Наблюдавшийся в течение последних лет диспаритет между огромным спросом китайской экономики на энергоресурсы и минимальным уровнем внутренних запасов нефти и газа явно свидетельствовал, что страна была ключевой движущей силой сырьевого «суперцикла» 2000–2014 годов, характеризующегося ростом цен на сырьевые товары. В 2013 году Китай стал крупнейшим нетто-импортером сырой нефти и нефтяного топлива в мире, а в 2017 году обогнал США по импорту нефти в целом. В пандемию политика «нулевого COVID», введенная в КНР, снизила темпы экономического роста. 8 января этого года власти КНР отказались от этой политики — все ожидают, что страна вернется к допандемийным темпам роста, что снова даст толчок ценам на нефть.
Однако, по мнению некоторых аналитиков, отказ от политики «нулевого COVID» не равно очередному буму нефтяных цен. Хотя Управление энергетической информации США (EIA) не разделяет их медвежьего пессимизма: на прошлой неделе EIA заявило, что отмена локдаунов в Китае приведет к увеличению туристического потока и росту мирового спроса на нефть в этом году. По прогнозу управления, потребление жидкого топлива в Китае в 2023 году будет на 700 тыс. б/с сутки выше, чем в 2022 году. В 2024 году EIA ждет продолжающегося роста спроса на нефть, что связано с повышением экономической активности в КНР. Экономический рост в Китае и в мире целом — основной фактор, влияющий на глобальный нефтяной спрос, который в этом году увеличится на 1,5 млн б/с, до 100,9 млн б/с (EIA пересмотрело прогноз на 430 тыс. б/с в сторону повышения).
Возможно, страны, не входящие в Организацию экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), включая Индию, некоторое время будут способствовать увеличению цен на нефть на мировом рынке. Однако в случае с Китаем вполне вероятно, что следующий раунд его «постпандемийного» экономического роста будет не таким, как предыдущие, и не гарантирует автоматического длительного подъема стоимости черного золота.
Конечно, в этом году в Китае будет зафиксирован более существенный рост экономики, нежели чем в годы пандемии, сказал Рори Грин, главный экономист по Китаю из лондонской компании TS Lombard:
«Мы уже отмечали, что Китай стремится стимулировать потребительскую активность в 2023 году: это даже подчеркнул в своей новогодней речи Си Цзиньпин. Пекин пытается перезагрузить и внутренние, и международные экономические и политические отношения, смягчая риторику „Общего процветания“ и „Воинов-волков“ и, что наиболее важно, обеспечивая более быстрый рост»,
— напомнил он.
«Мы думаем, что Китай переходит от COVID-стагнации к резкому восстановлению, и целевой показатель роста ВВП на 2023 год будет установлен как „выше 5%“. По итогам года Си Цзиньпин постарается отчитаться о результатах, даже превышающих установленные значения»,
— подчеркнул Грин.
И действительно, целевой показатель экономического роста выше 5% утвержден правительством КНР 5 марта 2023 года, причем после того, как попытка достигнуть 5,5-процентного роста в 2022-м была эпично провалена. Рост ВВП власти КНР хотят обеспечить, не прибегая к дополнительным стимулирующим мерам, тем более что таргет по инфляции у Китая установлен на уровне 3%. Индекс деловой активности (PMI) в КНР, в свою очередь, свидетельствует, что восстановление в 2023 году будет более масштабным, чем во второй половине прошлого года.
«В конце 2022-го экспортные показатели Китая и его региональных партнеров упали на фоне ожидания мировой рецессии… однако улучшение экспортных показателей в феврале отразилось на PMI деловых партнеров Китая, и хоть со стороны экспорта есть риск, восстановление торговой активности в Азии компенсирует ранее наблюдавшееся проседание»,
— сказала Еухения Викторино, руководитель азиатской стратегии SEB из Сингапура.
Ожидается, что власти Китая окажут политическую поддержку экономическому росту. Викторино ожидает снижения процента отчислений в резервный фонд по сберегательным вкладам (reserve requirement ratio, RRR) примерно на 50 базисных пунктов в этом году, а также целевой показатель по числу новых рабочих мест в городах на уровне 12 млн по сравнению с показателем в 11 млн, действовавшим предыдущие два года, что подразумевает восстановление экономики за счет человеческого капитала. Однако новые рабочие места и рост доходов населения, скорее, вызовут рост сферы услуг, но не расширение производства или инфраструктурных проектов.
Викторино также подчеркнула, что экс-глава правительства КНР Ли Кэцян (11 марта его сменил Ли Цян) предостерегал от «нерегулируемой» экспансии на рынке недвижимости.
«Это свидетельствует о том, что поддержка сектора недвижимости вряд ли сильно усилится, хотя пока „невнимание“ к нему как раз устраивало инвесторов. С другой стороны, покупатели жилья по-прежнему с опаской относятся к сделкам на этапе котлована, что снижает продажи. И если доверие не восстановится, то люди будут тратить свои сбережения на погашение уже выданных ипотечных кредитов, а не на товары и услуги»,
— заключила она.
Этот сдвиг в факторах экономического роста с промышленности и инфраструктурных проектов, которые стояли за сырьевым суперциклом 2000–2014 годов, на индивидуальное потребление может означать, что в этот раз влияние ускоренного экономического роста Китая на сырьевые цены будет не так очевидно.
«Власти Китая полагаются на восстановление спроса в таких отраслях, как недвижимость и потребление через интернет, а также на геополитику больше, чем на агрессивное стимулирование деловой активности. Впервые новая фаза восстановления китайской экономики будет обусловлена ростом потребления домохозяйств, в первую очередь — в сфере услуг. А на них влияют отложенный спрос и сбережения (около 4% ВВП), особенно после трех лет локдаунов и ограничений на передвижение»,
— сказал Рори Грин.
Что касается цен на нефть, подчеркнул он, уместно отметить, что потребление транспортной отрасли Китая составляет всего 54% процента совокупного потребления нефти в стране по сравнению с 72% в США и 68% в Европейском союзе.
В 2022 году чистый импорт нефти и нефтепродуктов в Китай был на 8% ниже пикового допандемийного уровня, при этом инфраструктурные проекты и ориентированное на экспорт производство частично компенсировали снижение мобильности и сокращение объемов строительства в стране.
«Факторы спроса на нефть должны измениться в этом году: растет объем путешествий, сектор недвижимости станет более привлекательным, в то время как промышленное производство и создание инфраструктуры замедлятся. Действительно, это повлечет за собой рост спроса на нефть — мы ожидаем увеличение чистых объемов импорта нефти на 5-8%. Но это вряд ли приведет к резкому росту цен на нефть, особенно учитывая, что Китай покупает сырье с дисконтом у России»,
— заключил Грин.
Адаптированный перевод Марии Зайцевой