Геннадий Шмаль: Нефтегазовый комплекс определяет жизнеспособность России

До конца XXI века нефть, газ и уголь останутся основными источниками энергии. В 2015 г. нефть, газ и уголь занимали 86% в топливно-энергетическом балансе, а к 2040 г. этот показатель будет на уровне 79%. Именно нефтегазовый комплекс определяет сегодня жизнеспособность России, его нужно холить и лелеять, решая насущные проблемы.

Об этом заявил Геннадий Шмаль, президент Союза нефтегазопромышленников России, выступая на VIII ежегодной конференции «Нефтегазопереработка-2018», состоявшейся на прошлой неделе в Москве. В своем выступлении он затронул ряд наиболее острых отраслевых проблем.

Малый бизнес нужно поддерживать

Говоря о малом бизнесе в нефтяной и газовой отрасли, необходимо сначала затронуть проблему запасов, где положение пока не провальное, но вызывает беспокойство. Дело в том, что за последние годы мы не открывали не только «самотлоров», но даже таких месторождений, которые имеют запасы 150-200 млн тонн. Пожалуй, последним из таковых было месторождение имени Филановского, открытое ЛУКОЙЛом на Каспии.

Когда 40-50 лет назад набирала силу Западная Сибирь, парадигма развития отрасли заключалась в том, чтобы взять самые высокоэффективные месторождения, разработать их меньшими усилиями и инвестициями. Так, в начале пути в Западной Сибири вводили 1, 2, 3, максимум 5 месторождений в год с огромными извлекаемыми запасами. Позднее начали вводить по 25-30 месторождений в год, но это уже были месторождения с запасами 30, 50, 100 млн тонн.

За 2017 г. в РФ открыто 78 месторождений со средними извлекаемыми запасами 1 млн тонн. Поэтому, когда сегодня мы говорим о парадигме развития отрасли, нужно, прежде всего, связывать ее с разработкой мелких месторождений, а для этого необходимо поддержать малый бизнес. Очевидно же, что такие компании, как ЛУКОЙЛ или «Роснефть», не станут заниматься месторождением в 1 млн тонн запасов…

Однако мы, эксперты отрасли, никак не можем убедить наших чиновников в том, что в стране требуется принять специальное решение о развитии малого бизнеса в нефтяной и газовой отрасли.

Помимо поддержки малого бизнеса, необходимо также создавать и развивать собственные инжиниринговые компании, которых сейчас практически нет. Те, что есть, в большинстве находятся «под нефтяными компаниями» и работают в их интересах. Если же проект делает иностранная инжиниринговая компания, она не станет применять российское оборудование. Это к вопросу импортозамещения, раз уж стоит такая задача.

Технологии требуют вложений

С точки зрения развития технологий, к сожалению, мы очень серьезно отстали от наших коллег. Американцы 30 лет занимались развитием технологий разработки сланцевой нефти, вложили $30 млрд и в результате по добыче нефти уже подобрались к нам вплотную. В 2017 г. в России добыто 547 млн тонн, а в США примерно 480 млн тонн. Если добавить конденсат, которого в США добывается значительно больше, то здесь явно есть над чем подумать.

Мы мало вкладываем в технологии и в НИОКР. В последние годы, правда, активизировала работу «Газпром нефть», но этого объективно недостаточно. Например, компании Schlumberger и Shell ежегодно инвестируют в новые разработки по $1 млрд.

А в России нефтяные компании все вместе, и «Газпром» в том числе, вкладывают в технологии примерно $250 млн в год.

Конечно, это очень маленький объем вложений, если его рассматривать с точки зрения на тонну добытой нефти. Опять же для сравнения: такие компании, как ExxonMobil и Shell, на тонну добытой нефти вкладывают $100. У нас же здесь лучший показатель у «Сургутнефтегаза» – $65. Все остальные компании вкладывают значительно ниже $30. Отсюда и многие отраслевые проблемы.

Налоговый зигзаг нанес ущерб

По поводу нашей налоговой системы… Во-первых, никакой системы нет. Что это за система, которая меняется по 5 раз на год? Мы давно говорим, что для нефтегазового комплекса главное – стабильная налоговая система.

Пусть будет любая – плохая, хорошая, – но стабильная.

За последние несколько лет сколько всего было… Налоговый маневр 2014 г., мы тогда резко выступали против. К чему он привел? Я его даже словом «маневр» не называю, потому что маневр предусматривает достижение положительных результатов, а это просто зигзаг. Пять раз повышалась и снижалась таможенная пошлина.

НДПИ у нас значительно вырос... Отсюда стоимость нефти внутри страны резко увеличилась. Пять лет назад внутренняя стоимость нефти была $17 тыс. за тонну, а сегодня уже $25-27 тыс. Отсюда себестоимость продукции НПЗ резко возросла. Маржа в нефтепереработке значительно снизилась, а некоторые заводы работают на грани рентабельности. И куда это пришло? На заправки – нет года, чтобы стоимость моторных топлив не увеличивалась на 8-10%, а иногда и на 15%.

Далее было подписано соглашение о модернизации российских НПЗ. В этой части сделано очень многое, построили 97 установок, повысили глубину переработки (по разным оценкам, до 82% в среднем по отрасли). Сегодня 95% выпускаемого бензина – это пятый класс. Отлично. Но…

При всем моем уважении к Ямалу и ХМАО, зачем им сегодня топливо или бензин пятого класса? Не будем забывать, что стоимость топлива совершенно разная… В США каждый штат сам определяет, на каком евро ему ездить: на третьем, четвертом или пятом. А мы решили: давайте закроем полностью даже четвертый класс…

При этом примерно 80% российского автопарка может ездить на бензине третьего класса и ниже. С одной стороны, мы подтянули нашу нефтеперерабатывающую промышленность, а с другой стороны, машиностроение осталось на прежнем уровне.

Что касается налогового маневра, его нужно оценивать и с точки зрения народно-хозяйственной эффективности. И здесь явно многое не додумали. В целом я считаю, что налоговый маневр нанес огромный ущерб нефтегазовому комплексу страны.

Текст: Мария Ромашкина