Дружба дружбой, а энергетика врозь

Нефть в одно мгновение превратилась из дешевого товара в дорогой, что не только кардинально изменило образ жизни людей в странах Запада, но и привело к масштабным трансформациям. Старый мир рухнул: хаос, паника, очереди на заправках, введение ограничений на энергопотребление, паралич производства. Как же преодолевались последствия «нефтяного шока»?

Мария Славкина, д.и.н.

Общество изобилия?

Послевоенное процветание Запада во многом зиждилось на дешевой нефти в неограниченных количествах. Общество изобилия требовало все больше и больше энергоносителей. Причем этим новым прогрессивным энергоносителем была нефть.

В 1960-е годы роль нефти в производстве и потреблении западных стран выросла невероятно. С 1961 по 1973 год ее доля в производстве электроэнергии в США поднялась с 6% до 17%, во Франции — с 4% до 40%, в Великобритании — с 15% до 26%, в Японии — с 20% до 73%. На нефти базировались ключевые отрасли промышленности того времени и одновременно парадигма безудержного потребления.

Поначалу все шло отлично. Национальные экономики росли как на дрожжах. Германия переживала экономическое чудо, в Японии темпы роста достигали 10% в год, во Франции и ФРГ — 5–6%, в США и Великобритании — 3% в год, но с более высокого исходного уровня.

На этом фоне западные страны быстро наращивали социальные программы и расходы. Но в какой-то момент стало ясно: живут не по средствам. Особенно это касалось «богатейшей страны в мире» США, где к социальным расходам добавлялись внешнеполитические амбиции. Их финансовая система откровенно перестала справляться.

С 1944 года в мире действовала Бреттон-Вудская система, предполагавшая конвертацию доллара в золото по постоянной ставке $35 за унцию. Однако по мере увеличения дефицита платежного баланса США объем долларов за рубежом рос и в 1966 году впервые превысил золотой запас Соединенных Штатов. Высокая инфляция и государственный долг, а также замедление экономического роста в США привели к усилению недоверия к доллару. Министр финансов Франции Валери Жискар д’Эстен в 1970 году назвал особую роль доллара «непомерной привилегией». Многие ведущие страны принялись активно обменивать его на золото. А в 1971 году случилось «то самое» — президент Ричард Никсон был вынужден объявить об отмене золотого стандарта.

Тут-то и началось. Девальвация доллара привела к падению доходов арабских стран-нефтеэкспортеров, продававших нефть за американскую валюту. Для компенсации выпадавших доходов ОПЕК была вынуждена искать возможности повышения цен. Напряжение буквально витало в воздухе.

Эффективный катализатор

Кризис 1973 года не был «черным лебедем», прилетевшим из ниоткуда. Об энергетическом кризисе на Западе говорили задолго до «нефтяного шока». На фоне растущего энергопотребления периодически возникали проблемы с увеличением поставок нефти.

Масло в огонь подливали страны-экспортеры, объединившиеся в ОПЕК и играющие на повышение нефтяных цен. В 1967 году они впервые применили такой инструмент давления, как эмбарго. В ходе Шестидневной (третьей по счету) арабо-израильской войны государства Саудовская Аравия, Кувейт, Ирак, Ливия, Алжир запретили отправку нефти в страны, дружественные Израилю: США, Великобританию и частично в ФРГ. Однако выборочное эмбарго не могло иметь успеха. Запрет на вывоз легко преодолевался через третьи государства.

В октябре 1973 года началась четвертая арабо-израильская война, известная как Война Судного дня. Чтобы поддержать Египет и Сирию, члены ОПЕК объединились и применили нефтяное эмбарго, только на этот раз действовали гораздо более продуманно. Помимо полного запрета экспорта нефти в США, Нидерланды, Португалию, Южную Африку и Родезию было предусмотрено главное — растущее ограничение добычи нефти: первоначальное сокращение и дополнительное на 5% каждый месяц. Отдельные страны заявили, что начнут с 10-процентного, а не 5-процентного сокращения. Уменьшение добычи означало уменьшение абсолютного объема поставок. Реакция мирового рынка была незамедлительной: более чем трехкратное увеличение цен на нефть и нефтепродукты. В странах-импортерах черного золота началась паника.

«Нефтяной Перл-Харбор»

В Соединенных Штатах известие о нефтяном эмбарго имело эффект разорвавшейся бомбы. Низкий уровень поставок уничтожил веру в бездонность природных ресурсов, прочно укоренившуюся в американском общественном сознании и повседневной жизни. До октября 1973 года большинство жителей США понятия не имели о том, что страна вообще импортирует нефть. Когда в одночасье розничные цены на бензин выросли на 40%, их удивлению не было предела. По мнению самих американцев, «повышение цены ни на один другой товар не дало бы такого заметного, мгновенного и эмоционального результата».

Водители, которые ранее заправлялись только тогда, когда стрелка индикатора уровня топлива практически вставала на отметку «пусто», теперь стремились постоянно пополнять бак, даже в тех случаях, когда заправлялись лишь на доллар, тем самым еще больше увеличивая очереди. И это было разумно: ведь завтра бензина вообще могло не быть. На некоторых бензоколонках заправка производилась по определенным дням в зависимости от того, на какое число оканчивался номер машины: четное или нечетное. Во многих регионах страны на бензоколонках появились объявления «Извините, сегодня бензина нет», так не похожие на те, что зазывали покупателей, обещая скидки, и такие привычные в последнее десятилетие избытка. Эмбарго и вызванный им дефицит обозначали резкий и внезапный отход от прошлого, и этот новый опыт коренным образом подрывал уверенность американцев в будущем.

В потрясении пребывали и европейские государства, где зависимость от ближневосточной нефти была еще выше. Как писал журнал Time, «после Второй мировой войны вряд ли какое-то другое событие могло сравниться по масштабам с энергетическим кризисом». Недостаток нефти вызвал необходимость вводить специальные чрезвычайные меры, о которых прежде никто не мог даже думать. В Голландии, например, запретили езду на частных автомобилях по воскресеньям. В эти дни голландские автострады представляли собой странное зрелище: на трассах царила пугающая тишина. Европейцы демонстративно пересаживались на велосипеды. Спрос на данный вид транспорта, который был уже почти забыт, быстро вырос, а в Италии необходимость такого средства передвижения даже вызвала развитие черного рынка. Ситуация порой доходила до комического. В Париже владельцы дорогих гостиниц, не лишенные чувства юмора, объявляли: «Всем нашим клиентам, прибывающим на лошадях, овес и сено предоставляется бесплатно!» Во Франции автомобильная промышленность и вовсе прекратила свое производство. Было урезано количество европейских авиарейсов, а спасительные мероприятия коснулись даже телевидения — в целях экономии было сокращено время телепередач.

В Британии сразу после объявления эмбарго началась волна возмущений. Британские шахтеры заявили, что они не намерены работать сверх положенного времени без соответствующего вознаграждения. Вместе с тем начали бунтовать и железнодорожники, которые требовали повышения заработной платы. Значительно снизились объемы производства промышленности. Погашать задолженности по заработной плате было нечем, поэтому сокращалась рабочая неделя.

Тяжело переживала нефтяной кризис 1973 года и Япония. «Жаль, но японское чудо ушло», — высказался президент одной из самых влиятельных японских фирм после начала энергетического кризиса. Из-за резкого скачка цен на нефть в 1974 году в японской экономике впервые после войны был зарегистрирован отрицательный рост — минус 0,2%. Страхи, вызванные ростом цен на нефть, породили панический спрос на ряд товаров, включая туалетную бумагу. Японское правительство было вынуждено ввести регулирование цен на этот жизненно необходимый продукт.

В объятия к Советскому Союзу

Первое, что попытались сделать западные страны, — диверсифицировать источники поставок нефти. СССР, не входивший в ОПЕК и значительно нарастивший к тому времени объемы добычи в Западной Сибири, становился важнейшим игроком на нефтяном рынке. Оказывая политическую поддержку арабам, но категорически отвергая их призывы примкнуть к нефтяному эмбарго, советское руководство заявляло о готовности увеличить нефтяной и газовой экспорт в страны Западной Европы и на долгосрочной основе гарантированно снабжать их углеводородным сырьем.

Несмотря на все идеологические противоречия, нефтяное сближение началось. Советский Союз в считаные годы превратился в одного из главных экспортеров нефти на рынок. Если в 1970 году выручка СССР от экспорта нефти в долларовую зону составляла $1,05 млрд, то в 1975 году — уже $3,72 млрд, а к 1980 году возросла почти до $15,74 млрд. За одно десятилетие рост составил почти 15 раз! А ведь в те же годы стремительно наращивался и экспорт газа в Европу.

Правда, последнее обстоятельство вовсе не вдохновляло США. В начале 1980-х годов американцы предприняли грандиозные усилия по срыву строительства газопровода Уренгой — Помары — Ужгород, который выходил в Чехословакию и далее подсоединялся к европейской газопроводной сети. Этот газопровод должен был резко увеличить советские поставки газа в Европу.

Как только ни старались американцы! Рональд Рейган накладывал эмбарго на участие американских компаний, давил на европейских лидеров, чтобы те отказались от участия в проекте. Но полноценного бойкота не получилось. Несмотря на все усилия США, самый длинный газопровод в мире (его длина составила 4451 км) был построен даже с опережением сроков. 17 августа 1983 года организации Миннефтегазстроя полностью закончили испытания газопровода и подготовили его к эксплуатации. 27 августа завершающий закарпатский участок газопровода принял природный газ Уренгоя и был зажжен символический факел. Попытки Соединенных Штатов сорвать строительство тогда провалились. С газом ничего не вышло.

Спусковой крючок

В марте 1974 года госсекретарю США Генри Киссинджеру удалось добиться снятия нефтяного эмбарго для Штатов. Спустя несколько месяцев оно было отменено и для союзников Вашингтона. Но новая реальность высоких цен уже наступила.

В условиях высоких цен на нефть западные страны действовали по принципу «кто что может». Никаких единых действий западные союзники так и не придумали. При этом политические соображения явно довлели над экономическими и социальными.

Франция пошла по пути создания собственной энергетической отрасли силами государства. Ее ядром стала атомная энергетика. Сразу после нефтяного кризиса был принят План Мессмера, целью которого было производство 100% электроэнергии страны на атомных электростанциях. В 1973 году доля ядерной энергии в общем объеме производства электроэнергии во Франции составляла 8%, к 1983-му она выросла до 48,8%, а к 1990-му — до 75,2%. Премьер-министр Пьер Мессмер пообещал построить 80 атомных электростанций к 1985 году и 170 — к 2000-му. Конечно, со временем планы скорректировались, но 56 АЭС с 1974 по 1989 год появились.

Великобритания решила проблему энергетической безопасности посредством ускоренного освоения запасов нефти и газа в Северном море. Еще в 1970 году на собственные нефть и газ в стране приходилось 4,5% потребления первичной энергии. К 1978 году эта величина достигла 41,4%. Если добавить к этому уголь, а также атомную и гидроэнергетику, к 1978-му Великобритания самостоятельно обеспечивала 80% своих энергетических потребностей.

Япония выбрала стратегию инвестирования в общую энергетическую эффективность производства. Из непосредственно энергетических отраслей масштабную поддержку получили лишь ядерная и солнечная энергетика, опиравшиеся на японские технологии. Их развитие сопровождалось наращиванием импорта угля и сжиженного природного газа. Японии удалось компенсировать потери от роста импорта энергоносителей расширением промышленного экспорта, в первую очередь автомобильного. Малолитражные японские автомобили Toyota Corolla, Honda Civic, Mitsubishi Galant и Datsun Sunny завоевали американский рынок, легко выигрывая конкуренцию у американских «пожирателей бензина». Экспансия японских автомобилей произошла и в Великобритании.

В Германии протекала диверсификация источников энергии и ее поставок (развитие атомной энергетики и рост потребления природного газа из СССР и Норвегии) и делались масштабные инвестиции в энергосбережение — как в промышленности, так и в коммунальном хозяйстве.

В США последовательная стратегия приспособления энергетической системы к новым условиям так и не была выработана. В 1975 году появился стратегический нефтяной резерв, а в 1977-м был создан Департамент энергетики в составе правительства. Некоторые инвестиции были направлены на развитие новых технологий и альтернативных источников энергии. Они включали в себя и атомную энергетику, и некоторые технологии, ставшие тупиковыми (синтетическое топливо) либо давшие плоды спустя десятилетия (добыча сланцевого газа). В целом, эти инвестиции не были столь же успешными, как в ряде европейских стран. Контроль цен на энергоносители сохранялся до 1979 года, что не создавало стимулов ни к снижению их потребления, ни к росту внутреннего производства. В условиях необходимости соблюдать баланс интересов между неповоротливым «большим государством», бизнесом и профсоюзами ни одна из решительных мер, которые обсуждались в тот момент, будь то национализация энергетической отрасли или, наоборот, прекращение контроля цен, так и не была принята.

Каждый договаривается сам

Несмотря на то, что Соединенные Штаты всячески пытались обеспечить координированный ответ на нефтяное эмбарго, сделать этого не удалось. Более того, ухудшились отношения внутри НАТО: частично из-за большой зависимости от импорта арабской нефти, частично из-за непримиримой позиции Франции страны Европы запретили США использовать европейские военные базы для поддержки Израиля.

Единственным новым инструментом координации развитых стран в энергетической сфере стало учрежденное в 1974 году Международное энергетическое агентство. Однако его роль не вышла за пределы информационного обмена. Переговоры с ОПЕК все пострадавшие от эмбарго государства вели, по сути, в одностороннем порядке.

Франция в целях защиты от будущих «нефтяных шоков» заключила соглашения со странами ОПЕК о долгосрочных контрактах на поставку нефти на государственном уровне. Япония стала использовать ресурсную дипломатию: японские политики поддерживали арабские страны на международной арене для того, чтобы гарантировать поставки нефти. Великобритания начала выстраивать отношения с разбогатевшими на нефти арабскими странами на новой основе: нефтедоллары вкладывались в лондонский Сити, а британские компании начали разворачивать в Саудовской Аравии промышленные проекты и поставлять туда вооружения.

Вашингтон подписал соглашение об экономическом и военном сотрудничестве с Эр-Риядом спустя три месяца после снятия эмбарго. За этим последовали поставки военной техники, вложения Саудовской Аравии в американские активы, а также ее непосредственное участие в борьбе против распространения коммунизма. Саудовская Аравия также сдерживала своих партнеров по ОПЕК от новых подъемов цен в 1970-е годы. США поставляли оружие и в Иран — до Исламской революции 1979 года, вызвавшей новый виток роста цен на нефть.

Как это ни парадоксально, нефтяное эмбарго не привело к сколь-либо серьезным сдвигам во внешней политике западных стран в отношении Израиля. Западные политики были вовлечены в ближневосточную повестку слишком сильно. Их ответ на «нефтяной шок» сводился к подстраиванию экономических и политических систем, созданию различных амортизационных механизмов, но не к изменению основных целей и позиций. Внешнеполитические приоритеты остались незыблемы.