Нефтяной горизонт Назарбаева

Состоявшееся в конце мая закрепление за Нурсултаном Назарбаевым права пожизненно возглавлять Совет безопасности Казахстана позволяет предположить, каким образом будет осуществляться переход к постназарбаевской эпохе в истории страны. Бессменный президент Казахстана, похоже, рассматривает себя в качестве арбитра, ответственного за будущее политико-экономической системы, которая отождествляется с его именем. Эксперты сходятся во мнении, что модель многовекторности, реализованная среди прочего и в нефтегазовой сфере Казахстана, имеет хорошие шансы надолго пережить Назарбаева – во всяком случае, на ближайшие несколько лет развитие событий в казахстанской нефтянке выглядит вполне предсказуемым.

Добыча: перешагнуть за 100 млн тонн

Уже на следующий день после того, как Сенат (верхняя палата) парламента Казахстана утвердил Назарбаева пожизненным главой Совбеза страны, министр энергетики Канат Бозумбаев на встрече с общественным советом ведомства в Астане сообщил о планах к 2025 году увеличить ежегодный объем добычи нефти до 104 млн тонн, или более чем на 20% к уровню 2017 года (86,2 млн тонн). В 2025 году Нурсултану Назарбаеву должно исполниться 85 лет – прежде ни один из среднеазиатских президентов до столь почтенного возраста не доживал.

Намерения выйти на уровень добычи выше 100 млн тонн в год декларировались в Казахстане давно, и сейчас эти ожидания подкрепляются текущими показателями.

В конце апреля добыча на крупнейшем в стране шельфовом Кашаганском месторождении вернулась к прежним объемам в 300 тыс. баррелей в сутки, что позволило за пять месяцев довести общий уровень добычи до 37,7 млн тонн с перевыполнением плана. Прогнозный показатель на конец года – 87 млн тонн, в том числе 10,8 млн тонн на Кашагане против 8,35 млн тонн годом ранее. Хорошую динамику показывает и экспорт нефти – в I квартале он составил 18 млн тонн, или на 13,2% больше, чем в I квартале 2017 года.

Однако выполнение «плана-2025» неизбежно упрется в вопрос сбыта.

Частично он может быть решен путем увеличения поставок сырья на казахстанские НПЗ. Особенно если в ближайшие годы будет построен пока гипотетический четвертый завод (о чем еще будет сказано ниже). Но даже если из анонсированного наращивания нефтедобычи с 80 млн до 100 млн тонн в год примерно 5-10 млн тонн дополнительно получит переработка, то куда девать остальные 10-15 млн тонн?

Основными покупателями казахстанской нефти являются европейцы: почти три четверти всей экспортируемой нефти поступает в Италию, Нидерланды, Францию, Швейцарию и Испанию. На 6-м и 7-м месте – Греция и Румыния. Иными словами, основные поставки нефти приходятся на объемный, но сверхнасыщенный европейский рынок, где поставщиков хватает и без Казахстана.

Особые надежды на расширение экспорта нефти Казахстан возлагает на КНР – здесь в первую очередь вспоминается строящийся магистральный нефтепровод Казахстан – Китай.

Однако пока Китай находится лишь на 8-м месте среди импортеров казахстанской нефти и при этом, судя по всему, в первую очередь нацелен на сотрудничество с Россией.

Страны Средней Азии, включая Казахстан, рассматриваются Китаем в качестве поставщиков нефти лишь по остаточному принципу.

«Теоретически планы Казахстана по серьезному наращиванию добычи выполнимы, но основным новым рынком сбыта для казахстанской нефти в любом случае будет оставаться Китай, который сейчас делает ставку на газ из-за его экологичности и удобства в переработке и транспортировке. Поэтому мотивации серьезно наращивать импорт нефти из Казахстана у Китая нет. И в целом на мировом рынке отсутствует нехватка нефти», – комментирует основатель фонда прямых инвестиций CREON Capital Фарес Кильзие.

«Базовыми условиями достижения заявленных показателей выступает стабильность спроса на нефть Казахстана, прежде всего со стороны Китая и Евросоюза – ключевых импортеров казахстанской нефти, а также реализация планов по наращиванию отечественной доли на рынке нефтепродуктов. В частности, Казахстан планирует довести увеличение глубины переработки с 63 до 83% и выпуск продукции экологического класса К4 и К5»,

– добавляет заместитель директора Группы исследований и прогнозирования АКРА Жаннур Ашигали.

Разумеется, Китай сам по себе столь огромен (в том числе и в плане потребляемых энергоресурсов), что даже указанных «остатков» хватило бы, чтобы Казахстан теоретически мог «пристроить» лишние 10-15 млн тонн нефти в год. Однако в реальности эти 10-15 млн тонн составляют примерно 2,5-4% от сегодняшнего импорта нефти Китаем. С учетом того, что сегодня на поставки из всех стран Средней Азии и Азербайджана приходится лишь порядка 1% от всей импортируемой Китаем нефти, перспективы наращивания Казахстаном своей доли в поставках нефти в Китай до 2,5-4% выглядят весьма неопределенными.

Возможно, именно преемник Назарбаева будет разрешать это противоречие: как при планируемом росте нефтепереработки сохранить нефтеэкспортные доходы бюджета и куда именно пристроить 20 млн тонн в год планируемого прироста казахстанской нефтедобычи. Исключительно коммерческими инструментами эти вопросы, судя по всему, решить все же не удастся – необходимы договоренности на политическом уровне.

Пока же в Казахстане идет конкуренция китайского и западного капитала и технологий в сфере инвестиций в нефтедобычу (нефтепереработка в целом отдана на откуп Китаю).

Именно на нефтедобывающую Атыраускую область приходится порядка 40-50% всех зарубежных инвестиций в Казахстан. Все последние годы основной точкой приложения этих инвестиций стали Кашаганское и Тенгизское месторождения, а также Карачаганак. Здесь, скорее всего, ситуация продолжит развиваться в той же парадигме вне зависимости от того, кто будет возглавлять Казахстан.

Переработка: призрак четвертого НПЗ

Ключевая задача нефтеперерабатывающего комплекса Казахстана все 28 лет президентства Нурсултана Назарбаева оставалась неизменной – выйти на полное самообеспечение страны бензином и дизельным топливом. Приблизиться к достижению этой цели пока удалось только в сегменте дизеля: три главных казахстанских НПЗ – Атырауский, Павлодарский и Шымкентский («ПетроКазахстан Ойл Продактс») – вырабатывают около 92% потребляемого в стране этого вида топлива. По бензину уровень самообеспечения существенно ниже – примерно 74%. Внутренний рынок в высокой степени монополизирован: на три перечисленных предприятия приходится более 96% производимого в Казахстане бензина и порядка 92% дизтоплива.

Стремление к стопроцентному насыщению внутреннего рынка нефтепродуктами определяет то, что основной объем всех инвестиций в основной капитал Казахстана направляется именно в нефтепереработку.

В частности, за I полугодие 2017 года нефтеперерабатывающая отрасль страны получила более половины всех инвестиций, направленных в этот период в обрабатывающую промышленность Казахстана (до этого в нефтепереработку направлялось около трети инвестиций в обрабатывающие производства). Однако сроки завершения модернизации НПЗ не раз переносились, в связи с чем Казахстан регулярно сталкивался с топливными кризисами – последний раз горючее исчезало с АЗС осенью 2017 года.

Наиболее значительных вложений требует Атырауский НПЗ, исторически наиболее отсталый, поскольку построили его на 33 года раньше Павлодарского и на 40 лет раньше Шымкентского заводов. При сопоставимых с двумя другими заводами объемах нефтепереработки и выпуске дизельного топлива, бензин на АНПЗ выпускается лишь в объеме 50% от Павлодарского и 63% от Шымкентского НПЗ. Глубина переработки на АНПЗ до сих пор достигает лишь порядка 65%.

По официальным заявлениям, мероприятия по увеличению переработки (например, запуск установки каталитического крекинга комплекса глубокой переработки нефти с энергоустановкой мощностью более 20 МВт) позволят АНПЗ нарастить переработку примерно на 10%, выпуск дизельного топлива – примерно на 20%, а бензина – в 1,7 раза. Кроме того, в Атырау начала внедряться технология переработки светлой нефти Тенгизского месторождения. В официальных планах – достичь на АНПЗ глубины переработки нефти до 85%, как на работающем на светлой сибирской нефти Павлодарском нефтехимическом заводе.

В сравнении с этим модернизация двух других НПЗ Казахстана выглядит менее масштабной. В последнее время она была привязана к переходу на выпуск низкосернистых моторных топлив: Казахстан, как и Россия в 2000-е годы и Европа в 1990-е, принял решение отказаться от выпуска высокосернистого бензина и дизельного топлива, и с 1 января 2018 года выпуск такого топлива в стране запрещен. Последним прекратившим производство высокосернистых видов топлива заводом был Атырауский НПЗ, другие НПЗ Казахстана завершили модернизацию чуть раньше. В июне 2017 года на Шымкентском НПЗ была запущена установка изомеризации легких бензиновых фракций с блоком предварительной гидроочистки сырья, а на Павлодарском НХЗ окончательно введена в строй установка по производству серы и установка изомеризации.

Модернизацию нефтепереработки Казахстан продолжит при любом политическом раскладе. Уже в 2018 году, отмечает Ашигали, доля собственной продукции на внутреннем рынке ГСМ должна составить по бензину и дизельному топливу 90%, по авиакеросину – 70%. По мазуту – полное покрытие рынка.

В долгосрочной перспективе, как и раньше, развитие казахстанской переработки, скорее всего, будет опираться на инвестиционные и технологические возможности вертикально интегрированных нефтегазовых корпораций Китая.

Компания «ПетроКазахстан Ойл Продактс» де-юре уже наполовину китайская, а на Атырауском НПЗ модернизация проводится также при активном финансовом и технологическом участии китайцев. Лишь Павлодарский НХЗ, создававшийся, как и Омский НПЗ, на территории России для работы на светлой премиальной нефти Siberian Light и являющийся сравнительно новым предприятием (запущен в 1985 году), находится пока в стороне от экспансии китайского капитала.

В этой ситуации основным сюжетом ближайших лет в казахстанской нефтепереработке станет проект строительства четвертого НПЗ. На его реализации настаивает лично Нурсултан Назарбаев, резко отреагировавший на прошлогодний топливный кризис: несколько высокопоставленных чиновников были уволены, а глава Минэнерго Канат Бозумбаев получил от президента выговор. На данный момент проект активно обсуждается на уровне властей и экспертного сообщества Казахстана, его завершение предварительно анонсировано примерно на 2022 год. Возможно, что окончательное решение вопроса будет зависеть от личности преемника Назарбаева.

С точки зрения логики строительство четвертого НПЗ (скорее всего, руками и за деньги китайцев) несет функцию не только импортозамещения по бензину, но и превращения Казахстана из нетто-импортера дизельного топлива в его нетто-экспортера.

Однако если оставить за скобками политическую составляющую проекта, то не до конца ясно, будет ли коммерчески целесообразным строительство импортозамещающего НПЗ в Казахстане по сравнению с ввозом топлива из России. Кроме того, в случае с потенциальным экспортом нефтепродуктов есть еще соображения из разряда «внешних эффектов».

Действующий Павлодарский НХЗ расположен рядом с относительно малонаселенными восточными и северо-восточными территориями Казахстана. И для него коммерческая выгода от экспорта бензина и дизтоплива в Россию (несмотря на находящийся по соседству мощный Омский НПЗ) сопоставима с транспортировкой в более густонаселенные районы Казахстана. Но основное возможное направление для его экспортных поставок – это или Сибирь, где живет относительно небольшое население, но зато имеется множество нефтеперерабатывающих мощностей вроде Омского НПЗ, Ангарской НХК или Ачинского НПЗ, или европейская часть России, где и транспортное плечо больше, и на пути стоит уфимская группа НПЗ, а также заводы Татарстана.

Российский вектор

При той конфигурации в нефтегазовой отрасли Казахстана, что сложилась при Назарбаеве, наращивание присутствия российских игроков при его преемниках выглядит нетривиальной задачей.

«Нурсултан Назарбаев выстроил очень эффективный баланс между тремя партнерами: США, Китаем и Россией. Американцы получили самую большую долю в нефтедобыче, китайцы – в переработке. Россия в качестве компенсации имеет доступ к казахстанскому рынку минеральных удобрений в лице «ЕвроХима» и металлургии в лице «Мечела»,

– отмечает Кильзие. – Скорее всего, этот баланс сохранится при любой власти, поскольку он доказал свою работоспособность. Американцы исправно платят налоги, соглашение о распределении продукции функционирует уже довольно приличное время. Китайцы под надзором «Казмунайгаза» занимаются разработкой мелких месторождений и реконструкцией НПЗ. Сегодня их присутствие в нефтепереработке в Казахстане можно оценить примерно в 80%, без влияния Китая остается пока только Павлодарский НПЗ, но экономическая целесообразность в строительстве четвертого НПЗ почти отсутствует».

По мнению Кильзие, для России места в казахстанской нефтяной отрасли почти нет: «Объективный интерес в расширении влияния на топливном рынке Казахстана не слишком велик. Население страны составляет всего 15–16 миллионов человек. В свое время у ЛУКОЙЛа был интерес к работе с Павлодарским НПЗ, но еще в 2010 году Вагит Алекперов сообщил, что приобретение завода не планируется. Оставшиеся в стране месторождения нефти либо неудобны для расширения деятельности, либо просто мелкие».

В целом, отмечает Ашигали, сложившаяся конфигурация не должна претерпеть существенные изменения, так как заявленные планы по развитию переработки и соответствующие двусторонние соглашения априори подразумевают долгосрочность. Но при этом вполне могут добавиться дополнительные игроки, в том числе с подключением по некоторым проектам российских компаний, которые и так представлены в нефтяной отрасли Казахстана вполне значительно: в частности, ЛУКОЙЛ и «Роснефть» имеют доли на крупных месторождениях западной части страны.

Несколько иного мнения придерживается казахстанский политолог Талгат Мамырайымов. По его словам, Казахстан в нефтяной отрасли ни в коем случае не будет ущемлять интересы России – во-первых, потому что транспортирует через территорию РФ значительный объем нефти, а во-вторых, Астана придерживается диверсификации игроков и инвестиций на нефтяном рынке, чтобы не оказаться в полной зависимости от какой-либо из сторон. Другой вопрос, уточняет эксперт, что российские партнеры не всегда готовы делать большие инвестиции.

«Тем не менее, – продолжает Мамырайымов, – исходя из доктрины многовекторности и включая необходимость развития различных транспортных коридоров, Казахстан всегда будет развивать сотрудничество с Россией в своей нефтегазовой отрасли.

Складывается ситуация, когда казахстанская экономика в будущем может оказаться в тотальной зависимости от Китая. Избежать этого поможет только лишь многостороннее взаимодействие с Россией и Западом.

То, что Казахстан не хочет оказаться в полной зависимости от Китая или Запада в экономическом формате, в частности в транспортно-транзитном аспекте, можно понять по недавней инициативе Астаны проложить канал между Каспием и Черным морем. То есть многовекторность, базирующаяся на диверсифицированном экономическом прагматизме, является основой внешней политики Казахстана. Кроме того, Нурсултан Назарбаев придерживается многовекторности в первую очередь из-за боязни, что вслед за диктатом политической воли одной из указанных сторон он может потерять единоличную власть в Казахстане».

Николай Проценко, Александр Полыгалов