Долговой пат в молдавском газовом тупике

Победа проевропейского кандидата Майи Санду на недавних президентских выборах в Молдавии оставляет минимальные шансы на компромиссное решение давней проблемы гигантских долгов за российский газ, поставляемый в непризнанную Приднестровскую Молдавскую республику, но используемый в нуждах и Приднестровья, и Молдавии. В одном из первых заявлений, сделанных после избрания, Санду поспешила сообщить, что нести ответственность за газовые долги Приднестровья Молдавия не будет. Нечто подобное говорил и ее предшественник, условно пророссийский экс-президент страны Игорь Додон, но теперь инициатива в этом давнем споре определенно оказывается на молдавской стороне. Политику сближения с Москвой — что бы это ни значило на практике — Санду продолжать не собирается, а Москва, в свою очередь, пока не готова пересматривать свои отношения с Приднестровьем, предполагающие в том числе и субсидирование его экономики с помощью фактически бесплатного газа.

Сладку ягоду рвали вместе

«Мы его не признаем. Он не является долгом Молдовы», — заявила Майя Санду в интервью «Украинской правде» в ответ на напоминание ее корреспондента о том, что долг Приднестровья за российский газ растет. «Молдова платит за электричество, для производства которого на левом берегу [Днестра] используют газ, который Россия поставляет Приднестровью… Даже если Приднестровье использует газ бесплатно и говорит, что долг ложится на Молдову — это не так», — добавила избранный президент Молдавии.

По состоянию на весну этого года долг Приднестровья за российский газ составлял без малого $6,914 млрд, тогда как за «правобережной» Молдавией числилась мизерная задолженность порядка $90 млн. Но формально этот долг лежит на АО «Молдовагаз», которое на 50% принадлежит «Газпрому», а вторая половина акций разделена между правительством Молдавии (35,33%) и администрацией Приднестровья (13,44%). Такая структура собственности всецело отражает специфику нынешних российско-молдавско-приднестровских отношений.

Как известно, с самого момента провозглашения независимости Приднестровской Молдавской республики (ПМР) в 1990 году суверенитет этого государства де-юре не признала ни одна страна-член ООН, но де-факто оно оказалось в весьма двусмысленном положении. С одной стороны, примерно половина жителей Приднестровья имеет российские паспорта — Россия почти с самого начала истории ПМР выступала гарантом безопасности ее жителей и продолжает занимать такую позицию по сей день. С другой стороны, Молдавия по-прежнему принципиально зависит от той инфраструктуры, которая была создана на левом берегу Днестра еще в советский период — в первую очередь от Молдавской ГРЭС в городе Днестровске, ныне принадлежащей российскому холдингу «Интер РАО».

Именно на эту электростанцию, которая обеспечивает порядка 80% потребления электроэнергии в Молдавии, направляется основная часть российского газа, напоминает старший научный сотрудник сектора Беларуси, Молдовы и Украины ИМЭМО РАН Дмитрий Офицеров-Бельский. Платежи за электроэнергию собираются, а долги за газ тем временем накапливаются. Одновременно на протяжении долгого времени минимальные тарифы на газ в Приднестровье фактически были инструментом субсидирования экономики республики, обеспечивавшим ее конкурентоспособность на различных внешних рынках.

Главная проблема молдавско-приднестровского долга перед «Газпромом», копившегося почти три десятилетия, заключается в том, что этот долг является консолидированным и не делится на условные молдавскую и приднестровскую части.

При этом, добавляет политолог Станислав Смагин, редактор портала Politema.ru, отношения Молдавии с Приднестровьем отнюдь не похожи на те, что до недавнего времени существовали между Арменией, Нагорным Карабахом и Азербайджаном с их высочайшим уровнем неприязни и минимумом каких-либо контактов. Войны и особых ее рецидивов нет уже более четверти века, Кишинев и Тирасполь, а заодно и Россия как «протектор» Приднестровья связаны множеством теснейших социально-экономических и личных связей, как открытых, так и теневых. Это, по словам эксперта, давно позволяет проворачивать через приднестровскую «серую зону» различные схемы с участием всех интересантов, а также украинского бизнеса, и в формировании конфликтного сюжета с газовым долгом эти махинации тоже, возможно, сыграли свою роль.

«Механизмы накопления газового долга постоянно воспроизводились, и не приходится говорить о том, что накопление долга стало следствием какой-то единичной ошибки или случайности: это была система, нацеленная именно на тот результат, который мы имеем сегодня, — констатирует Дмитрий Офицеров-Бельский. — Бенефициары этой схемы вполне понятны, если учесть, что практически вся экономика Приднестровья контролируется холдингом „Шериф“, но при этом не вполне понятно, какие бонусы от этого получает Россия. В деятельности холдинга „Шериф“ присутствует масса „серых“ аспектов, а его интересы в гораздо большей степени связаны не с Россией, а с Евросоюзом, куда экспортируется основная масса продукции, выпускаемой в Приднестровье».

Бесплодные усилия газовой дипломатии

Попытки разобраться с газовыми долгами Молдавии/Приднестровья до недавнего времени напоминали перебрасывание горячей картошки из рук в руки. Еще в 2011 году Российско-молдавская межправительственная комиссия по экономическому сотрудничеству договорилась, что на поставки газа в Молдавию и Приднестровье действовать отдельные контракты — соответственно, было принято решение разделить долг Кишинева и Тирасполя (на тот момент, соответственно, $350 млн и около $2 млрд). Собственно, этой позиции молдавское руководство с тех пор неукоснительно и придерживалось, так что недавнее заявление Майи Санду по поводу газовых долгов, по большому счету, не новость: теперь уже бывший президент Молдавии Игорь Додон не раз говорил нечто подобное.

В частности, летом прошлого года в интервью телеканалу NTV-Moldova он сказал, что Молдавия не намерена покрывать долги Приднестровья перед Россией за поставленный туда газ, а в нынешнем январе на пресс-конференции назвал долги «Молдовагаза» по отношению к «Газпрому» частными отношениями между компаниями, возложив ответственность за их урегулирование на руководство ПМР. Что, впрочем, не мешало Додону, который традиционно позиционировал себя в качестве пророссийского политика, небезуспешно торговаться с Россией об условиях поставок газа в Молдавию.

В самом конце прошлого декабря «Газпром» и «Молдовагаз» продлили контракт на поставку российского газа на год с неизменной привязкой его стоимости к цене нефти на мировых рынках​​​. Цена газа для «многовекторной» Молдавии была определена в $173 за тысячу кубометров, что лишь немногим выше, чем тариф для Армении, входящей в Евразийский экономический союз, а объем поставок установлен в 12 млн кубометров в сутки. Вскоре после этого нефтяные котировки рухнули, но молдавская сторона продолжала торг, используя фактор предстоящих президентских выборов, на которых ориентированному на Москву Додону вновь, как и в 2016 году, должна была противостоять Майя Санду, выдвинутая проевропейской партией «Действие и солидарность».

В начале сентября глава «Молдовагаза» Вадим Чебан на пресс-конференции сообщил, что молдавская сторона ведет переговоры с Россией об изменении формулы цены на российский газ с учетом его более выгодной стоимости на спотовом рынке. На сей раз речь шла уже о трехлетнем контракте, который давал бы «Газпрому» более определенные перспективы на молдавском рынке, учитывая все более конкретный сценарий альтернативных поставок газа в страну. Дело в том, что за несколько дней до пресс-конференции Чебана было объявлено о завершении строительства магистрального газопровода Яссы — Унгены — Кишинев, соединяющего молдавскую газотранспортную систему с румынской. Проект по всем меркам оказался многострадальным: короткую ветку «трубы» строили несколько лет, однако в августе премьер-министр Румынии Людовик Орбан торжественно объявил, что его страна наконец готова обеспечить братьям-молдаванам (но не Приднестровью) альтернативу российскому газу из Европы. Технически это будет возможно не ранее 2022 года, поскольку румынам еще надо довести до ума инфраструктуру на своей стороне, однако угроза для поставок «Газпрома» вырисовывается уже вполне определенная.

Теперь же, после поражения Игоря Додона на президентских выборах, газовый вопрос окончательно превращается в политический, поскольку Майя Санду после своей победы уже не раз заявляла о необходимости вывода из Приднестровья российских миротворческих сил с заменой его на наблюдательную миссию ОБСЕ. При этом Санду привела неоспоримый до недавнего времени аргумент: угрозы возобновления боевых действий в Приднестровье больше нет.

Так или иначе, проблема газового долга неразрывно связана со статусом Приднестровья, и здесь политика молдавских властей, скорее всего, будет сохранять преемственность.

В ноябре прошлого года Игорь Додон говорил, что для погашения долга Приднестровья можно использовать активы «Молдовагаза», но после политического урегулирования приднестровского конфликта эти долги должны быть аннулированы. Вряд ли с такой постановкой вопроса будет принципиально спорить Майя Санду.

Впрочем, смелые и далеко идущие газовые заявления Санду пока выглядят не более чем политической риторикой, отмечает Дмитрий Офицеров-Бельский, поскольку газовые вопросы не являются прерогативой президента Молдавии, чьи полномочия очень ограниченны. Решение, напоминает эксперт, в данном случае полномочно принимать только правительство страны, а если парламент Молдавии признает существующее газовое соглашение недействительным или Конституционный суд страны сочтет его постфактум неконституционным, Россия, конечно же, будет судиться.

Все в суд!

Для Санду, полагает Станислав Смагин, давление на уязвимые точки запутанных российско-приднестровско-молдавских отношений, такие как газовый долг Приднестровья, одновременно выступает и козырем, и моментом риска. Сильная сторона заключается в том, что разыгрывание этой карты может уязвить как корпоративные, так и геополитические интересы России, а риск связан с тем, что развитие ситуации может напоминать известную формулировку: в ходе следствия желательно не выйти на самих себя, то есть на махинации молдавской элиты.

Тем не менее, признает политолог, действующее международное право сейчас на стороне Кишинева:

«Оно считает Приднестровье частью Молдавии, но занятой неподконтрольными ему инсургентами. Соответственно, с точки зрения международного права, позиция Тирасполя — „признайте нашу независимость, и мы сами заплатим за себя долги“ — это не какой-то остроумный отпор мировому империализму, а просто сотрясание воздуха. Ведь если вы не считаетесь независимыми, то кто вы тогда? Часть Молдавии? Отлично, поймали на слове. Или же вы сепаратисты, не подчиняющиеся Молдавии и контролирующие ее часть? Тогда Кишинев за ваши действия не в ответе. При такой диспозиции любой как полуофициальный политический, так и официальный судебно-юридический арбитраж со стороны Европы поддержит именно Молдавию, тем более опыт урегулирования вопроса об украинском транзитном контракте у нее уже есть».

Тем не менее, в случае переноса спора в международные суды у России все же остается некоторая перспектива возвращения газовых долгов, полагает Офицеров-Бельский. Хотя формально ответственность по газовым долгам является консолидированной, ряд существующих решений европейских судов (например, ЕСПЧ) уже возлагали на Россию ответственность за действия властей Приднестровье, поясняет эксперт. Тем самым фактически было признано, что Приднестровье контролируется Россией — это совершенно не соответствует действительности, но создает определенный прецедент, который теоретически можно экстраполировать на газовую тему.

Однако, подчеркивает Дмитрий Офицеров-Бельский, все это не отменяет необходимости пересмотра существующей системы взаимодействия России с Приднестровьем, и этому вполне может поспособствовать истечение транзитного газового договора с Украиной в 2024 году, после чего поставки газа в направлении Молдавии могут оказаться под вопросом.

«Сможет ли Молдавия переориентироваться на покупку газа в Румынии — очень большой вопрос, — считает эксперт. — Румыния обеспечивает себя газом только на 96%, оставшуюся часть приходится импортировать. Но если Молдавия действительно решит получать газ не из России, а электроэнергию закупать на Украине (подобный прецедент уже имел место), России так или иначе придется заниматься взысканием молдавско-приднестровских газовых долгов.

Но сейчас для „Газпрома“ молдавский рынок вписывается в общий принцип не отказываться от тех рынков, где компания уже присутствует».

Газовый «пасьянс» в Молдавии для России выглядит даже еще сложнее, чем в случае с Украиной, полагает Смагин. В украинском случае, по его словам, цепочка включала три с половиной звена: Россия — малодоговороспособная Украина как транзитер и одновременно заинтересованная сторона-получатель газа — средней договороспособности Европа как конечный получатель газа и арбитр, плюс подконтрольные России ДНР и ЛНР как тесно связанный с проблемой объект. А вот в случае с Молдавией картина еще и приобретает некую многослойность: Россия — недружественная ей Украина, без пяти минут союзница без пяти минут недружественной Молдавии — находящееся под российской опекой и получающее российский газ Приднестровье — готовая окончательно сойти с российской орбиты, но еще получающая российский газ Молдавия. А на фоне — опекающая «новую Молдавию» «старая» Европа, которой любое развитие газовой ситуации в этом закоулке никакими издержками не страшно.

«Отключить газ Молдавии, оставив его Приднестровью, не получится, учитывая, что „труба“ идет по территории Украины, уже открывшей свои объятия новым властным лицам в Кишиневе и считающей их своими естественными союзниками на антироссийской почве, в том числе и в деле „восстановления молдавского суверенитета“ над Приднестровьем, — резюмирует политолог. — Таким образом, „Газпрому“, а заодно и российскому руководству придется понять, что в случае с „долгом Приднестровья“ (а шире — и со всей приднестровской „корзиной“ проблем) у Кишинева значительно больше аргументов, и приструнить его, не навредив Приднестровью, практически нереально».

Николай Проценко