Posted 28 сентября 2022, 11:45
Published 28 сентября 2022, 11:45
Modified 28 сентября 2022, 11:45
Updated 28 сентября 2022, 11:45
Нефть в одно мгновение превратилась из дешевого товара в дорогой, что не только кардинально изменило образ жизни людей в странах Запада, но и привело к масштабным трансформациям. Старый мир рухнул: хаос, паника, очереди на заправках, введение ограничений на энергопотребление, паралич производства. Как же преодолевались последствия «нефтяного шока»?
Мария Славкина, д.и.н.
Послевоенное процветание Запада во многом зиждилось на дешевой нефти в неограниченных количествах. Общество изобилия требовало все больше и больше энергоносителей. Причем этим новым прогрессивным энергоносителем была нефть.
В 1960-е годы роль нефти в производстве и потреблении западных стран выросла невероятно. С 1961 по 1973 год ее доля в производстве электроэнергии в США поднялась с 6% до 17%, во Франции — с 4% до 40%, в Великобритании — с 15% до 26%, в Японии — с 20% до 73%. На нефти базировались ключевые отрасли промышленности того времени и одновременно парадигма безудержного потребления.
Поначалу все шло отлично. Национальные экономики росли как на дрожжах. Германия переживала экономическое чудо, в Японии темпы роста достигали 10% в год, во Франции и ФРГ — 5–6%, в США и Великобритании — 3% в год, но с более высокого исходного уровня.
На этом фоне западные страны быстро наращивали социальные программы и расходы. Но в какой-то момент стало ясно: живут не по средствам. Особенно это касалось «богатейшей страны в мире» США, где к социальным расходам добавлялись внешнеполитические амбиции. Их финансовая система откровенно перестала справляться.
С 1944 года в мире действовала Бреттон-Вудская система, предполагавшая конвертацию доллара в золото по постоянной ставке $35 за унцию. Однако по мере увеличения дефицита платежного баланса США объем долларов за рубежом рос и в 1966 году впервые превысил золотой запас Соединенных Штатов. Высокая инфляция и государственный долг, а также замедление экономического роста в США привели к усилению недоверия к доллару. Министр финансов Франции Валери Жискар д’Эстен в 1970 году назвал особую роль доллара «непомерной привилегией». Многие ведущие страны принялись активно обменивать его на золото. А в 1971 году случилось «то самое» — президент Ричард Никсон был вынужден объявить об отмене золотого стандарта.
Тут-то и началось. Девальвация доллара привела к падению доходов арабских стран-нефтеэкспортеров, продававших нефть за американскую валюту. Для компенсации выпадавших доходов ОПЕК была вынуждена искать возможности повышения цен. Напряжение буквально витало в воздухе.
Кризис 1973 года не был «черным лебедем», прилетевшим из ниоткуда. Об энергетическом кризисе на Западе говорили задолго до «нефтяного шока». На фоне растущего энергопотребления периодически возникали проблемы с увеличением поставок нефти.
Масло в огонь подливали страны-экспортеры, объединившиеся в ОПЕК и играющие на повышение нефтяных цен. В 1967 году они впервые применили такой инструмент давления, как эмбарго. В ходе Шестидневной (третьей по счету) арабо-израильской войны государства Саудовская Аравия, Кувейт, Ирак, Ливия, Алжир запретили отправку нефти в страны, дружественные Израилю: США, Великобританию и частично в ФРГ. Однако выборочное эмбарго не могло иметь успеха. Запрет на вывоз легко преодолевался через третьи государства.
В октябре 1973 года началась четвертая арабо-израильская война, известная как Война Судного дня. Чтобы поддержать Египет и Сирию, члены ОПЕК объединились и применили нефтяное эмбарго, только на этот раз действовали гораздо более продуманно. Помимо полного запрета экспорта нефти в США, Нидерланды, Португалию, Южную Африку и Родезию было предусмотрено главное — растущее ограничение добычи нефти: первоначальное сокращение и дополнительное на 5% каждый месяц. Отдельные страны заявили, что начнут с 10-процентного, а не 5-процентного сокращения. Уменьшение добычи означало уменьшение абсолютного объема поставок. Реакция мирового рынка была незамедлительной: более чем трехкратное увеличение цен на нефть и нефтепродукты. В странах-импортерах черного золота началась паника.
В Соединенных Штатах известие о нефтяном эмбарго имело эффект разорвавшейся бомбы. Низкий уровень поставок уничтожил веру в бездонность природных ресурсов, прочно укоренившуюся в американском общественном сознании и повседневной жизни. До октября 1973 года большинство жителей США понятия не имели о том, что страна вообще импортирует нефть. Когда в одночасье розничные цены на бензин выросли на 40%, их удивлению не было предела. По мнению самих американцев, «повышение цены ни на один другой товар не дало бы такого заметного, мгновенного и эмоционального результата».
Водители, которые ранее заправлялись только тогда, когда стрелка индикатора уровня топлива практически вставала на отметку «пусто», теперь стремились постоянно пополнять бак, даже в тех случаях, когда заправлялись лишь на доллар, тем самым еще больше увеличивая очереди. И это было разумно: ведь завтра бензина вообще могло не быть. На некоторых бензоколонках заправка производилась по определенным дням в зависимости от того, на какое число оканчивался номер машины: четное или нечетное. Во многих регионах страны на бензоколонках появились объявления «Извините, сегодня бензина нет», так не похожие на те, что зазывали покупателей, обещая скидки, и такие привычные в последнее десятилетие избытка. Эмбарго и вызванный им дефицит обозначали резкий и внезапный отход от прошлого, и этот новый опыт коренным образом подрывал уверенность американцев в будущем.
В потрясении пребывали и европейские государства, где зависимость от ближневосточной нефти была еще выше. Как писал журнал Time, «после Второй мировой войны вряд ли какое-то другое событие могло сравниться по масштабам с энергетическим кризисом». Недостаток нефти вызвал необходимость вводить специальные чрезвычайные меры, о которых прежде никто не мог даже думать. В Голландии, например, запретили езду на частных автомобилях по воскресеньям. В эти дни голландские автострады представляли собой странное зрелище: на трассах царила пугающая тишина. Европейцы демонстративно пересаживались на велосипеды. Спрос на данный вид транспорта, который был уже почти забыт, быстро вырос, а в Италии необходимость такого средства передвижения даже вызвала развитие черного рынка. Ситуация порой доходила до комического. В Париже владельцы дорогих гостиниц, не лишенные чувства юмора, объявляли: «Всем нашим клиентам, прибывающим на лошадях, овес и сено предоставляется бесплатно!» Во Франции автомобильная промышленность и вовсе прекратила свое производство. Было урезано количество европейских авиарейсов, а спасительные мероприятия коснулись даже телевидения — в целях экономии было сокращено время телепередач.
В Британии сразу после объявления эмбарго началась волна возмущений. Британские шахтеры заявили, что они не намерены работать сверх положенного времени без соответствующего вознаграждения. Вместе с тем начали бунтовать и железнодорожники, которые требовали повышения заработной платы. Значительно снизились объемы производства промышленности. Погашать задолженности по заработной плате было нечем, поэтому сокращалась рабочая неделя.
Тяжело переживала нефтяной кризис 1973 года и Япония. «Жаль, но японское чудо ушло», — высказался президент одной из самых влиятельных японских фирм после начала энергетического кризиса. Из-за резкого скачка цен на нефть в 1974 году в японской экономике впервые после войны был зарегистрирован отрицательный рост — минус 0,2%. Страхи, вызванные ростом цен на нефть, породили панический спрос на ряд товаров, включая туалетную бумагу. Японское правительство было вынуждено ввести регулирование цен на этот жизненно необходимый продукт.
Первое, что попытались сделать западные страны, — диверсифицировать источники поставок нефти. СССР, не входивший в ОПЕК и значительно нарастивший к тому времени объемы добычи в Западной Сибири, становился важнейшим игроком на нефтяном рынке. Оказывая политическую поддержку арабам, но категорически отвергая их призывы примкнуть к нефтяному эмбарго, советское руководство заявляло о готовности увеличить нефтяной и газовой экспорт в страны Западной Европы и на долгосрочной основе гарантированно снабжать их углеводородным сырьем.
Несмотря на все идеологические противоречия, нефтяное сближение началось. Советский Союз в считаные годы превратился в одного из главных экспортеров нефти на рынок. Если в 1970 году выручка СССР от экспорта нефти в долларовую зону составляла $1,05 млрд, то в 1975 году — уже $3,72 млрд, а к 1980 году возросла почти до $15,74 млрд. За одно десятилетие рост составил почти 15 раз! А ведь в те же годы стремительно наращивался и экспорт газа в Европу.
Правда, последнее обстоятельство вовсе не вдохновляло США. В начале 1980-х годов американцы предприняли грандиозные усилия по срыву строительства газопровода Уренгой — Помары — Ужгород, который выходил в Чехословакию и далее подсоединялся к европейской газопроводной сети. Этот газопровод должен был резко увеличить советские поставки газа в Европу.
Как только ни старались американцы! Рональд Рейган накладывал эмбарго на участие американских компаний, давил на европейских лидеров, чтобы те отказались от участия в проекте. Но полноценного бойкота не получилось. Несмотря на все усилия США, самый длинный газопровод в мире (его длина составила 4451 км) был построен даже с опережением сроков. 17 августа 1983 года организации Миннефтегазстроя полностью закончили испытания газопровода и подготовили его к эксплуатации. 27 августа завершающий закарпатский участок газопровода принял природный газ Уренгоя и был зажжен символический факел. Попытки Соединенных Штатов сорвать строительство тогда провалились. С газом ничего не вышло.
В марте 1974 года госсекретарю США Генри Киссинджеру удалось добиться снятия нефтяного эмбарго для Штатов. Спустя несколько месяцев оно было отменено и для союзников Вашингтона. Но новая реальность высоких цен уже наступила.
В условиях высоких цен на нефть западные страны действовали по принципу «кто что может». Никаких единых действий западные союзники так и не придумали. При этом политические соображения явно довлели над экономическими и социальными.
Франция пошла по пути создания собственной энергетической отрасли силами государства. Ее ядром стала атомная энергетика. Сразу после нефтяного кризиса был принят План Мессмера, целью которого было производство 100% электроэнергии страны на атомных электростанциях. В 1973 году доля ядерной энергии в общем объеме производства электроэнергии во Франции составляла 8%, к 1983-му она выросла до 48,8%, а к 1990-му — до 75,2%. Премьер-министр Пьер Мессмер пообещал построить 80 атомных электростанций к 1985 году и 170 — к 2000-му. Конечно, со временем планы скорректировались, но 56 АЭС с 1974 по 1989 год появились.
Великобритания решила проблему энергетической безопасности посредством ускоренного освоения запасов нефти и газа в Северном море. Еще в 1970 году на собственные нефть и газ в стране приходилось 4,5% потребления первичной энергии. К 1978 году эта величина достигла 41,4%. Если добавить к этому уголь, а также атомную и гидроэнергетику, к 1978-му Великобритания самостоятельно обеспечивала 80% своих энергетических потребностей.
Япония выбрала стратегию инвестирования в общую энергетическую эффективность производства. Из непосредственно энергетических отраслей масштабную поддержку получили лишь ядерная и солнечная энергетика, опиравшиеся на японские технологии. Их развитие сопровождалось наращиванием импорта угля и сжиженного природного газа. Японии удалось компенсировать потери от роста импорта энергоносителей расширением промышленного экспорта, в первую очередь автомобильного. Малолитражные японские автомобили Toyota Corolla, Honda Civic, Mitsubishi Galant и Datsun Sunny завоевали американский рынок, легко выигрывая конкуренцию у американских «пожирателей бензина». Экспансия японских автомобилей произошла и в Великобритании.
В Германии протекала диверсификация источников энергии и ее поставок (развитие атомной энергетики и рост потребления природного газа из СССР и Норвегии) и делались масштабные инвестиции в энергосбережение — как в промышленности, так и в коммунальном хозяйстве.
В США последовательная стратегия приспособления энергетической системы к новым условиям так и не была выработана. В 1975 году появился стратегический нефтяной резерв, а в 1977-м был создан Департамент энергетики в составе правительства. Некоторые инвестиции были направлены на развитие новых технологий и альтернативных источников энергии. Они включали в себя и атомную энергетику, и некоторые технологии, ставшие тупиковыми (синтетическое топливо) либо давшие плоды спустя десятилетия (добыча сланцевого газа). В целом, эти инвестиции не были столь же успешными, как в ряде европейских стран. Контроль цен на энергоносители сохранялся до 1979 года, что не создавало стимулов ни к снижению их потребления, ни к росту внутреннего производства. В условиях необходимости соблюдать баланс интересов между неповоротливым «большим государством», бизнесом и профсоюзами ни одна из решительных мер, которые обсуждались в тот момент, будь то национализация энергетической отрасли или, наоборот, прекращение контроля цен, так и не была принята.
Несмотря на то, что Соединенные Штаты всячески пытались обеспечить координированный ответ на нефтяное эмбарго, сделать этого не удалось. Более того, ухудшились отношения внутри НАТО: частично из-за большой зависимости от импорта арабской нефти, частично из-за непримиримой позиции Франции страны Европы запретили США использовать европейские военные базы для поддержки Израиля.
Единственным новым инструментом координации развитых стран в энергетической сфере стало учрежденное в 1974 году Международное энергетическое агентство. Однако его роль не вышла за пределы информационного обмена. Переговоры с ОПЕК все пострадавшие от эмбарго государства вели, по сути, в одностороннем порядке.
Франция в целях защиты от будущих «нефтяных шоков» заключила соглашения со странами ОПЕК о долгосрочных контрактах на поставку нефти на государственном уровне. Япония стала использовать ресурсную дипломатию: японские политики поддерживали арабские страны на международной арене для того, чтобы гарантировать поставки нефти. Великобритания начала выстраивать отношения с разбогатевшими на нефти арабскими странами на новой основе: нефтедоллары вкладывались в лондонский Сити, а британские компании начали разворачивать в Саудовской Аравии промышленные проекты и поставлять туда вооружения.
Вашингтон подписал соглашение об экономическом и военном сотрудничестве с Эр-Риядом спустя три месяца после снятия эмбарго. За этим последовали поставки военной техники, вложения Саудовской Аравии в американские активы, а также ее непосредственное участие в борьбе против распространения коммунизма. Саудовская Аравия также сдерживала своих партнеров по ОПЕК от новых подъемов цен в 1970-е годы. США поставляли оружие и в Иран — до Исламской революции 1979 года, вызвавшей новый виток роста цен на нефть.
Как это ни парадоксально, нефтяное эмбарго не привело к сколь-либо серьезным сдвигам во внешней политике западных стран в отношении Израиля. Западные политики были вовлечены в ближневосточную повестку слишком сильно. Их ответ на «нефтяной шок» сводился к подстраиванию экономических и политических систем, созданию различных амортизационных механизмов, но не к изменению основных целей и позиций. Внешнеполитические приоритеты остались незыблемы.