Весной 2020 года основной темой было резкое падение цен на нефть, а вот проблемы газового рынка несколько отошли на второй план. Однако ситуация в этом сегменте мировой энергетики развивалась не менее, а, может быть, даже более драматичным образом. Например, на рынке ЕС сокращение спроса на газ было обусловлено не только коронавирусом, но и теплой зимой, а также переполнением в 2019 подземных хранилищ газа, которое произошло из-за неопределенности ситуации с будущим украинского транзита. Но это еще не все напасти. В ближайшее время к ним может присоединиться «ценовая война» наподобие той, которая была объявлена Саудовской Аравией на нефтяном рынке в марте текущего года. На сей раз возмутителем спокойствия грозится стать Катар.
О намерение Дохи отстаивать свои экспортные возможности сообщил Bloomberg. По данным агентства, пандемия нанесла новый удар по спросу, что поставило королевство в очень тяжелое положение. Страна несет огромные убытки и вскоре окажется перед сложным выбором: сократить производство или же развязать «ценовую войну», предложив потребителям большие скидки. В противном случае Катар из-за сравнительно высоких цен на свое топливо лишится доли рынка и уступит лидерство Австралии.
После распространения данной информации вновь поднят на обсуждение вопрос создания некоей контролирующей рынок газа структуры наподобие ОПЕК+, с помощью которой можно было бы бороться с «ценовыми войнами».
Напомним, что ранее такими полномочиями хотели наделить Форум стран — экспортеров газа (ФСЭГ).
Впрочем, разговоры о «газовом ОПЕК» велись давно, но были безрезультатны. Вместе с тем, уже сейчас стоимость «голубого топлива» находится на минимальных с 1999 года значениях, а в случае еще и агрессивного демпинга цены и вовсе может уйти в отрицательные значения. Возможно, именно неблагоприятная экономическая конъюнктура и поможет объединить усилия газовых экспортеров в борьбе за стабилизацию рынка или хотя бы приблизить их к пониманию того, что дикий капитализм должен уступить место какой-то форме соглашения.
Стоит отметить, прошедшие несколько дней принесли России еще несколько не слишком приятных событий, касающихся газового рынка.
Они затронули газотранспортные системы, экспортирующие российский газ в ЕС. В частности, Польша не продлила контракт на транзит российского газа через польскую часть газопровода «Ямал-Европа». Кроме того, Федеральное сетевое агентство Германии отклонило обращение компании Nord Stream 2 AG за разрешением на освобождение нового газопровода от действия положений Газовой директивы ЕС на территории страны. Это было сделано на том основании, что газопровод «Северный поток-2» не был полностью достроен до 23 мая 2019 года. Теперь для данного газопровода в прибрежных водах Германии будут действовать нормы ЕС, согласно которым на территории ФРГ поставщик газа и оператор газопровода не должны быть одним и тем же юридическим лицом. По мнению главы МИД РФ Сергея Лаврова, который прокомментировал данный шаг немецкого регулятора, проект «Северный поток-2» будет достроен, однако созданные вокруг него сложности могут привести к подорожанию газа для жителей Европы.
Впрочем, в последние дни произошло и одно положительное событие, касающееся развития новых газотранспортных проектов России. «Газпром» начал проектно-изыскательские работы по газопроводу «Сила Сибири-2», который может стать основой экспортного канала через Монголию в Китай мощностью до 50 млрд кубометров газа, при этом газ Ямала будет поставляться и в Европу, и в Азию.
О том как будет развиваться ситуация на мировом рынке газа, а также каковы перспективы российских газотранспортных проектов «НиК» поговорил с заместителем директора по энергетическому направлению Института энергетики и финансов Алексеем Белогорьевым.
По мнению эксперта, «ценовые войны» в условиях столь низкой ценовой конъюнктуры затруднительны. Да и на газовом рынке в целом невелика роль конкуренции цен. В основном наблюдается конкуренция издержек, и здесь у Катара, как и у России (в части трубопроводных поставок и сахалинского СПГ), крепкие позиции:
«Непонятно, зачем Катару нужны агрессивные действия на рынке, тем более, что их основной целью может быть американский СПГ, а США в последние годы крайне нервозно реагируют на конкуренцию со своим газом.
Это может повлечь ненужное Катару обострение отношений с администрацией Дональда Трампа», — заметил эксперт.
Он напомнил, что ОПЕК — явление уникальное и неповторимое ни на одном другом рынке: «То, чем занимается эта организация, по букве закона преследовать невозможно (или, во всяком случае, сложно), но по духу это противоречит базовым антимонопольным принципам. Так сложилось исторически, и на это все страны закрывают глаза. У ФСЭГ есть перспективы развития в сторону большей координации экспорта (не добычи), но это небыстрый и непростой путь. И кроме того, речь идет о совсем иных механизмах по сравнению с ОПЕК или даже ОПЕК+», — заявил Белогорьев.
Касаясь ситуации с транзитным контрактом с польской компанией, эксперт напомнил: «То, что „Газпром экспорт“ и Gaz-System не планируют продлевать транзитный контракт, было известно давно. Никакой неожиданности в этом нет. В сущности, действовавший контракт давно уже стал анахронизмом: принципы контрактования и тарифообразования в ЕС давно принципиально изменились. Для „Газпрома“ новые правила игры вполне комфортны. Кроме того, в случае если „Северный поток-2“ будет достроен и использован на полную мощность, то с учетом частичного сохранения украинского транзита „крайним“ или „резервным“ оказывается именно польский маршрут: при недостаточном спросе поставки по нему будут сокращаться в первую очередь. Что мы уже и наблюдаем в 2020 г.», — рассказал Белогорьев.
По его словам, предсказуема была ситуация и с решением немецкого регулятора по «Северному потоку-2»: «Вариант, при котором Федеральное сетевое агентство Германии выдало бы исключение для „Северного потока-2“ из норм Третьей газовой директивы с учетом принятых год назад поправок, был изначально непроходным. Я сомневаюсь, что в „Газпроме“ всерьез рассматривали его как базовый сценарий.
Поправки были плодом сложного политического компромисса между Германией и Францией (как основных бенефициаров проекта) и другими странами ЕС и Еврокомиссией. Этот компромисс достигался, а потом утверждался в невероятной спешке не для того, чтобы Германия его игнорировала.
Для правительства Ангелы Меркель это был бы громкий политический скандал, совершенно неуместный в условиях экономического шока, Brexit и углубляющегося кризиса Христианско-демократического союза», — пояснил Белогорьев.
Он напомнил, что отсутствие исключения никак не влияет на завершение строительства газопровода (там есть проблемы, но другой природы): «Что касается эксплуатации, то это вопрос диалога с немецким регулятором: не до конца понятно, в каком виде эти поправки должны быть реализованы на практике. В любом случае при условии политической гибкости у „Газпрома“ есть разные правовые возможности использовать свободные мощности „Северного потока-2“. Трагедии во всем этом нет, есть ряд технических сложностей», — указал эксперт.
Что же касается начала проектно-изыскательских работ по газопроводу «Сила Сибири-2», Белогорьев отметил, что речь идет о принципиально ином проекте, чем газопровод «Алтай», общие между ними только основная ресурсная база в ЯНАО и северная часть маршрута до КС «Володино»: «Новая концепция „Силы Сибири-2“ выглядит лучше прежней по трем причинам. Во-первых, „вход“ в Китай осуществляется в относительной близости от густонаселенных районов и основных центров газопотребления, в т. ч. от Пекина.
Это делает проект существенно более привлекательным для CNPC, поскольку ей не придется тянуть новый газопровод через всю страну и закладывать в цену реализации огромные и неотменяемые затраты на внутреннюю транспортировку (около $3 за млн БТЕ).
Во-вторых, он намного перспективнее с инфраструктурной точки зрения: потенциально он может решить проблему газоснабжения юга Красноярского края, создать инфраструктуру для утилизации части восточносибирского ПНГ, стать дополнительным источником поставок для „Силы Сибири-1“ (учитывая не беспроблемное развитие Чаянды) и заодно исполнить давний замысел расширить ЕСГ на восток. В-третьих, из-под удара выводятся экологически чувствительные заповедные территории Республики Алтай (на мой взгляд, это была не второстепенная проблема проекта „Алтай“)», — указал эксперт.
Однако к минусам он отнес тот факт, что проект, вероятно, окажется в 1,5-2 раза дороже изначального маршрута (речь идет, по-видимому, не менее чем о $17-18 млрд). К этому следует добавить также инвестиции в развитие ресурсной базы: к моменту, когда может быть запущен газопровод (ближе к 2030 г.), свободных добычных мощностей для него, скорее всего, не будет: «Хотя газопровод, вероятно, частично ориентирован на внутренний рынок и Монголию, все-таки основная его цель — экспорт в Китай. И здесь, во-первых, остается проблема монопсонии, а во-вторых, по-прежнему неясно, насколько эти объемы окажутся востребованными на китайском рынке. Наконец, острым может быть и вопрос рентабельности с учетом окупаемости инвестиций в транспортные и добычные мощности», — резюмировал Белогорьев.
Текст: Екатерина Дейнего