Минус Махачкала: контроль каспийского нефтяного транзита почти утрачен

Махачкалинский морской торговый порт (ММТП) – крупнейшая российская гавань на Каспии – с начала 2017 года почти прекратил перевалку наливных грузов: все потоки добываемой прикаспийскими странами нефти переориентировались на альтернативные маршруты, прежде всего через Баку. Столь плачевная ситуация во многом связана с общим состоянием инвестиционного климата в Дагестане, что препятствует развитию Махачкалинского порта, появлению в республике форматной топливной розницы, а также освоению местного шельфа.

По данным Ассоциации морских торговых портов России, за семь месяцев 2017 года грузооборот ММТП упал на 64% к январю-июлю 2016 года, составив всего 0,7 млн тонн. Для сравнения: в самом успешном за последнее десятилетие 2008 году порт обработал 6,38 млн тонн грузов, а в целом способен переваливать в год до 12 млн тонн грузов, включая 8-8,5 млн тонн наливных. В результате за семь месяцев российский нефтяной транзит на Каспии рухнул до мизерной отметки – всего 500 тыс. тонн.

Причины столь плачевного положения дел хорошо известны. Компания «Транснефть», оператор проходящего через Махачкалу магистрального трубопровода Баку – Новороссийск, неоднократно в резкой форме высказывалась в адрес местного ОАО «Дагнефтепродукт», которому принадлежит крупнейшая в Дагестане нефтебаза, расположенная по соседству с портом.

В середине 2016 года «Транснефть» распространила сообщение «о криминальных угрозах прекращения транзита нефти через порт Махачкала», где упоминались регулярные обращения грузоотправителей в связи с потерями при перевалке нефти из танкеров на терминале АО «Дагнефтепродукт».

В частности, говорилось о том, что у поставщиков нефти из Туркмении в первом квартале 2016 года потери достигли 1,43% при нормативе не более 0,2%.

«Махачкалинский порт может быть закрыт для отгрузки нефти»,

– заявил в июне 2016 года глава «Транснефти» Николай Токарев, добавив, что партнеры из Казахстана также уведомили компанию о плановом сокращении перевалки нефти через Каспий на Махачкалу. В результате к началу текущего года транзит почти полностью прекратился.

«С 1 января казахская нефть не переваливается через Махачкалу, трубопровод Баку – Новороссийск переведен на малосернистые потоки (до 0,6% содержания серы). Казахская нефть, которая была основным транзитным товаром в порту, содержит 1,2% серы», – отмечает дагестанский экономический обозреватель Андрей Меламедов.

Эта ситуация наслоилась на давний конфликт за контроль над ММТП, который ведет нынешний менеджмент порта, близкий к миллиардеру Сулейману Керимову, и группа «Сумма» дагестанского бизнесмена Зиявудина Магомедова, которая вместе с «Транснефтью» владеет контрольным пакетом акций Новороссийского морского торгового порта. Ставкой в борьбе является возможность приватизировать порт, который по-прежнему принадлежит государству.

В конце 2016 года менеджмент ММТП наконец завершил процесс его акционирования (до этого порт имел статус ФГУП), но никакой официальной информации о сроках его приватизации по-прежнему нет.

В 2016 году Министерство по делам Северного Кавказа вместе с властями Дагестана стало активно лоббировать проект Каспийского транспортно-логистического комплекса «Каспийский хаб» ориентировочной стоимостью 110-120 млрд руб. Один из вариантов проекта предполагал строительство с нуля в районе города Каспийска крупного порта, ориентированного на обслуживание грузов в створе международного транспортного коридора «Север – Юг». Махачкалинскому порту в сценарии оставался незавидный удел – выполнять функции по обслуживанию круизных судов, которых в Дагестане не видели весь постсоветский период. В качестве аргументов в пользу такого решения приводилось то, что территория ММТП находится в черте города и не имеет возможностей для расширения. Говорили также о недостаточной глубине фарватера и т.д.

«По моей информации, интерес к проекту нового порта у потенциальных инвесторов есть. В том числе потому, что Каспийск объявлен территорией опережающего развития, что предполагает массу преференций, включая льготный таможенный режим на долгосрочный период. Но окончательной ясности по судьбе проекта нет, требуется согласовать слишком много интересов», – говорит Андрей Меламедов.

Здесь можно вспомнить, что идея Дагестана как крупного транспортно-логистического узла на Каспии была заложена в Стратегии развития республики, принятой при ее бывшем руководителе Магомедсаламе Магомедове (ныне – замглавы администрации президента РФ). С приходом нынешнего главы Дагестана Рамазана Абдулатипова о ней забыли. Вновь она стала актуальной в контексте усилий Минкавказа, за которыми ряд наблюдателей усматривают интересы главы Чечни Рамзана Кадырова.

Кадыров давно стремится получить «окно» на Каспии, и в этом контексте неудивительно, что курирует проект «Каспийского хаба» его близкий родственник Одес Байсултанов, занимающий пост первого заместителя главы Минкавказа. На днях он заявил, что создание инфраструктуры нового незамерзающего порта на Каспии в районе Каспийска потребует вложений из федерального бюджета в размере до 15-20 млрд руб., а подходящие участки с достаточными глубинами уже найдены.

Стоит также помнить, что в Дагестане в 2018 году ожидается смена власти, поскольку Абдулатипов перешагнул предельный возраст для госслужащего – 70 лет. Таким образом, решение о судьбе Махачкалинского порта и нефтяного транзита будет, похоже, находиться в подвешенном состоянии как минимум до середины 2018 года.

Между тем в этом сюжете есть и еще один аспект, который, увы, остается некой константой экономики Дагестана – вне зависимости от внутриэлитных раскладов и персоналий, пребывающих у власти. Речь идет об устойчиво плачевном инвестиционном климате региона, который препятствует приходу сюда крупного российского и международного бизнеса, изначально настроенного играть по правилам. В некотором смысле ситуация вокруг ММТП выглядит нонсенсом:

формально порт принадлежит государству, но фактически контроль над этим активом давно осуществляют частные группы интересов.

Когда в 2017 году руководство Росморречфлота в полном соответствии со своими полномочиями попыталось назначить нового гендиректора ММТП, на улицы Махачкалы вышли десятки крепких парней в защиту «интересов трудового коллектива». И смена менеджмента не состоялась. И уж совсем странно выглядят факты «исчезновения» нефти, о которых сообщало руководство «Транснефти».

Еще один примечательный сюжет из этой области – практически полное отсутствие в Дагестане сетей АЗС крупных российских холдингов.

Вместо легальных заправок «Роснефти», ЛУКОЙЛа, «Газпрома» и других мейджоров, появившихся в последние годы в других регионах Северного Кавказа, в Дагестане действует множество их «клонов» типа «Русьнефти» или «Ликойла» (иногда встречаются совершенно экзотические варианты, например АЗС под вывеской «ЮКОС»), которые, разумеется, не могут гарантировать качество топлива. Такая ситуация длится на протяжении многих лет, и никаких существенных усилий, чтобы хоть как-то ее исправить, не предпринимается.

Вместо этого в Дагестане с завидным упорством уже много лет пытаются начать промышленную разработку углеводородов на каспийском шельфе (на данный момент добыча в республике ведется только на оншорных месторождениях местной «дочкой» «Роснефти»). В 2014 году по инициативе Рамазана Абдулатипова была создана Государственная нефтегазовая компания Республики Дагестан (название с явным намеком на аналогичную госкомпанию SOCAR в соседнем Азербайджане), были заявлены планы в ближайшие годы с нуля нарастить годовую добычу нефти до 6-7 млн тонн, газа – до 5-7 млрд м3, газового конденсата – до 0,5 млн тонн.

Подчеркнем, что речь шла именно о разработке шельфа (в истощенных оншорных месторождениях республики в последние годы уже давно добывается не более 200 тыс. тонн нефти в год).

При этом дагестанское руководство никак не прояснило, откуда возьмутся лицензии на разведку и разработку углеводородов, кто будет лицензиаром необходимых для добычи технологий, откуда возьмется компетентный персонал для новой компании, на какие первоначальные средства она будет существовать и т.д.

Было неудивительно, что эти замыслы так и остались на бумаге.

«По сути, на проекте Абдулатипова можно ставить крест: ему нужны были громкие заявления для пиара»,

– говорит Андрей Меламедов.

Но и здесь, по его словам, нет однозначного решения, поскольку международная конвенция по статусу Каспийского моря до сих пор не подписана, в связи с чем статус дагестанских шельфовых месторождений точно не определен. В частности, к таковым месторождениям относится открытая еще в 2010 году структура «Центральная» в 150 километрах восточнее Махачкалы, запасы которой оценивались в 521 млн тонн нефти и около 92 млрд м3 газа.

Для этой нефти в перспективе и пригодились бы мощности Махачкалинского порта, но сначала государство, как видим, должно наконец предпринять более осязаемые усилия для формирования в Дагестане комфортной среды для крупных российских компаний.