Эта ситуация для «Транснефти» беспрецедентна — ее можно сравнить с Чернобылем в отраслевом масштабе. Компании из нашей ассоциации, работающие в Поволжье и имеющие собственные пункты сдачи и подготовки нефти, говорят, что эти пункты проходят аттестацию в соответствии с жесточайшими требованиями «Транснефти». Более того, прикомандированные сотрудники «Транснефти» лично присутствуют на этих пунктах и очень строго следят за соблюдением всех нормативов.
Поэтому сейчас надо просто запастись терпением и дождаться результатов следствия, потому что арбитражные пробы испорченной нефти обязательно покажут, кому именно она принадлежала.
Нефть не входит в систему магистральных трубопроводов безадресно, восстановить ее принадлежность конкретному недропользователю не слишком сложно.
Арбитражные пробы берутся в том числе и для того, чтобы в случае форс-мажоров определить источник некондиционной нефти. Пробы на хлорорганику обычно берут 1-го, 10-го и 20-го числа каждого месяца.
Что касается самой хлорорганики, то ее обычно применяют на месторождениях с высокопарафинистой нефтью в качестве растворителя. После этого нефть поступает в специальные подземные танки, где отстаивается.
Высказывания некоторых экспертов, что испорченную нефть открытым способом откуда-то привезли на машинах и бесконтрольно залили в трубу, не выдерживают критики.
За 25 лет нашей работы таких случаев просто не было. Автомобильная сдача нефти имеет место, но она точно так же проходит все контрольные и измерительные приборы «Транснефти».
Магистральный нефтепровод — это объект особого контроля, тем более экспортный. Качество сдаваемой нефти тщательно отслеживается. Поэтому мне трудно поверить в то, чтобы «Транснефть» не знала, кто именно сдает нефть и какого качества.
То, что «Транснефть» видит происхождение всей нефти, попадающей в ее «трубу», — это факт, вне зависимости от того, как она туда попадает. Если у недропользователя нет своего пункта подготовки нефти, заключается трехсторонний договор на транспортировку нефти по магистральному трубопроводу между недропользователем, владельцем узла учета и «Транснефтью», без которого транспортировка осуществлена быть не может. В свое время мы добивались через ФАС, чтобы договор на транспортировку нефти для небольших производителей был таким же публичным и содержал такие же условия, как и для крупных компаний, поэтому мы можем ответственно утверждать, что «Транснефть» видит происхождение всей нефти, попадающей в ее систему.
В связи с этим хотелось бы отметить, что высказывания некоторых экспертов не выдерживают никакой критики.
Огульные обвинения малых нефтедобывающих компаний в таком масштабном загрязнении — это нонсенс.
Даже если объединить весь объем добычи малых компаний Самарского региона, в совокупности не наберется и миллиона тонн нефти в год.