Это нефть, и только: американский эксперт о причине интереса США к Ирану

Курт Кобб, независимый аналитик и консультант по коммуникациям в сфере энергетики, в недавней статье «Иран, энергия и война», опубликованной во влиятельном блоге Resource Insights, напомнил, что вся история американо-иранских отношений последних десятилетий вращается вокруг нефти и газа.

Одержимость американцев в отношении Ирана связана с нефтью и газом. Если бы двух этих ресурсов не было, сложно представить, что Америка столь интенсивно фокусировалась бы на этой стране со времен поддержанного ЦРУ государственного переворота против избранного иранского правительства в 1953 году и вплоть до сегодняшнего дня. В материале журнала Foreign Policy, основанном на рассекреченных документах ЦРУ, дается такая оценка переворота 1953 года: «Известный под названием „Операция Аякс“, заговор ЦРУ в конечном итоге был связан с нефтью».

Все это не должно удивлять. Иран был нефтяной державой в 1953 году и остается ею сегодня. Считается, что Иран обладает третьими по величине запасами нефти и вторыми запасами газа в мире. Даже если эти данные несколько преувеличены, запасы Ирана все равно немалые, и эта страна с большой вероятностью будет играть значительную роль на мировых энергетических рынках еще много лет.

Недавняя эскалация напряженности между Соединенными Штатами и Ираном в связи с убийством американцами известного, популярного и по всем меркам крайне эффективного иранского генерала позволит сторонникам войны предъявить любые ее обоснования. Среди них — терроризм, смена режима, кредит доверия в отношении США, несуществующее ядерное оружие Ирана, а также геостратегическое положение США в отношении их соперников среди больших держав, таких как Россия и Китай.

Но есть одна вещь, о которой не будут говорить, а именно о глубоких исторических противоречиях, формировавшихся начиная с переворота 1953 года, за которым стояло ЦРУ. Например, мало кто вспоминает о том, что в ходе ирано-иракской войны Соединенные Штаты, действуя через другие страны, предоставляли экономическую помощь, технологии двойного назначения (для гражданского и военного использования), обучение и оружие для Саддама Хусейна. Последний вторгся в Иран, полагая, что сможет извлечь преимущество из хаоса, царившего в этой стране сразу после революции 1979 года. В ходе этой войны Ирак атаковал крупные иранские города, включая Тегеран, баллистическими ракетами и использовал отравляющие газы во время сражений. Утверждается, что в Иране за восемь лет этот конфликта погибло более миллиона человек, а многие понесли увечья.

Получается, что иранский фокус на Америке и ее глобальных военных, разведывательных и дипломатических операциях есть не более чем зеркальное отражение американского фокуса на Иране и его глобальной сети разведки и подручных союзников, которых Исламская республика использует для ударов по Соединенных Штатам и их сателлитам.

За всем этим стоят масштабные запасы углеводородов, которые обуславливают возможность иранской мощи и заставляют считаться со значением Ирана во всем мире. Странность упомянутой одержимости Америки в отношении Ирана заключается в том, что разные американские администрации — и республиканцы, и демократы — рассказывали нам, что быстрый рост внутренней добычи нефти и газа на сланцевых месторождениях в США освободит нас от зависимости от внешних источников углеводородов и облегчит наше внешнее бремя в военной сфере и в области безопасности. «Энергетическое господство» стало девизом нефтегазовой индустрии США.

За последние 15 лет чистый импорт сырой нефти в США сократился с 10 млн до примерно 3 млн баррелей в день. При этом благодаря наличию масштабных перерабатывающих мощностей Соединенные Штаты экспортируют примерно 3 млн баррелей нефтепродуктов в день. Хотя связь США с мировыми рынками сохраняется, страна гораздо меньше зависит от внешних ресурсов, чем прежде. Что же касается природного газа, то его товарное производство в настоящий момент превосходит его потребление — Соединенные Штаты стали газовым экспортером.

Так почему же правительство и высшие круги национальной безопасности по-прежнему одержимы Ираном? Вот три возможных объяснения, связанных со сферой энергетики.

1. У США не так много сланцевой нефти и газа, как нам рассказывали

Это реальная возможность. В одном недавнем независимом докладе (фактически это новая версия предшествующих исследований) делается вывод, что прогнозы об изобилии сланцевых углеводородов со стороны Управления энергетической безопасности Минэнерго США «крайне оптимистичны» и «с высокой долей вероятности не будут реализованы». Данный доклад основан на актуальных исторических данных о добыче на скважинах, а не на отраслевом хайпе по поводу гипотетических ресурсов (SHALE REALITY CHECK 2019. Drilling into the U.S. Government’s Optimistic Forecasts for Shale Gas & Tight Oil Production Through 2050. Подготовлен и опубликован Post Carbon Institute).

С тем, что сланцевый потенциал преувеличен самой сланцевой индустрией, соглашаются и другие эксперты, взявшиеся за пристальное рассмотрение количественных данных. А инвесторы наконец поняли, что за последнее десятилетие сланцевая индустрия занималась ничем иным, как уничтожением собственного капитала, потеряв к середине 2019 года 80% своей рыночной стоимости.

Свободный денежный поток у большинства игроков рынка был устойчиво отрицательным, что заставляло их снова и снова занимать деньги на рынках акций и облигаций. К несчастью для инвесторов, данные вливания не стабилизировали сланцевых игроков. Инвесторы попросту вбрасывали «хорошие» деньги вслед за «плохими». Теперь же они наконец выходят из игры.

Одним словом, сланцевый бум оказался несостоятельным — финансово или технологически.

«Чудесная» технология, позволяющая извлекать из недр прежде недоступные нефть и газ, так и не смогла сделать прибыльной индустрию в целом. Фактически это находит отражение в актуальном количестве работающих производств, поскольку инвесторы финансируют только тех немногих игроков и те немногие проекты, которые действительно могут приносить деньги.

2. Иран — конкурент нефтяной индустрии США

Несмотря на громадные резервы нефти и газа в Иране, объемы его углеводородного экспорта резко упали из-за санкций, наложенных на него Соединенными Штатами, которые были навязаны другим странам, чьи компании имеют бизнес в Америке.

Сокращение иранского нефтяного экспорта способствовало тому, что и так низкие цены на нефтяных рынках не стали еще ниже, и это негативно сказалось на сделках с нефтью на американской базе.

Поддерживая санкционный режим и последовательно сводя нефтяной экспорт Ирана к нулю, администрация США также способствовала тому, чтобы цены на нефть был выше, чем при ином развитии событий. Это оказывает помощь американской нефтяной индустрии — вне зависимости от того, преследовала администрация таковую цель или нет.

3. Экспорт энергоносителей — способ расширения влияния Ирана

В прошлом году из-за антииранских санкций США Пакистан отказался от совместного трубопроводного проекта с Ираном, который был начат еще в 1995 году. По этой «трубе» иранский газ поступал бы в Пакистан, причем исходно планировалось, что газ из Ирана также будет получать Индия, но она тоже вышла из проекта.

Правительство США определенно стремится не допустить, чтобы Иран использовал экспорт своих энергоносителей в качестве рычага для взаимодействия с другими странами.

Нет никакой уверенности по поводу того, приведет ли нынешняя напряженность между Соединенными Штатами и Ираном к войне. Но помните: когда вам рассказывают, что все это не связано с нефтью и газом, вы можете не сомневаться, что именно эти вещи принципиальны для мотивов американских действий. Если бы этих ресурсов не было, то настойчивое внимание Соединенных Штатов к Ирану на протяжении десятилетий было бы сложно понять.

Перевод: Николай Проценко