Сегодня рассматриваются два очевидных сценария развития событий в Венесуэле.
Первый — сохранение позиций действующего президента Николаса Мадуро. Здесь, конечно, многое зависит от его политической воли и решимости.
Если Мадуро проявит слабость и армия, которая его поддерживает, засомневается, вполне возможно, сработает эффект домино и ему будет трудно удержаться у власти.
Но пока ситуация не в пользу этого сценария. Об этом свидетельствуют политические заявления Мадуро, поддержка России и, что очень важно, Турции, у которой членство в НАТО, а также раздробление усилий так называемой «группы Лимы», на которую во многом делали ставку США («группа Лимы» создана в августе 2017 г. представителями 12 стран, подписавших совместную декларацию о непризнании Конституционной ассамблеи Венесуэлы, созванной в июле 2017 г. по инициативе Мадуро).
Второй возможный сценарий в Венесуэле подразумевает победу оппозиции. Но пока он не очень вероятен.
Во-первых, оппозиция сильно разобщена. Ее представители преследуют совершенно разные, порой диаметрально противоположные политические и экономические цели.
Наиболее яркие оппозиционные лидеры оказались несостоятельны. Они бойкотировали президентские выборы в стране в мае 2018 г., так как понимали, что их шансы минимальны. Во-вторых, много вопросов вокруг самого Хуана Гуайдо, который 23 января объявил себя исполняющим обязанности президента Венесуэлы. Я бы назвал его «человеком из табакерки». До прошлой недели он был малоизвестен, большого влияния не имел. Очевидно, что его используют как некий таран, чтобы продвинуть госпереворот, и он похож на «политического смертника». Его шансы возглавить оппозицию в дальнейшем весьма сомнительны. Зато есть высокая вероятность оказаться под уголовным преследованием согласно законам Венесуэлы.
Что касается нефтяной отрасли Венесуэлы, то, как известно, в течение последних лет добыча нефти в стране снижалась. Если в 2006 г., по данным BP, нефтедобыча составляла 171,1 млн т, то в 2017 г. — уже 108,3 млн т.
Оценивая такое положение дел, эксперты единодушно указывают, что власть, очевидно, недооценила необходимость реинвестирования средств в отрасль и это имело самые негативные последствия.
Венесуэла – страна с ярко выраженной социальной ориентацией, и с помощью «нефтяных денег» решались задачи политического характера, в частности поддержка беднейшего населения страны. До прихода к власти Уго Чавеса более 30% населения проживали за чертой бедности, и за прошедшие годы этот показатель был значительно снижен. В последнее время, однако, правительство Венесуэлы выразило готовность трансформировать подход к деятельности компании PDVSA и отрасли в целом, о чем может свидетельствовать активное привлечение иностранных инвестиций. Так, например, по некоторым подсчетам, объем китайских инвестиций в нефтяные проекты в Венесуэле составляет более $40 млрд, а российские вложения оцениваются экспертами на уровне $17 млрд. Не так давно начали появляться оптимистичные оценки восстановления добычи нефти в Венесуэле. В частности, Economist Intelligence Unit (EIU) прогнозировал, что нефтяная отрасль страны начнет расти в 2021 г.
Безусловно, в том, что сейчас происходит в Венесуэле, нефтяной фактор играет важную роль. Я считаю, что нефть — один из ключевых мотивов внешнеполитических устремлений США в этой стране.
90% американских НПЗ на Восточном побережье ориентированы на переработку тяжелой венесуэльской нефти.
Поэтому, когда Вашингтон стал вводить санкции против Венесуэлы и начала обсуждаться идея нефтяного эмбарго, она встретила резко негативную реакцию и была отвергнута как мера, которая нанесет экономический ущерб США.
Кроме того, в случае победы оппозиции в Венесуэле под контролем США окажется новый мощный инструмент влияния на мировые нефтяные цены. Суммируя собственную растущую добычу нефти и производство в Венесуэле, Соединенные Штаты смогут еще более активно воздействовать на мировой рынок нефти.