Согласно прогнозам Международного энергетического агентства (International Energy Agency, IEA), к 2040 г. спрос на электроэнергию достигнет более 35,5 тыс. ТВт⋅ч, что на 60% превышает нынешний уровень. В промежуточном 2025 г. спрос составит 26,4 тыс. ТВт⋅ч.
Отмечается, что до 2025 г. электричество, нефть и газ будут обеспечивать около 85% роста конечного спроса на энергию почти в равных долях. После 2025 г. рост спроса будет опережать увеличение спроса на другие виды топлива с большим отрывом.
До 2040 г. на электроэнергию придется около 40% прироста общего конечного энергопотребления, что на 10% превышает долю природного газа, занимающего второе место.
Между тем природный газ, ветряная и солнечная энергетика обеспечат 70% дополнительной генерации почти в равных долях. Доля гидрогенерации в 2040 г. ожидается на уровне 15%, ветроэнергетики – 12%, ядерной и солнечной энергетики – 9%.
«IEA манифестирует глобальный сдвиг энергогенерирующих мощностей и энергопотребления в Азию. В двойственной роли крупнейшего производителя и потребителя энергии сохранит исключительное положение китайский рынок. Китай будет поддерживать высокий спрос на природный газ, сводя на нет дискуссии о возможном перенасыщении рынков. В «новом политическом сценарии» IEA исходит из роста спроса на энергию более чем на 25%, что потребует ежегодно более $2 трлн инвестиций в новое энергоснабжение», – комментирует Ринат Резванов, регионовед, специалист в сфере исследований региональных социально-экономических систем.
«Прирост мирового электропотребления будет на 90% обеспечен развивающимися странами. Развитие промышленности обеспечит около 30% прироста, а также сегмент жилых зданий, который на фоне растущей численности населения обеспечит почти 50% прироста мирового потребления до 2040 г.»,
– говорит Андрей Колпаков, старший научный сотрудник ИНП РАН (лаборатория прогнозирования ТЭК).
По мнению эксперта, порядка 720 ТВт⋅ч (5% прироста) добавят электромобили, чей парк может вырасти с текущих 3 млн до 300 млн. Еще 430 ТВт⋅ч будут обусловлены присоединением новых потребителей – на планете 1 млрд людей остается без доступа к электроэнергии. Выработка все больше будет опираться на низкоуглеродные источники.
Максим Блант, независимый промышленный эксперт, считает, что одним из основных драйверов роста спроса на электроэнергию является реализация программ экономически значимых стран, цель которых – сократить выбросы парниковых газов и, соответственно, замедлить процесс глобального потепления.
«Если до середины 2010-х гг. основные усилия были направлены на развитие возобновляемой энергетики и сокращение доли ископаемого топлива при производстве электроэнергии, то сейчас в фокусе развитие электротранспорта и замена альтернативными источниками углеводородов при отоплении», – поясняет Блант.
С тем, что в основу прогноза IEA закладывается ожидание глобального перехода на электромобили, согласен Андрей Заутер, партнер Strategy Partners, руководитель практики «ТЭК и ресурсы». В первую очередь тренд относится к странам Азии с большой численностью населения (Индия и Китай), где также увеличивается спрос на кондиционирование помещений, что тоже стимулирует потребление электричества.
«Европейские страны, наоборот, показывают снижение спроса. Причина – тренд на использование энергосберегающих технологий»,
– обращает внимание Заутер.
Сергей Рочев, руководитель электролаборатории и энергетического аудита ГК «Серконс», полагает, что законодательство в сфере экологии стимулирует спрос на электроэнергию. Следуя букве закона, европейские страны постепенно отказываются от использования угля и углеводородов. Уже сегодня в Германии топливо используется примерно в следующем соотношении: 34% – возобновляемые источники энергии (ВИЭ), 10% – уголь, 45% – углеводороды, 11% – прочие источники энергии.
По его словам, прорыв в производстве аккумуляторных батарей тоже играет роль. Накопители энергии становятся все легче, их зависимость от температуры окружающей среды снижается, а емкость повышается. При таких темпах развития электродвигатели смогут вытеснить бензиновые и дизельные не только в автомобилестроении.
IEA прогнозирует, что за 2017-2040 гг. доля генерации на основе угля сократится с 38% до 26%, газа – с 23% до 22%, нефти – с 4% до 1%. Доля возобновляемых источников, гидро- и атомной энергии вырастет с 35% до 51%, в том числе солнца и ветра – с 5% до 21%.
«Инвестиции в электроэнергетику достигли $750 млрд, что выше, чем в нефтегазовом секторе. При этом две трети всех инвестиций идут именно на развитие ВИЭ. Лидер по инвестициям ($200 млрд в 2017 г.) – Китай, который активно занимается внутренней электрификацией и возобновляемой энергетикой», – отмечает Колпаков.
Колпаков считает, что перечисленные тренды применимы и к России. Ускоренная электрификация и увеличение доли низкоуглеродных источников в структуре выработки электроэнергии будут иметь место и в РФ. Конкретные параметры процессов, безусловно, будут отличаться от среднемировых значений, каждая страна имеет свои особенности.
По мнению Заутера, всплеска спроса на электроэнергию в России быть не может. Население не растет такими темпами, как в Китае, промышленность тоже.
В России зафиксирован большой запас по установленной мощности – в 2010 г. запущена программа ДПМ.
Новую мощность ввели, а старую не вывели, и это преимущественно ТЭЦ, работающие в режиме когенерации в зоне нагрузки в тепловых узлах.
«Есть и обратная сторона медали. Многие ТЭЦ построены в советское время, у них заканчивается парковый ресурс. Нужно либо проводить модернизацию мощностей, либо строить новые. Сейчас обсуждается проект «ДПМ-штрих», или программа модернизации мощностей с выработанным парковым ресурсом. Но даже в случае ее одобрения в России останется значительный запас по установленной мощности», – отмечает Заутер.
Рочев поддерживает мнение, что в ближайшие 7-10 лет спрос на электроэнергию в РФ существенно не изменится. Во-первых, Россия владеет большими запасами углеводородов и государство заинтересовано в их добыче и сбыте. Во-вторых, основные мощности возобновляемых источников энергии сосредоточены на востоке страны, а значит, есть сложность в создании единой инфраструктуры.
Василий Савин, руководитель практики по работе с компаниями сектора энергетики и коммунального хозяйства KPMG в России и СНГ, полагает, что обеспеченность России ископаемыми энергоресурсами не позволяет ей игнорировать мировые тренды.
«Несколько лет назад ряд российских компаний и экспертов скептически относился к перспективам развития сланцевого газа в США. Благодаря технологиям и наличию финансирования, США за счет сланца вышли на первое место по добыче в мире, что оказало влияние на мировой энергобаланс», – говорит Савин.
Такое же скептическое отношение было и к возобновляемым источникам энергии, накопителям и пр. Но ВИЭ становятся реальной заменой источникам ископаемого топлива. В Дании 40% энергии вырабатывается ВИЭ, власти страны приняли Стратегию полного перехода на энергию ВИЭ к 2040 г.
В Норвегии в 2017 г. половина продаж новых автомобилей пришлась на электромобили – государство поддерживает переход на них льготным налогообложением, бесплатным пользованием платными дорогами. В 2017 г. в Норвегии впервые упало потребление бензина и дизеля.
Савин отмечает, что ряд стран в Европе устанавливает повышенные требования к эффективности автомобилей или планирует полностью запретить двигатели внутреннего сгорания. Нефтяные гиганты, такие как ВР и Shell, инвестируют в покупку лидеров по зарядке электромобилей в Европе и в стартапы по ускоренной зарядке батарей.
«Часть российских компаний «традиционной» генерации инвестирует в развитие источников ВИЭ. Но России еще предстоит осознать свой потенциал не только развития ВИЭ, но и существенного повышения энергоэффективности», – полагает эксперт.
Не секрет, что в России вырабатывается 40-50% тепла, вырабатываемого в мире, и РФ находится на одном из последних мест в рейтинге World Energy Council по показателю «устойчивое развитие», включающему рейтинг энергоэффективности и экологии.
«Россия делает первые, на фоне передовых стран, шаги в области развития ВИЭ и повышения энергоэффективности. Говорить, что мы скоро изменим положение дел и структуру энергобаланса, рано. Радует, что мы вообще движемся в данном направлении, а в некоторых аспектах даже весьма динамично.
Но накопленная инерция, огромный клубок нерешенных проблем и противоречий, а также конфликтующих интересов долго будут тормозить Россию в стремлении к диверсификации энергобаланса», – убежден Савин.
По мнению эксперта, выработка комплексного подхода к эффективному использованию имеющихся источников энергии, анализ и применение релевантного опыта развития энергетики передовых стран, внедрение методов долгосрочного стимулирующего тарифообразования способны в совокупности привести к большей диверсификации энергобаланса страны. Это приведет к росту конкурентоспособности экономики, улучшению экологии и показателей долгосрочного устойчивого развития.
В России структура генерации очень сильно отличается от мировых показателей: в электроэнергетике более сильная ориентация на газ и атомную энергию, тогда как уголь и ВИЭ используются в меньшей степени. Ожидается, что доля угля снизится с 16% до 11%, газа – с 48% до 43%, а безуглеродные источники, напротив, нарастят долю с 35% до 46%. Однако на основе солнца и ветра будет вырабатываться только 5% электроэнергии.
«Что еще является важным для России – прогноз IEA показывает, что в ближайшие несколько десятилетий нефть будет востребованной, даже с учетом тренда на электрификацию транспорта. Мировое потребление, как ожидается, к 2040 г. увеличится с текущих 95 млн б/с до 106 млн б/с. Это означает, что есть ниша для наращивания экспорта российской нефти. Но конкуренция будет очень серьезной – это и ОПЕК, и Северная Америка (сланцевая нефть США и нефтяные пески Канады)», – поясняет Колпаков.
В связи с этим, по мнению эксперта, обеспечение инвестиционной привлекательности российской нефтедобычи в долгосрочной перспективе остается важнейшим направлением экономической политики. Ключевой вопрос – рациональное использование экономического потенциала, сохраняющегося в энергосырьевом сегменте.
Резванов дополняет, что сценарии IEA прямо пересекаются с российской глобальной энергетической стратегией. Это обстоятельство отчасти признают и аналитики агентства, говоря о рекордных темпах добычи сланцевого сырья в США. Потенциальный выход на объем поставок в 10 млн б/с, как образно замечают авторы доклада, будет соразмерен появлению аналогичного России игрока на рынке предложения.
Блант обращает внимание, что в России предпринимаются меры для получения конкурентоспособных технологий для ВИЭ. Но, учитывая, что доля сектора (за вычетом «большой» гидроэнергетики) в энергобалансе мизерная, такой она и останется. Россия по объективным причинам отстает. Затягивание ратификации Парижского соглашения по климату содержит среднесрочный риск подвергнуться торговым ограничениям.
«Долгосрочная тенденция, связанная с сокращением использования углеводородов в качестве топлива, ставит Россию перед выбором: развивать органическую химию или подвергать экономику, зависимую от цены на нефть, серьезным рискам»,
– убежден Блант.
Заутер дополняет, что, пока в РФ есть доступ к традиционным источникам энергии, переход на альтернативные виды генерации, такие как солнце и ветер, будет очень медленным. Противники концепции ВИЭ считают, что нет смысла строить дорогую дополнительную мощность, когда в стране есть столько традиционной генерации.
«Я считаю, что ВИЭ надо заниматься как минимум с точки зрения технологий: инвестировать в R&D и научные школы, в новые материалы, варианты монетизации и коммерциализации технологий. Если этого не делать, через очень небольшой промежуток времени мы станем зависимы от поставщиков технологий ВИЭ. Так же как зависим от западных поставщиков современных парогазовых турбин», – отмечает Заутер.
Резванов отметил важное обстоятельство: дополнительные объемы сырья смогут оказывать ценовое давление на нефтегазодобычу. Принципиальным окажется ответ на вопрос, сколь долго инвесторы будут способны ждать возврата инвестиций и генерации чистой прибыли. Немаловажным становится и непрерывное увеличение инвестиций в научно-исследовательские и технологические разработки.
«Причина проста – рост наукоемкости производства способен удешевить добычу, хранение и транспортировку ресурсов. Ранее высокозатратные неперспективные разработки станут потенциально рентабельными», – говорит Резванов.
Он отмечает, что разработка новых углеводородных ресурсов в России все больше смещается к Арктике и на северо-восток.
Но общая неразвитость инфраструктуры и сложные погодно-климатические условия выступают существенными рисками, играя в пользу значительного удорожания добычи сырья и его транспортировки.
Союзником России способна выступить и география, учитывая соседство с Китаем.
Согласно утвержденной Минэнерго РФ «Схеме и программе развития ЕЭС на период 2018-2024 гг.», в ближайшие 6 лет сохранится избыток мощностей российских электростанций на уровне 16 ГВт. Уровень электропотребления в целом по России остается без существенных изменений, что делает привлекательным вариант с магистральным экспортом российской электроэнергии в страны Юго-Восточной Азии.
Мария Ромашкина