% акций у британской Bowleven (у нее осталось 25%). Etinde расположен в Гвинейском заливе в непосредственной близости от границы Экваториальной Гвинеи и включает в себя три лицензионных блока общей площадью 2300 кв. км. В марте 2023 года в российской компании сообщили, что ЛУКОЙЛ с партнерами рассматривают возможность производства СПГ на этом проекте. Впрочем, пока что сам Etinde значимых результатов еще не дал. Даже окончательное инвестиционное решение должно быть принято только когда в проект войдет англо-французская Perenco (еще в июне планировала выкупить у News Age 37% акций).
В ходе саммита в Санкт-Петербурге официальный представитель Нигерии в ОПЕК Габриел Адуда заявил, что его страна заинтересована в получении российских технологий в нефтегазовой сфере, а также в привлечении компаний из РФ в свои нефтегазовые проекты. По его словам, Африке в течение многих лет не хватало финансовых ресурсов, но Нигерия в рамках сотрудничества «просит не кредиты, а проектное финансирование».
Безусловно, потенциал для работы нефтегазовых компаний в Нигерии есть. По данным Комиссии по регулированию добычи нефти Нигерии (NUPRC) на 1 января 2022 года, запасы нефти и газового конденсата в стране составляли 37,046 млрд баррелей. Это государство входит в тройку крупнейших нефтедобытчиков Африки. Однако проблемы недофинансирования возникли не просто так.
Нигерийские объекты нефтегазовой инфраструктуры регулярно подвергаются атакам бандформирований, которые похищают сотрудников иностранных компаний, воруют нефть из магистралей, нападают на буровые вышки и даже транспорт. Яркий пример — атака боевиков на автобусную колонну, в которой были убиты 6 сотрудников дочки Shell в 2021 году. После почти полной остановки нефтепровода Форкадос добыча в августе 2022 года упала ниже 1 млн б/с — это месячный минимум, который в последний раз наблюдался в июле 1985 года.
По этой причине Eni, TotalEnergies и Shell в последние годы стараются избавиться от ряда активов в этой стране. В мае 2022-го TotalEnergies заявила, что продает свою долю в 13 месторождениях на суше и трех на мелководье, добывающих более 20 тыс. бнэ в день. Продажа включала в себя 3500 км трубопроводов, которые соединяют два ключевых терминала по экспорту сырой нефти — Бонни и Форкадос. 1 августа стало известно, что Shell продаст свои доли в наземных месторождениях нефти в Нигерии местным бизнесменам. Причина — невозможность контролировать ситуацию на местах (постоянные хищения и регулярные разливы нефти). Кстати, британская компания хотела избавиться от этих активов еще год назад, сохранив лишь добычу на шельфе, но вынуждена ждать решения Верховного суда Нигерии, судьи которого в скором времени должны выдать соответствующее разрешение.
Нет никаких гарантий, что у российских компаний не возникнут те же проблемы, если они начнут серьезно инвестировать в нефтедобычу Нигерии. Одновременно страна представляет сомнительный интерес в качестве потребителя топлива.
Из-за вступления в Международную организацию по стандартизации (ISO) Нигерия не имеет права продавать на своей территории нефтепродукты, поскольку ее собственные НПЗ, включая модульные объекты, не прошли сертификацию. Казалось бы, отличный повод для экспорта бензина, ДТ и других типов топлива из России. Но в таком случае российским компаниям нужно, во-первых, вытеснить из страны традиционных для Нигерии европейских поставщиков. Во-вторых, обеспечить логистику, что без крупнейших в мире трейдеров, которые имеют опыт работы в Африке, будет весьма непросто.
Более того, не совсем понятно, будет ли вообще в ближайшие годы спрос на импортное топливо в Нигерии или нет. Есть два противоречащих друг другу фактора:
Выходит, нефтепереработка в стране есть, нефтедобыча тоже, но нет понимания, хватит ли Нигерии топлива собственного производства в ближайшие 1-5 лет. В таких условиях для российского нефтегаза страна может быть интересна лишь в качестве поставщика оборудования для нефтепереработки, обучению специалистов, возможно, продаж бурового оборудования.
В других странах Африки тоже есть определенные перспективы для компаний из РФ. Но большинство из них еще даже не оформились в конкретные проекты. Хотя надо признать, при должном уровне сотрудничества многие из них действительно имеют потенциал. В Алжире «Зарубежнефть» рассматривает создание газового кластера, но конкретных договоренностей пока нет. В ЮАР активно развивается газовая генерация, а это повод организовать туда (если будет выстроена логистика и появятся свободные экспортные объемы) поставки российского СПГ. Как справедливо отметил глава Минэнерго РФ, у многих африканских стран есть запасы газа, но проблемы с выходом на рынки сбыта. В этих условиях российские компании, которые имеют большой опыт в постройке газопроводов, могли бы оказаться весьма полезными.
Несмотря на рост поставок российской нефти и нефтепродуктов в страны Африки в этом году, перспективы их дальнейшего увеличения кажутся весьма спорными. Увеличение экспорта нефтепродуктов более чем в 2 раза по итогам 2023 года — это, скорее, результат не повышенного спроса африканских стран, которые именно в этом году вдруг «распробовали» топливо из РФ. Есть вероятность, что государства попросту являются перевалочными пунктами и посредниками для продажи нефтепродуктов из РФ на европейский рынок, что никем не запрещено. То же можно сказать и про поставки нефти. В январе–мае этого года Россия доставила в Африку 200 тыс. т нефти — в прошлом году объем равнялся нулю.
Для России в организации поставок нефтепродуктов именно африканским странам есть одновременно и перспективы, и сложности.
Как отметил в комментарии для «НиК» руководитель аналитического департамента AMarkets Артем Деев, крупнейшие НПЗ региона находятся в странах Северной Африки, а также в Нигерии и ЮАР.
«В основном, там производят ДТ бензин, керосин и реактивное топливо. Производство смазочных масел налажено в Алжире, Марокко и на Мадагаскаре. Полагаю, эти страны будут заинтересованы в российской нефти»,
— говорит эксперт.
Если российские компании смогут наладить логистику по доставке нефтепродуктов без помощи крупнейших трейдеров, вроде Vitol или Trafigura, то это будет отличным стимулом для развития российской нефтянки и заменой европейскому рынку.
Но это в долгосрочной перспективе, поскольку самостоятельно организовать такие поставки (в идеале — еще и вглубь континента) будет крайне трудно и займет время. Более того, придется «выталкивать» европейских конкурентов, которые являются традиционными экспортерами нефтепродуктов в Африку, это если даже не говорить об азиатских и американских поставщиках. А ведь есть еще и риск в виде туманных перспектив по самому спросу на импортное топливо в некоторых странах (та же Нигерия с ее запуском крупного НПЗ, который должен удовлетворить спрос на внутреннем рынке).
Российский газ тоже может быть востребованным в африканских странах, но с большими оговорками. В ряде регионов континента есть промышленные кластеры, которые развиваются, а значит, спрос на голубое топливо там будет расти.
«Российские энергоносители будут актуальны в металлургической отрасли и сегментах, с которой она связана. Крупные комбинаты по производству черных металлов построены в Алжире, Египте, Нигерии и ЮАР. Цветная металлургия развита в Замбии, ЮАР, Намибии и Ботсване. Следующая перспективная сфера — машиностроение и металлообработка. В большинстве стран Африки они находится в начальной стадии развития и потому имеют большой потенциал роста. Помимо ЮАР и Египта, сюда относятся заводы в Алжире, Тунисе, Марокко, Нигерии. Химическая промышленность развита во всех странах Северной Африки, а также в Сенегале, Нигерии, Зимбабве, Замбии, Мадагаскаре. Сюда же стоит отнести Замбию, Алжир, Тунис и Мавританию — там есть мощное по региональным меркам производство взрывчатых веществ»,
— рассказал в беседе с «НиК» Артем Деев.
Проблема состоит в том, что у РФ на данном этапе попросту не так много свободных экспортных мощностей СПГ и соответствующего количества судов, чтобы быстро зайти на такой рынок. Более того, даже если «Газпром» или НОВАТЭК решат заключать долгосрочные контракты и инвестировать в СПГ-терминалы африканских стран, они столкнутся с рядом проблем. Во-первых, там где сейчас строятся новые терминалы по регазификации, «главную скрипку» играют британские, европейские и американские компании, у которых отлажена логистика, есть оборудование и технологии, да и работают они не под давлением санкций. Во-вторых, африканские страны строят СПГ-терминалы в первую очередь для экспорта, а не импорта. В тех странах, где может потребоваться импортный СПГ, нет инвесторов, готовых строить такие объекты. В теории, этим мог бы заняться российский нефтегаз, но тогда нужно будет синхронно заключать долгосрочные контракты на поставки. А для этого нужно увеличить производство СПГ в самой РФ. Если этого не сделать, африканские потребители, получив в распоряжение СПГ-терминалы, попросту начнут закупать газ у Катара, США, у которых транспортное плечо более короткое.
В итоге можно заключить, что Африка — это интересный рынок для нефтегаза РФ, но в перспективе и лишь при определенных условиях. Постройка газопроводов и разного рода оборудования актуальны для многих стран, начиная с сегодняшнего дня. А вот организация добычи (создать дополнительного конкурента на рынке?) или поставки углеводородов имеют сомнительную экономическую целесообразность для РФ.
Илья Круглей