Ценовой коридор на рынке нефти и перспективы его удержания

Тенденции мирового рынка энергоносителей, и прежде всего нефти, в последние 3-4 года показали высокую степень если не управляемости, то манипулятивности рынка. Что создает для ряда крупных игроков на рынке искушение манипулированием цен в зависимости от перспективных национальных экономических приоритетов. Но это же порождает сложное сочетание краткосрочных ценовых дериваций и наличия среднесрочного вектора развития рынка на фоне стратегической неопределенности.

Можно сказать, что долгосрочная конъюнктура нефтяного рынка сейчас является одной из наиболее неопределенных за весь послевоенный период. На среднесрочную перспективу приоритеты ключевых государств понятны: недестабилизирующая рекартелизация, возможно институциональная, рынка и создание новой системы взаиморасчетов в глобальной энергетике.

Однако в долгосрочной перспективе (после 2025 г.) доминирует неопределенность, во многом связанная с отсутствием внятной картины глобальной экономики и относительно высокой вероятностью новой волны глобального экономического кризиса.

Речь идет о способности экспортеров нефти и операторов рынка использовать «среднесрочную передышку» (2-3 года) для получения дополнительной устойчивости отрасли. Эта устойчивость должна проявляться как на национальном и региональном уровне, так и на глобальном, учитывая высокий уровень взаимозависимости рынков, проявившийся в ходе ценового кризиса на рынке углеводородов 2014-2016 гг. Конечно, эти оценки актуальны только в том случае, если мировая экономика до 2025 г. не столкнется с каким-то глобальным форс-мажором.

В краткосрочной перспективе цена на нефть, вероятно, вошла в некий ценовой коридор. Он определяется объективно существующими инвестиционными задачами крупнейших национальных и корпоративных производителей углеводородов. Прежде всего, речь идет о США (где ключевой задачей является санация отрасли сланцевых углеводородов и ее реструктуризация), Саудовской Аравии (где также анонсирована крупная программа реструктуризации национальной нефтяной отрасли), но также и о других странах, включая Россию.

Эти инвестиционные задачи, прежде всего связанные с необходимостью обновления основных фондов и ресурсной базы отрасли, существенно сокращают вероятность возникновение в ближайшее время системной ценовой войны, подобной ситуации 2014-2016 гг.

К иным тенденциям, которые можно рассматривать в качестве стабилизирующих рынок или даже повышательных, можно было бы отнести:

• сохранение относительно высоких темпов экономического роста и, что особенно важно, социальной модернизации в целом ряде ключевых промышленных центров, прежде всего в Китае, Индии и государствах Восточной Азии;
• санкционное давление на ряд крупных нефтедобывающих стран (Россия, Иран, возможно, в перспективе Ливия) или внутриполитическая нестабильность в других странах (Венесуэла, Алжир, потенциально Ангола), способных оказывать прямое влияние на состояние рынка;
• устранение с рынка значительных, хотя и далеко не всех, объемов нелегальной и «серой» нефти, связанных с хозяйственной деятельностью радикальных исламистов и иных не полностью легализованных субъектов нефтяной отрасли;
• прохождение пика эффективности во внедрении энергосберегающих технологий на европейском рынке. Кризис коммерческой рентабельности альтернативных источников энергии;
• необходимость дополнительных инвестиций в обустройство новых месторождений сланцевой нефти и газа в США после периода форсированного использования ранее запущенных участков в 2013-2017 гг.;
• отказ Китая (вероятно, временный) от форсированной разработки собственных запасов сланцевой нефти;
• фактором неопределенности, действующим скорее в пользу повышения цен, является и усложнение предсказаний погоды в Европе и на Восточном побережье США.

Если не произойдет глобального экономического или финансового форс-мажора, ни один из крупных игроков нефтяного рынка (включая и покупателей) не будет заинтересован в серьезной дестабилизации ценовой конъюнктуры. Но одновременно справедливо и следующее: по объективным параметрам повышательный тренд может быть сохранен только в условиях относительной экономической стабильности, обеспечивающей сохранение относительно высоких темпов экономического роста и социальной модернизации в ключевых странах.

Одновременно необходимо отметить, что глобальная экономика уже адаптировалась к относительно высоким военно-политическим рискам, которые считаются в целом управляемыми. Краткосрочное обострение военно-политической напряженности в важных для глобальной торговли нефтью регионах уже не вызывает столь значительных колебаний цен, как это было в 1980-е гг.

Мировой рынок нефти в основном управляется среднесрочными тенденциями и в целом является эластичным по отношению к политическим рискам. Даже конфликт на Ближнем Востоке, не затрагивающий напрямую транспортировку нефти и не ставящий под удар сложившуюся структуру добычи углеводородов, не вызывает критических колебаний цен.

Фактором, способным привести к малопредсказуемым понижательным колебаниям на рынке нефти, является сохраняющаяся возможность значимого экономического кризиса в США, даже первоначально в сфере финансов. Такой кризис в своей завязке может повлечь – с учетом структуры американской экономики – замедление, а при определенных условиях и провал «реиндустриализации Трампа». Это приведет к очень глубоким малопредсказуемым пертурбациям на рынке, имеющим как минимум в краткосрочной перспективе понижательный характер. Менее значимые локальные кризисы, если не считать потенциального общеевропейского экономического и/или социально-политического кризиса, вряд ли будут оказывать какое-то стратегическое воздействие на рынок и пока не проявили себя в качестве фактора, определяющего ожидания на рынке.

Отметим и другие факторы, способные стать источниками понижательных тенденций на рынке нефти:

• действия США, направленные на разрушение институциональной базы современной системы торговли нефтью и нефтепродуктами. Политика Вашингтона четко нацелена на снижение значения ОПЕК, но не исключено, что давление на нефтедобывающих союзников США (в частности, с целью изоляции Ирана и/или России) приведет к организационному распаду структуры. В таком случае ускорение новой волны демпинга, в том числе и с использованием серых механизмов торговли, станет почти неизбежным в силу хаотизации рынка;
• возможность снижения темпов экономического роста в ключевых для развития промышленности регионах (Южная и Восточная Азия), обусловленная внутренними социальными причинами. В частности, нельзя исключать торможения догоняющего социального развития в Индии, ставшей одним из ключевых глобальных драйверов энергопотребления;
• сохранение потенциала наращивания присутствия на рынке «серой» нефти ближневосточного и африканского происхождения, реализуемой по бартеру или со значительным дисконтом. Особенно это касается периодов климатически обусловленного «пикового» потребления;
• оживление в угольной отрасли, частичный возврат в ряде стран (например, в США) к угольной энергетике для смягчения сезонных пиков тепло- и энергопотребления, что будет иметь существенные последствия для систем спотовой торговли.

В целом возник некий баланс факторов, дополнительно цементируемый глобальной среднесрочной экономической неопределенностью. Консервативный сценарий развития рынка определяется и негативным опытом ценовых войн 2014-2016 гг., когда значительные усилия привели лишь к истощению ресурсов участников противоборства. Вероятнее всего, мы можем говорить в среднесрочном плане о формировании среднесрочного ценового коридора $67-82 по маркеру сорта Brent с возможными краткосрочными колебаниями по нижней границе до $60. Мы, однако, должны понимать, что, даже с учетом среднесрочной обоснованности данного коридора, в краткосрочном формате цена на нефть будет оставаться более подверженной манипулятивному воздействию, чем даже в период последней волны ценовых войн.

Значимым фактором развития рынка остается значительная долгосрочная неопределенность развития глобальной экономики, связанная прежде всего с политическими и околополитическими факторами, предсказать особенности и масштаб проявления которых в настоящее время крайне сложно. Эти факторы во многом проистекают из развернутых США в 2017-2018 гг. торговых и санкционных войн, но имеют под собой целый ряд экономических оснований, прежде всего связанных с торможением глобализации и возможным кризисом системы глобальных финансов.

Таким образом, ключевым фактором становится переход отрасли к краткосрочному ценовому планированию и расчет инвестиционных программ, исходя из наихудшего сценария развития ценовой конъюнктуры.

Иными словами, принципиальным вопросом становится переход – вероятно, на период 2-3 лет – к реализации проектов модернизации отрасли на базе краткосрочных, если хотите, частных проектов. Но это даст результат только при повышении эффективности стратегического управления отраслью, организационных возможностей, а также наращивании инвестиционного ресурса отрасли. Ибо следующая волна нисходящей ценовой конъюнктуры будет, вероятно, сигналом для глобальной перестройки нефтедобычи и торговли нефтью и нефтепродуктами.

Дмитрий Евстафьев, к.п.н., профессор НИУ ВШЭ