Намеченное на март возобновление строительства газопровода ТАПИ (Туркменистан — Афганистан — Пакистан — Индия) дает еще один шанс этому проекту-долгострою, который за восемь лет почти не сдвинулся с мертвой точки. Основным неизвестным в формуле этой «трубы» по-прежнему остается Афганистан, хотя именно правительство движения Талибан (запрещенная в РФ террористическая организация) сейчас выступает главным застрельщиком проекта и обещает для него гарантии безопасности. В то же время на судьбу газопровода могут повлиять и непростые отношения между другими участвующими в нем странами, прежде всего Индией и Пакистаном, новые перспективы туркменского газа на европейском рынке, а также действия России и США в Центральной Азии, отмечает в своей статье для портала OilPrice глава американской консалтинговой компании Corsair LLC Джеймс Дюрсо.
Первые обсуждения проекта ТАПИ состоялись еще в 1991 году, а с тех пор, как в конце 2014 года было объявлено о создании газопроводного консорциума, строительство «трубы» протяженностью 1100 миль и стоимостью $10 млрд столкнулось с многочисленными задержками. Активная реализация проекта стартовала в начале 2018 года — предполагалось, что он будет введен в эксплуатацию в 2021 году. Однако уже через год, после того, как рабочие, проводившие подготовительные работы на маршруте газопровода, были убиты неизвестными, стройка была остановлена. К тому же смета расходов в размере $10 млрд не пересматривалась уже десять лет, и ее актуализация может привести к новой задержке строительства, финансируемого Азиатским банком развития, хотя предполагается, что инвестиции окупятся за счет доходов от транзита газа.
Теперь работы на ТАПИ планируется возобновить в ближайшие месяцы. Совсем недавно представители правительства Туркменистана встретились с официальными лицами Афганистана, и заявление талибов, что они направят 30 тысяч вооруженных людей для обеспечения безопасности трубопровода, в самом деле может побудить стороны приступить к его строительству.
Туркменистану завершение ТАПИ позволит снизить зависимость от своего крупнейшего покупателя — Китая, который является основным импортером туркменского газа. Правда, в 2021 году Туркменистан удвоил экспорт газа в Россию, которая в свое время была крупнейшим импортером, пока в 2010 году ей на смену не пришел Китай. ТАПИ будет приносить Туркменистану дополнительные доходы, которые власти страны смогут использовать для улучшения благосостояния граждан — это направление представляется приоритетным после недавних беспорядков в соседнем Казахстане.
Однако у ТАПИ могут возникнуть конкурентные маршруты.
Например, Иран, Азербайджан и Туркменистан недавно подписали трехстороннее соглашение о своповых газовых операциях в объеме до 2 млрд кубометров в год. Конечно, это немного, учитывая, что Туркменистан ежегодно экспортирует в Китай около 40 млрд кубометров, но это еще один источник дохода, которым следует управлять с прицелом на будущий рост.
Кроме того, существует возможность подключения Туркменистана к давно обсуждаемому проекту Транскаспийского газопровода (ТКП) для снабжения Европы через Южный газовый коридор (ЮГК). Для того чтобы туркменский газ добрался до ЮГК, потребуется строительство подводного трубопровода длиной 200 миль между Баку и Туркменбаши (Красноводском), хотя этот проект может столкнуться с противодействием со стороны Ирана и России по экологическим соображениям — можно предположить, надуманным. Но как только политические вопросы будут решены, ТКП, вероятно, станет дешевле и будет в меньшей степени обременен проблемами безопасности, чем наземный маршрут ТАПИ. Его сырьевой базой может стать заключенное в январе 2021 года соглашение между Баку и Ашхабадом о совместной разработке нефтегазового месторождения Достлук («Дружба») в Каспийском море.
Для Афганистана же проект ТАПИ обеспечит поступления за транзит газа в размере около $500 млн в год, а также ежегодные поставки 500 млн кубометров газа в течение первых десяти лет с дальнейшим увеличением до 1,5 млрд кубометров в год.
Успех в реализации проекта сможет продемонстрировать, что правительство Талибана способно быть надежным партнером в крупных инфраструктурных инициативах и задействовать свои демобилизованные подразделения, чтобы они не перешли на сторону Исламского государства или Аль-Каиды (организации, запрещенные в РФ). Афганистан также сможет получать доход для оплаты импорта электроэнергии, от которого он зависит на 78% общего объема энергопотребления, доказать Китаю, что инвестиции в его экономику безопасны, и наметить возможности для сотрудничества с Пакистаном, несмотря на пограничные споры.
Конечно, Афганистану еще предстоит решить, что ему делать с этим газом, поскольку у него и так есть запасы в триллион кубических футов (28,3 млрд кубометров). В разработанном США плане развития Афганистана особое внимание уделялось ВИЭ, таким как солнечная и ветровая энергия, а профинансированная американцами электростанция «Тарахил» неподалеку от Кабула стоимостью $335 млн использовала дорогое импортное дизельное топливо — теперь это лишь резервный энергообъект на случай перебоев с гидроэнергетикой и импортом электричества. Газовая электростанция в Мазари-Шарифе мощностью 59 МВт, средства на которую собиралась выделить Международная финансовая корпорация, увеличила бы текущую выработку электроэнергии в стране на 30%, но удастся ли возродить этот проект при Талибане?
Фактор времени сейчас приобретает решающее значение, поскольку Узбекистан недавно сократил экспорт электроэнергии в Афганистан на 60%.
Возможно, это было сделано из-за увеличения внутреннего спроса с наступлением зимы, но не исключено, что тем самым Узбекистан хотел подтолкнуть Кабул (или ООН) к выплате $90 млн, причитающихся поставщикам электроэнергии, среди которых также значатся Таджикистан, Туркменистан и Иран.
Что же касается Пакистана, то ему ТАПИ поможет решить хроническую проблему нехватки энергии, в частности, сократить разрыв между текущей добычей газа в 4 млрд кубических футов (113 млн кубометров) в сутки и спросом в 6 млрд кубометров (170 млн кубометров). К тому же ожидается, что к 2025 году добыча газа в Пакистане упадет до менее 1 млрд кубических футов в сутки (28 млн кубометров) из-за истощения месторождений, а спрос возрастет на треть. Из-за недостаточных резервов газа и электричества Пакистан уже потерял значительную часть своей текстильной промышленности, переместившуюся в Бангладеш, и ждать до 2025 года совершенно неприемлемо.
Кроме того, у Пакистана есть собственное представление о региональных интересах с бесконечным поиском «стратегической глубины». Поскольку Пакистан считает, что правительство талибов имеет перед ним обязательства, ТАПИ поможет решить эту проблему, став самостоятельным источником доходов для Афганистана.
Наконец, Индия благодаря ТАПИ сможет увеличить долю газа в своем энергобалансе с 6,5% до 15%, а возможно, появление газопровода станет и стимулом для наращивания ее торговли с Афганистаном. Но такой сценарий лишь усугубит обиды Исламабада, считающего, что «неблагодарные талибы» так и не помогли ему справиться с действующей на территории Пакистана группировкой «Техрик-и-Талибан». А Индия, по прогнозу Всемирного банка, в этом году и так станет самой быстрорастущей экономикой в мире.
В целом ситуация вокруг ТАПИ напоминает об известном мнении, что вся политика имеет локальный характер. Пакистанский обозреватель Хина Махар Надим отмечает, что у дефицита газа в стране есть и положительная сторона — сохранение кругов, контролирующих импорт дорогого СПГ.
Реализация ТАПИ и еще одного сильно затянувшегося (в основном из-за санкций США в отношении Ирана) проекта — газопровода Иран-Пакистан — представляет собой угрозу экономической и политической мощи этих интересов.
Стоит вспомнить и о том, что в конце 2020 года Пакистан и Россия подписали соглашение о завершении строительства газопровода «Пакистанский поток» протяженностью 700 миль для транспортировки СПГ из порта Касим (Карачи) в Касур в Пенджабе. Возможно, Пакистан ведет переговоры с Россией, чтобы сбалансировать ситуацию с Китаем, либо же сделка могла быть заключена исключительно на денежных условиях. Тем не менее этот проект может отвлечь внимание и финансирование от пакистанского этапа ТАПИ.
Снижение дефицита энергобаланса и доходы от газового транзита укрепят позиции Пакистана в ситуации, когда он ведет переговоры с Китаем о новых усилиях в рамках китайско-пакистанского экономического коридора. Лидерам Пакистана необходимо будет продемонстрировать Пекину, что страна является надежным партнером, имеющим энергетические ресурсы, которые необходимы для реализации китайских проектов. Но для начала лидеры Пакистана должны признать сложившиеся интересы бизнеса и национальной безопасности, чтобы поддержать проект ТАПИ, несмотря на его экономические выгоды для соседей. Однако это подразумевает, что руководство Пакистана должно быть независимым от своих деловых союзников и силовых кругов.
Если вернуться к Индии, то улучшение ее энергобаланса благодаря ТАПИ будет способствовать впечатляющему экономическому росту. Индия уже является третьей страной в мире по потреблению энергии, которое удвоилось начиная с 2000 года, но при этом 80% спроса по-прежнему удовлетворяется за счет угля, нефти и твердой биомассы. По данным Международного энергетического агентства, ТАПИ позволит Индии использовать меньше угля, а следовательно, поможет стране достичь целей по выбросам углерода и удовлетворить ожидаемый к 2030 году рост спроса на энергию на 25-35%.
Индия уже построила соединение на стыке с пакистанским участком ТАПИ в Фазилке на границе в Пенджабе, однако нельзя исключать, что этот объект станет целью диверсий связанных с Пакистаном групп. Смогут ли Пакистан или подконтрольные ему силы противостоять этим атакам, если индийско-пакистанские отношения не улучшатся?
Наилучшим для Индии может стать выжидательный подход, который позволит понять, не угрожают ли США санкциями другим участникам ТАПИ, смогут ли талибы доказать свою компетентность в управлении Афганистаном и продемонстрировать, что они способны защищать его от Исламского государства и Аль-Каиды, и насколько серьезны договоренности по газопроводу Россия-Пакистан.
А что остается делать Туркменистану?
Ему тоже не следует торопиться. В отличие от 2014 года у Туркменистана есть возможности для наращивания взаимодействия с Ираном и Азербайджаном, и новые перспективы сотрудничества с Ираном могут оказаться многообещающими, если Тегерану и Вашингтону удастся перезаключить ядерную сделку.
Возможность подключения к европейскому рынку через ТКП и ЮГК может принести Туркменистану больше доходов при меньшем количестве проблем с безопасностью и при отсутствии таких сомнительных партнеров, как Пакистан и Афганистан. Кроме того, Вашингтону необходимо создать возможности для работы с оказавшимися под санкциями официальными лицами в Кабуле, хотя и. о. министра обороны талибов мулла Мухаммад Якуб, заявивший, что несет прямую ответственность за безопасность проекта ТАПИ и наблюдает за этим вопросом, не включен в американские санкционные списки. Точнее, пока не включен.
США могут поддержать ТАПИ в контексте недавнего развертывания в Казахстане миротворческих сил ОДКБ, которое усилило влияние России в Центральной Азии.
Направление дополнительных доходов Ашхабада на улучшение благосостояния граждан Туркменистана способно предотвратить массовые беспорядки, которые дали повод Москве для вмешательства в ситуацию в Туркменистане. Не исключено, что туркменского президента Гурбангулы Бердымухамедова по этому поводу не придется долго убеждать.
Хорошую помощь Туркменистану может оказать обращение к Вашингтону с просьбой об освобождении от санкций всех заказчиков и поставщиков проекта, а также любых должностных лиц — это облегчит понимание того, кто должен нести ответственность, если проект снова не будет запущен. Но в Индии такой сценарий будет расценен как недостойное отношение Америки к своему партнеру, а в Пакистане это будет истолковано как месть со стороны США за поддержку талибов. Тем не менее, можно надеяться, что такие стимулы, как усиление влияния России в Центральной Азии и стремление Индии к увеличению доли экологически чистой энергии, заставят Вашингтон дать проекту зеленый свет или не мешать его реализации.