Вопрос о полномочиях в нефтяной сфере республики вновь на повестке дня
Среди большого числа проблем и задач, которыми предстоит заняться новому главе Чеченской Республики, особняком стоит проблема «разграничения полномочий» между Москвой и Грозным в части контроля над чеченским нефтяным комплексом.
В период предвыборной кампании Алу Алханов делал столь же яркие, сколь и ожидаемые заявления по нефтяному вопросу. А за неделю до выборов обсуждал его с президентом Путиным, который поддержал предложение направить доходы от чеченской нефти на восстановление республики.
Из высказываний президента многие сделали вывод, что администрация Чечни как никогда близка к получению полного оперативного контроля над местной «нефтянкой». Между тем однозначная трактовка высказываний Путина в данном случае может оказаться преждевременной.
Ахмат Кадыров, предшественник Алу Алханова на посту президента Чечни, давно настаивал на передаче чеченской «нефтянки» под контроль местных структур. Однако, несмотря на значимость для Кремля Кадырова-старшего в качестве первого лица республики, добиться кардинального решения вопроса ему так и не удалось. Возможно, новому чеченскому лидеру повезет больше, но даже в свете недавних высказываний президента России полное самоустранение Центра от дел чеченского нефтекомплекса выглядит маловероятным. Очевидно, речь идет об ускоренном поиске компромиссной формулы раздела сфер влияния, которая устроит как региональную элиту, так и федеральную власть.
Подлежит восстановлению
Вкратце обрисуем текущую ситуацию в нефтяной сфере республики.
Добычу нефти в республике на 14 месторождениях ведет компания «Грознефтегаз», в которой «Роснефти» принадлежит 51% акций, а правительству Чечни — остальной пакет. За минувшие три года компания восстановила 256 объектов; в 2001 г. добыча нефти в республике составляла 0,7 млн тонн, в 2003 г. она выросла до 1,8 млн. В этом году планируется увеличить добычу на 11% — до 2 млн тонн (см. «Нефть Чечни»).
Чеченская администрация не раз пыталась добиться изменения соотношения долей акционеров «Грознефтегаза». При работе над договором о разграничении полномочий между Центром и республикой одним из ключевых вопросов был нефтяной, и администрация Ахмата Кадырова старалась получить максимум прерогатив в этой сфере, в том числе путем передачи республике контрольного пакета акций «Грознефтегаза». При этом основная «публичная» претензия чеченских властей состояла в том, что работа предприятия мало отражается на доходах республиканского бюджета. «Фактически «Грознефтегаз» не играет даже малозаметной роли в восстановлении республики. Сегодня 70% налогов от реализации нефти оседает в Москве», — таков был основной аргумент Ахмата Кадырова, который он выдвигал в диалоге с федеральной властью.
Отметим, что позиция чеченского лидера в свое время получила поддержку Счетной палаты РФ (где, кстати, раньше работал нынешний председатель правительства Чеченской Республики Сергей Абрамов). Но в целом федеральные органы отнеслись к инициативе Кадырова прохладно.
Впрочем, получение акционерного контроля над «Грознефтегазом» является скорее символом, нежели сутью нефтяных устремлений республиканского руководства. Лицензии на месторождения, разработку которых ведет предприятие, принадлежат непосредственно «Роснефти». Собственником объектов нефтегазового комплекса республики является ФГУП «Чеченнефтехимпром» — правопреемник «Южной нефтяной компании» (ЮНКО), созданной еще в бытность главой Чечни Доку Завгаева. «Грознефтегаз» лишь арендует этот имущественный комплекс у «Чеченнефтехимпрома».
Между тем «Чеченнефтехимпром» включен в программу приватизации на 2004 год. Понятно, что руководство республики постарается сделать все возможное, чтобы в результате компания перешла под контроль местных структур. Так же понятно и то, что приватизационный конкурс не состоится до тех пор, пока Центр не будет уверен в его приемлемом исходе.
Что касается нефтепереработки Чечни, то ее основные фонды практически разрушены. В 90-х годах в состав ПО «Грознефтеоргсинтез», начавшего работу еще в 1940 г., входило три НПЗ: Грозненский им. Шерипова, Грозненский им. Ленина и Новогрозненский им. Анисимова, их суммарная мощность составляла 18,7 млн тонн в год. Объемы переработки упали с 16,3 млн тонн в 1990 г. до 2,1 млн в 1994 г., а в следующем году заводы уже не работали. Идея использования этой базы для промышленной переработки нефти периодически обсуждается, но выглядит совершенно несвоевременной даже с учетом политической линии, направленной на стимулирование инвестиций в чеченскую экономику. Помимо целого комплекса рисков, эта идея не учитывает одно очевидное обстоятельство: чеченская нефть является отличным экспортным товаром. Черноморские порты рядом, благодаря чему проблемы транспортировки всерьез не существует, несмотря на разрушенную систему трубопроводов на территории республики.
Чтобы понять, в рамках какой модели будет дальше существовать все это хозяйство, нужно проанализировать базовые потребности основных заинтересованных сторон.
Каждому свое
В принципе, такие потребности достаточно прозрачны. Федеральному центру необходимы не столько доходы от чеченской нефти, сколько демонстрация вовлеченности проблемной территории в нормальный экономический процесс. Региональной элите, наоборот, важны максимальные заработки (и для себя, и для местного бюджета). Следовательно, приемлемой является модель, при которой нефтяной комплекс региона будет своего рода российско-чеченским СП, где одна сторона сможет реализовать скорее имиджевые устремления, а вторая — достичь вполне конкретных финансовых целей.
По сути, основа подобной модели в виде ОАО «Грознефтегаз» уже заложена. Чтобы привести ее в соответствие с пожеланиями чеченской стороны, требуется провести лишь незначительные технические корректировки. Для этого даже не обязательно передавать в ведение грозненских властей контрольный пакет «Грознефтегаза» — можно, к примеру, ограничиться созданием сети посреднических компаний, которые будут закупать добываемую предприятием нефть по гарантированно низким ценам, далее продавать эту нефть на рынке, приносить серьезный доход своим учредителям, платить налоги не в Москве, а в Чечне и т.д.
В заключение отметим, что любые изменения сложившейся структуры чеченского нефтяного комплекса сопряжены с появлением недовольных. Если не считать многочисленных представителей криминального нефтебизнеса, повод для недовольства появится у «Роснефти».
Во-первых, в процессе реформ госкомпания рискует лишиться части доходов, которые сегодня обеспечивает «Грознефтегаз». Во-вторых, потребуется вносить изменения в планы реорганизации «Роснефти», озвученные Сергеем Богданчиковым в начале года. Согласно этим планам, в перспективе «Роснефть» будет состоять из четырех крупных вертикально-интегрированных структур, сформированных по региональному принципу, и в одну из них, южную, как предполагается, войдут активы компании в Чечне наряду с активами в других южных субъектах РФ (см. также «Старые южные промыслы» в «НиК» №7-8, 2004 г.).
Впрочем, отношение «Роснефти» к переменам в чеченской «нефтянке» в любом случае не сыграет существенной роли, поскольку эти перемены — следствие политического решения, принятого президентом Путиным.
Нефть и Капитал №9/2004