Дорога в никуда

«Татнефть» после потери Сирии и Ливии до сих пор не может выйти на зарубежные месторождения в отличие от других российских компаний, например «Роснефти» или ЛУКОЙЛа. Причина – небольшие объемы добычи и консервативная стратегия, считают опрошенные «НиК» эксперты.

«Татнефть» позиционирует себя как одного из ведущих производителей нефти и газа. В 2016 году добыча нефти составила 28,7 млн тонн, газа – 997,8 млн м3. Оба показателя увеличились по сравнению с 2015 годом на 5,3% и 4% соответственно.

Основная ресурсная база сосредоточена в Татарстане, включая Ромашкинское месторождение – одно из крупнейших в мире. Эксплуатационный фонд составляют 22,6 тыс. скважин, согласно отчетности, это 13% от общего количества по России.

Информации о добыче нефти за рубежом нет. Только на одной из иллюстраций к отчету есть условный значок, обозначающий этот вид деятельности, расположенный на территории Ирана.

8 ноября 2016 года управляющий директор Национальной иранской нефтяной компании (NIOC) Али Кардор и генеральный директор «Татнефти» Наиль Маганов лишь подписали меморандум о взаимопонимании. Тогда сообщалось, что татарстанская компания заинтересована в месторождениях Шадеган и Дехлоран.

10 июля появилась новость о том, что «Татнефть» передала иранцам информацию по геологии и наши предложения по разработке месторождений.

«Теперь ждем ответа от иранской стороны», – сказал тогда Маганов. Более новостей на этот счет не поступало.

Начать работать в Иране у компании не получается на протяжении 15 лет. В 2002 году по соглашению с НИИ нефтяной промышленности Ирана «Татнефть» испытывала на месторождении Купал технологии повышения нефтеотдачи пласта. В 2005-м компания даже создала совместное с иранским фондом Mostazafan предприятие «ПарсТат» для участия в тендерах на разработку нефтяных месторождений, проводимых Министерством нефти и газа Ирана.

Однако российская компания так и не получила ни одного государственного контракта на разведку и добычу нефти.

«Татнефть» работала на месторождениях в Сирии и Ливии. Концессию на разработку нефтяного блока в районе Гадамес Ливии компания получила в октябре 2005 года. В декабре 2006 года выиграла права на три нефтяных блока в бассейнах Гадамес и Сирт. В связи с политической обстановкой в этих странах в 2011 году была приостановлена программа геологоразведочных работ, а в августе 2014 года, после ухудшения ситуации, компания объявила «форс-мажор». Ранее сейсморазведочные работы выполнили на территории 350,2 км2.

«В связи с политической обстановкой на территории контрактных участков компании «Татнефть» в Ливии и Сирии на текущий период с 2011 года исполнение программы геологоразведочных работ приостановлено»,

– сообщалось в тексте отчетности за 2016 год.

«Сирия, Ливия – все там с ними понятно... Все работы приостановлены до стабилизации политической ситуации в этих регионах», – сказал Маганов на годовом собрании акционеров летом 2017 года.

Помимо стран Ближнего Востока, «Татнефть» потерпела фиаско и в странах СНГ.

С 2008 года компания ведет разбирательства в судах по поводу Кременчугского НПЗ. Конфликт между сторонами произошел в середине 2000-х годов из-за спорного актива – АО «Укртатнафта» (совместного предприятия, созданного в 1994 году на базе Кременчугского НПЗ по решению тогдашних президентов Украины и Татарстана Леонида Кучмы и Минтимера Шаймиева). Сейчас завод контролируется украинским олигархом Игорем Коломойским.

В 2007 году власти Татарстана заявили о силовом захвате «Укртатнафты»: на территорию предприятия проникли более 50 вооруженных людей, которые избили охрану, ворвались в кабинет председателя правления, завладели документацией и печатью предприятия. Члены правления АО «Укртатнафта», в числе которых были и российские граждане, были принудительно собраны и заперты в одном из кабинетов, говорилось в сообщении правительства РТ.

Осенью 2016 года прошла серия переговоров с Белоруссией.

Александр Лукашенко на состоявшейся в Минске 18 октября 2016 года встрече с главой РТ Рустамом Миннихановым предложил привлечь белорусских нефтяников к работе на территории Татарстана. Спустя неделю после визита министр промышленности и торговли Татарстана Альберт Каримов сообщил журналистам, что власти республики «думают» над тем, как привлечь «Белоруснефть» в Татарстан.

В середине ноября появились новости о сотрудничестве с государственным концерном «Белнефтехим».

18 ноября 2016 года пресс-служба «Татнефти» выпустила пресс-релиз о состоявшихся переговорах, в которых участвовал Маганов и председатель правления концерна Игорь Ляшенко. 23 ноября СМИ со ссылкой на пресс-службу «Татнефти» сообщили, что татарстанская компания поможет «Белнефтехиму» в строительстве установки замедленного коксования и продолжит поставлять сырье предприятиям нефтехимического комплекса Белоруссии. Кроме того, рассматривается возможность участия концерна «Белнефтехим» в строительстве нефтехимических производств «Татнефти». Однако информации о том, что работа начата, нет.

Аналитик «Финам» Алексей Калачев в беседе с «НиК» заявил, что вернуться в Ливию и Сирию или зайти в Венесуэлу «Татнефть» сможет после того, как в этих регионах восстановится мир, и при условии, что они останутся в зоне российского влияния. Сотрудничество России с Ираном станет более плодотворным, когда обе страны выйдут из режима международных санкций.

Заместитель директора аналитического департамента компании «Альпари» Наталья Мильчакова считает, что у «Татнефти» если и есть шансы вернуться в Сирию и Ливию, то не в самое ближайшее время:

«В будущем, когда военные конфликты закончатся и обстановка в этих странах нормализуется, о реализации проектов в Сирии как минимум можно будет говорить. Так как Татарстан укрепляет связи, в том числе экономические, с мусульманскими странами, то не исключено, что «Татнефть» в Сирии будет желанным деловым партнером, тем более что у компании уже есть опыт геологоразведочных работ и добычи нефти в этой стране в 2003-2011 годах».

«С Ливией вопрос сложнее: все зависит от того, какое правительство там придет к власти – пророссийское или проамериканское», – считает Мильчакова.

У других российских нефтяных компаний ситуация иная.

Согласно годовому отчету «Роснефти», компания присутствует в 24 странах. В Венесуэле компания реализует совместно с PDVSA пять проектов, том числе три добычных; в 2016 году добыча по проектам компании составила 8,4 млн тонн нефти. В Бразилии «Роснефть» через Rosneft Brasil E&P Ltda реализует проект разведки и разработки углеводородов на участках в бассейне реки Солимойнс. В 2016 году было подписано соглашение с ENI по приобретению до 35% в концессионном соглашении «Шорук», включая газовое месторождение Зохр в Египте. Есть проекты в Мозамбике, Норвегии и так далее.

По данным ЛУКОЙЛа, геологоразведка и добыча ведется в 12 странах мира. Так, компания реализует два проекта в Ираке: месторождение Западная Курна-2, где ежедневно добывается около 400 тыс. баррелей нефти, и разведку месторождения Блок-10 в Южном Ираке. В Египте ЛУКОЙЛ добывает около 6 тыс. баррелей в день.

«Газпром нефть» реализует проекты в области добычи в Ираке и Венесуэле.

«При сопоставимой себестоимости нефти зарубежные проекты сопряжены с дополнительными рисками, так как они, как правило, расположены вблизи горячих точек. Парадокс в том, что страны со стабильной социально-политической ситуацией предпочитают разрабатывать месторождения в партнерстве с западными компаниями, а позиции России обычно сильны как раз в нестабильных регионах», – сказал Калачев.

По мнению эксперта «Альпари», у «Татнефти» изначально, с тех пор как компанию в 1990-е годы приватизировали, была иная модель бизнеса, чем, например, у возникшей позже «Роснефти» или ЛУКОЙЛа. Если корпорации федерального значения ставили задачу добывать нефть на территории России, постепенно выходя за рубеж, то «Татнефть» в наибольшей степени занималась добычей в пределах Татарстана.

Бывший председатель комитета по энергетике Госдумы РФ Иван Грачев считает, что «Татнефти» не нужно выходить на зарубежные месторождения.

«Она на самом деле не крупная компания, объемы добычи у нее раз в десять меньше, чем у крупных. Конкурировать с «Роснефтью» и ЛУКОЙЛом на внешних рынках «Татнефть» не сможет»,

– сказал он.

Компания может занять примерно ту же нишу, что сейчас при ней занимают малые нефтяные компании, работая на месторождениях с трудноизвлекаемыми запасами, где «Татнефть» не считает нужным тратить свои ресурсы. Татарстанская компания могла бы работать, считает Грачев, на тех месторождениях, которые не хотят разрабатывать крупные игроки. Такие, по его словам, есть, например, в Ираке.