Углеродная единица по-русски: готовы ли мы к международной игре в экологию?

Президент России Владимир Путин подписал закон об ограничении выбросов парниковых газов (ПГ). Документ предусматривает введение поэтапной модели регулирования хозяйственной и иной деятельности в РФ, которая приводит к выбросам парниковых газов в атмосферу. Также закон вводит понятие «целевой показатель сокращения выбросов парниковых газов».

Такой показатель в отличие от стратегии по декарбонизации в Европе не является бескомпромиссным инструментом для принуждения по сокращению выбросов ПГ наподобие «зеленой сделки», которая (игнорируя ущербность некоторых ВИЭ проектов для экономики стран ЕС) обязывает все отрасли Евросоюза достичь нулевой отметки выбросов к 2050 году.

В документе, подписанном Путиным, говорится, что целевой показатель сокращения выбросов ПГ в России будет установлен с учетом поглощающей способности лесов и иных экосистем, а также необходимости обеспечения устойчивого и сбалансированного социально-экономического развития. То есть сокращение выбросов ПГ — это задача, которую должны соблюдать все отрасли, но не в ущерб для экономики страны.

Закон предусматривает обязательную углеродную отчетность для юридических лиц и ИП в стране, которую будут вводить поэтапно:

• с 1 января 2023 года — компании, у которых объем выбросов углекислого газа составляет 150 тыс. т/год и более;
• с 1 января 2025 года — компании, у которых объем выбросов углекислого газа составляет 50 тыс. т/год и более.

Как говорит директор Института национальной энергетики Сергей Правосудов, отчеты по выбросам ПГ для крупнейших российских ВИНКов не являются чем-то новым. Компании из РФ уже годами составляют подобные документы для международных аудиторов, которые все чаще требуют эту информацию. Заниматься этим приходится хотя бы ради сохранения привлекательности для инвесторов. «Газпром», к примеру, выпускает такие ежегодные отчеты уже лет 15.

«Конечно, каждая компания в РФ формирует подобные отчеты не по единому шаблону, поэтому работа по унификации таких отчетов еще только предстоит. При этом сложнее всего будет организовать мониторинг климатических проектов, которые должны обеспечивать компанию углеродными единицами. Будут ли их признавать, скажем, в Европе, которая хочет облагать все импортные товары углеродным налогом? Это вопрос сложный», — говорит Правосудов.

Даже сейчас еврочиновники стараются закрывать глаза на обилие лесов в РФ, а в некоторых экспертных кругах даже иногда появляется мнение, что определенная порода деревьев в РФ не так эффективно компенсирует выбросы ПГ. Зато все чаще политики Евросоюза говорят о том, что различные отрасли в России, включая нефтегазовую, не проводят декарбонизацию так активно, как в ЕС.

«Нам нужно, чтобы наши углеродные единицы, в том числе и полученные за счет климатических проектов, признавали в странах, куда идет основная часть экспорта РФ.

Но если это и получится сделать, то, пожалуй, только после того как Европа договорится с Китаем (учитывая объем товарооборота, ей в любом случае придется это делать) о смягчении положений углеродного налога на импортные товары и сырье в ЕС», — резюмирует эксперт.

Закон об ограничении выбросов парниковых газов в РФ создает правовой механизм, для мониторинга и стимулирования к сокращению выбросов ПГ. Он также является отправной точкой для создания в России рынка торговли углеродными единицами, который будет контролироваться уполномоченным федеральным органом исполнительной власти.

Федеральный орган будет не только собирать углеродную отчетность компаний, производящих выбросы СО2. Он также будет вносить в реестр юрлица и ИП, которые реализуют климатические проекты, направленные на сокращение выбросов парниковых газов или увеличение их поглощения.

За счет такого реестра (информационной системы, которая будет фиксировать все операции с углеродными единицами) ИП и юрлица на территории России смогут перераспределять углеродные единицы между собой. К примеру, нефтегазовая компания инвестирует в климатический проект, компенсирующий выбросы ПГ, благодаря которому ей будут зачислены углеродные единицы. Компания сможет сохранить их у себя, чтобы потом использовать или продать кому-нибудь из своих партнеров.

Такой механизм отчасти напоминает систему торговли выбросами Европейского союза (EU ETS). Это значит, что Россия «включается в игру» по верификации и распределению углеродных единиц на правительственном уровне. Впрочем, надо признать, что РФ несколько отстает от этого тренда.

По состоянию на май 2021 года в мире действует 24 национальных и субнациональных рынка, где происходит торговля квотами на выбросы. Еще около 20 таких торговых площадок находятся в стадии разработки. В 2021 году запущено три новых рынка — в Китае, Великобритании и Новой Зеландии.

При этом остается открытым важный вопрос о том, будут ли другие страны признавать верификацию углеродных единиц, которые оператор (уполномоченный федеральным органом исполнительной власти РФ) должен начислять юрлицами и ИП в России. Для компаний, в том числе и нефтегазовых, отправляющих свои товары на экспорт в Европу, где уже есть EU ETS, а вскоре еще и появится трансграничный налог на выбросы СО2, это крайне важный вопрос. Впрочем, сначала в России надо решить проблемы с организацией подачи отчетов о выбросах.

«Есть сложность с определением этих самых компаний, которые попадают под действие закона. Как понять, у кого выбросы с 2023-го превышают 150 тыс. т в год (или 50 тыс. т после 2024 года)? В России сейчас нет такого количества специалистов, которые смогут провести эти подсчеты у всех юрлиц и ИП в стране»,

— поделился мнением с «НиК» эксперт Международного центра устойчивого энергетического развития под эгидой ЮНЕСКО, гендиректор компании «КарбонЛаб» Михаил Юлкин.

Возможно, считает эксперт, в Минприроды или Минэкономики в будущем установят другие критерии, которые будут определять, кто должен сдавать отчеты по выбросам ПГ, а кто нет. В Европе, кстати, есть решение этой проблемы. Там в качестве критерия используются показатели мощности — энергетической или производственной. Если компания владеет энергообъектом с установленной мощностью 20 МВт или более, она должна сдавать отчетность о выбросах, а если менее 20 МВт, то не должна.

«Углеродные единицы, которые компании могут получить на свой счет в реестре (выпустить в обращение) по итогам реализации климатических проектов, — это тоже не самая очевидная вещь. Процесс их выпуска в обращение требует серьезных усилий и может занимать годы.

• Каждый такой проект должен быть особым образом сконструирован, обоснован, валидирован независимой уполномоченной организацией на соответствие специальным критериям и зарегистрирован в реестре;
• после реализации проекта необходимо вести мониторинг за результатом его деятельности (продолжает ли он компенсировать выбросы ПГ в заявленном объеме);
• нужно рассчитывать достигнутые фактические сокращения выбросов (или увеличение поглощений) парниковых газов по сравнению с установленной в проекте базовой линией.

Только тогда компания сможет получить углеродные единицы и распоряжаться ими по своему усмотрению», — говорит Михаил Юлкин.

При этом не очень понятно, можно ли продавать эти углеродные единицы за рубеж. Кому они там нужны, кто и сколько готов за них заплатить, если вообще готов? Перспективы их продажи внутри России тоже туманны.

Пока нет требований к компаниям-эмитентам по сокращению выбросов, которые подкреплялись бы финансовой поддержкой со стороны государства, не будет и никаких гарантий, что корпорации станут покупать эти углеродные единицы в целях компенсации своих выбросов. Зачем? Чтобы угодить зарубежным покупателям, которые хотят приобретать товар с нулевым углеродным следом? Но для этого, напоминает эксперт, на рынке есть углеродные единицы, выпущенные в рамках общепризнанных международных стандартов, таких, как Plan Vivo, Climate Action Reserve, Gold Standard и другие.

«В их основе лежат принципы, методики и критерии, выработанные на основе РКИК и Киотского протокола. Будут ли российские углеродные единицы конкурентоспособны по сравнению с ними? Согласятся ли наши партнеры признавать их в качестве таких же инструментов компенсации (обнуления) углеродного следа продукции?», — задается вопросом Михаил Юлкин.

Еще один важный момент — углеродные единицы можно зачесть только один раз. Соответственно, все углеродные единицы, переданные за рубеж, означают прямой вычет из нашего углеродного бюджета. Значит, чтобы уложиться в этот бюджет и добиться цели по снижению выбросов, нам придется сокращать выбросы за себя и «за того парня», которому мы продали углеродные единицы и который записал эти сокращения на свой счет, констатировал эксперт.

Надо обязательно учитывать угрозу появления в Евросоюзе требований по углеродоемкости к нефтегазовым компаниям-экспортерам в рамках трансграничного углеродного регулирования (ТУР). Это может произойти и в других странах.

«Верификация выбросов в рамках, например, ТУРа будет проводиться аккредитованным в ЕС верификатором. Таким образом, законодательная поддержка государства, безусловно, необходима для гармонизации национального и зарубежного регулирования в данной сфере», — говорит руководитель проектов по климату Центра энергетики Московской школы управления «Сколково» Юмжана Данеева.

В новом законе, который подписал президент РФ, ничего не говорится о системе покупок квот на выбросы ПГ. Однако это не значит, что компании в России, включая нефтегазовые, не должны создавать новую графу в разделе «расходы». Другой вопрос, что невозможно пока оценить объем этих затрат.

Во-первых, пока неясно, какими будут штрафы, если юрлицо или ИП не сдадут отчет по выбросам вовремя. Может компании вообще будет выгоднее платить их, чем тратить средства на климатические проекты или на декарбонизацию своей инфраструктуры.

Во-вторых, фраза «целевой показатель сокращения выбросов ПГ в России будет установлен с учетом необходимости обеспечения устойчивого и сбалансированного социально-экономического развития» дает крайне расплывчатое представление о том, насколько компаниям надо, скажем, в 2024 или в 2025 году эти выбросы сокращать. В-третьих, в статье 10-й (пункте 11) документа «Об ограничении выбросов парниковых газов» говорится, что владелец счета в реестре углеродных единиц оплачивает услуги оператора по проведению операций с ними. Какой будет цена такой услуги — пока неизвестно.

Из-за этого непонятно, насколько увеличатся расходы у компаний, которым придется модернизировать свою инфраструктуру для сокращения выбросов. При этом, если предприятие докажет, что декарбонизация его деятельности может негативно отразиться на социально-экономическом развитии страны (например, будет платить меньше налогов из-за падения продаж углеводородов в Европу), то выходит, что оно вообще может получить разрешение на выбросы ПГ сверх нормы.

Более того, в 9-й статье (пункт 9) сказано, что правительство РФ может предоставлять господдержку компаниям, реализующим климатические проекты. Каким именно — будет решать правительство. Это значит, что у кого-то будет явное преимущество в получении углеродных единиц, но критерии, по которым эту компанию можно определить заранее, пока неизвестны.

Впрочем, как утверждает аналитик по нефти Центра энергетики Московской школы управления «Сколково» Екатерина Грушевенко, определенный путь, по которому должна пойти нефтегазовая отрасль в связи с новым законом, уже намечен.

«Для России в части снижения выбросов ПГ ключевыми направлениями являются снижение выбросов метана и ПНГ, а также энергоэффективность. Данные треки не требуют радикального изменения инфраструктуры или строительства новой.

Более того, они могут принести прибыль для компаний, поскольку также энергоэффективность позволяет меньше платить за потребляемую энергию, а утилизация попутного газа создает продукты с добавочной стоимостью», — говорит эксперт.

Однако, подчеркивает Грушевенко, последнее направление (утилизация ПНГ) все же потребует вложений в оборудование, например, для использования ПНГ в качестве сырья для генерации электроэнергии на промысле или в качестве топлива на транспорте. Также есть более дорогие решения, где ПНГ используется для производства метанола. Тем не менее, спектр технологий энергоэффективности и утилизации ПНГ широк, что позволит компаниям подобрать подходящие решения под себя.

«Снижение выбросов метана потребует вложений в газотранспортную инфраструктуру, в частности в компрессоры станции. Если же говорить о других низкоуглеродных решениях, таких как производство „голубого“ или „зеленого“ водорода, или технологиях CCUS, то они уже определенно потребуют создания новой инфраструктуры и больших вложений», — говорит аналитик «Сколково».

В итоге можно сказать, что Россия постепенно включается в игру с углеродным следом и «жонглированием» углеродными единицами. Однако еще остается множество непроработанных вопросов: сложность выявления компаний, которые должны сдавать отчеты по выбросам ПГ, стимулирование спроса на углеродные единицы внутри РФ, отсутствие «синхронизации» с аналогичными системами в других странах.

Илья Круглей