Posted 18 сентября 2020,, 11:40

Published 18 сентября 2020,, 11:40

Modified 15 сентября 2022,, 21:30

Updated 15 сентября 2022,, 21:30

Иван Лизан: Никто не станет пересматривать текущий налоговый маневр ради Минска

18 сентября 2020, 11:40
Но и ужесточать условия для Белоруссии Москва не будет — они Россию устраивают

Резкое обострение российско-белорусских нефтегазовых отношений в начале этого года выступило одним из ключевых элементов того контекста, в котором разворачивается политический кризис в соседней стране. Откровенно недружественные действия и высказывания Александра Лукашенко в отношении ключевых российских нефтегазовых компаний похоже окончательно подорвали его репутацию как надежного партнера, хотя позиция Москвы относительно будущего белорусского лидера по-прежнему не прояснена. О том, к чему привела белорусский нефтегаз принципиальная недоговороспособность Лукашенко и остается ли еще у него возможность для компромиссных решений с Россией, в интервью «НиК» рассказал Иван Лизан, редактор портала «СОНАР-2050», посвященного перспективам Союзного государства России и Белоруссии.

«НиК»: Каков ваш общий прогноз развития политической ситуации в Белоруссии? В каком временном горизонте сейчас вообще возможно выстраивать относительно надежные сценарии дальнейших событий?

— Противостояние между властью и протестующими перешло в затяжную фазу и может длиться месяцами. Низкая легитимность власти компенсируется стабильной силовой вертикалью и неорганизованностью протестующих, а фактор майдана как технологии захвата власти, продвигаемой Польшей и Литвой, силовикам удается купировать. Если не произойдет какого-либо ЧП (например, актов террора со стороны протестующих либо силовиков), то протест начнет структурироваться: появятся не связанные со штабами оппозиционных кандидатов низовые лидеры и активизируются реальные белорусские политические партии, которые смогут стать участниками диалога с властью. Если, конечно, у нее появится желание вести диалог, так как сейчас она настроена исключительно на монолог, а от масс ждет поддакивания.

И если протест по каким-то причинам радикализируется, то страна станет на шаг ближе к гражданской войне, причем триггером для этого может стать все что угодно: от инаугурации президента до случайного выстрела во время протестов.

Белоруссия на распутье.

«НиК»: В какой степени политический кризис уже отразился на белорусской нефтепереработке — одном из главных источников экспортных доходов страны? Насколько серьезной угрозой для отрасли выглядит присоединение к забастовке промпредприятий рабочих НПЗ «Нафтан» и Мозырского?

— Кризис в нефтепереработке начался задолго до выборов и протестов. Как известно, по отрасли ударили разногласия с Россией по вопросу ценообразования на нефть, в результате чего поставки российской нефти в Белоруссию упали, и коронавирус, который обрушил спрос на светлые нефтепродукты. Пока полноценных массовых забастовок в Белоруссии так и не случилось, но, начнись они на НПЗ, это просто стало бы одним из негативных факторов для отрасли, но не решающим. За пять месяцев в Белоруссию поставлено около 5 млн тонн нефти, то есть по 1 млн тонн в месяц, тогда как мощности двух НПЗ составляют 1,5 млн тонн сырья в месяц, а к середине осени они вырастут до 2 млн тонн. Одно дело — забастовка на работающем на пике мощности предприятии, другое дело — на уже проблемном заводе, который не работает со стопроцентной загрузкой. Проще говоря, забастовка ударила бы отрасли, но не убила бы ни ее, ни государство. Если бы остановились рудники в Солигорске, и страна перестала бы производить калийные удобрения, то ущерб был бы больше.

«НиК»: Насколько критичной для белорусских НПЗ является ситуация, сложившаяся в последние месяцы на топливном рынке Евросоюза — основном для белорусских нефтепродуктов?

— Белорусская нефтепереработка не имеет будущего без субсидий из России и дешевой нефти, она и раньше была некой региональной аномалией: чистым экспортером светлых нефтепродуктов может быть только нефтедобывающая страна. В Евросоюзе нефть перерабатывают для обеспечения потребностей внутреннего рынка, а возить нефтепродукты за 500–700 километров без субсидий из России невыгодно.

Поэтому без дешевой нефти ниже рыночной цены белорусская нефтепереработка нежизнеспособна.

Для обеспечения потребностей внутреннего рынка хватит около 60% мощностей одного НПЗ, а еще один белорусские власти планируют перевести с выпуска светлых нефтепродуктов на нефтехимию.

«НиК»: Можно ли ожидать, что возможность дальнейшего экспорта нефтепродуктов станет инструментом давления Евросоюза на Лукашенко (например, обещанные санкции в отношении Лукашенко и его окружения тем или иным способом затронут белорусскую нефтепереработку)?

— Надавить на Лукашенко Евросоюз может с помощью множества других инструментов, прибегать к помощи нефтепродуктов для этого не нужно. Как мы видим, пока Евросоюз ограничился персональными санкциями, но не стал бить по экономике. Плюс подобные санкции ударят по прибалтийским республикам: через них идет перевалка светлых нефтепродуктов, а их портовые мощности и так недозагружены из-за потери грузопотока из России. Поэтому бить по белорусской нефтепереработке Европа не будет, а вот США вполне могут восстановить санкции против «Белнефтехима» (их действие приостановлено) и отказаться от поставок нефти. Но неприятность эту Минск как-то переживет.

«НиК»: Как вы оцениваете эффективность очередного поиска Белоруссией новых поставщиков нефти для своих НПЗ после того, как поставки из России резко снизились?

— В целом найти альтернативу удалось, но никто не рассчитывает на Белоруссию в части долгосрочных контрактов — это не позволяют белорусская экономика и инфраструктура. Запад руководству Белоруссии не верит, понимая, что, как только Минск с Москвой договорятся, покупать альтернативную нефть белорусы прекратят. Поэтому ситуация подвисла примерно так же, как во время прошлых нефтяных кризисов, когда Белоруссия уже покупала альтернативную нефть. Сейчас объемы альтернативных поставок низкие, стоимость этой нефти выше российской, а денег для ее импорта становится все меньше, даже несмотря на то, что планы по ее закупкам пока никто не отменял.

Можно посмотреть на альтернативы по отдельным странам. У Норвегии лишней нефти нет. Саудовская Аравия мир своей дешевой нефтью не залила. Азербайджан в предыдущие годы не смог даже Украине поставить 2,5–3 млн тонн нефти, а выйти на условные 5–8 млн тонн для Белоруссии тем более не сможет. Казахстан как поставщик сырья ставит неприемлемые для Минска условия. Венесуэла под санкциями США, самим США не до Белоруссии, а своей нефти в Белоруссии очень мало.

«НиК»: Появилась ли в альтернативных поставках хоть какая-то внятная экономика?

— Ее по-прежнему нет, да и альтернативой нероссийская нефть не является просто потому, что ее мало, не хватит на необходимые для белорусских НПЗ 2 млн тонн ежемесячно, и она дороже российской даже с учетом неизбежного завершения налогового маневра. К тому же ее сложно доставлять: мощность ближайших портов не позволяет полностью заместить поставки из России, доставка по железной дороге выходит дороже, а трубопровод из Польши еще не построили, да и у самой Польши неоткуда взять нефть для Белоруссии. Польша потребляет 32 млн тонн нефти, из которых 77% — российские, а остальные 23% собираются по принципу «с миру по нитке».

В итоге «альтернативная» нефть оборачивается для белорусской нефтепереработки своеобразным «налогом на диверсификацию» в размере около $10 млн в месяц.

Если такой «налог» сохранится и в последующие месяцы (прибавим сюда расходы на строительство перемычки между Мозырским НПЗ и «Нафтаном», рассчитанной на польский реверс), то его эффект будет вполне сопоставим с эффектом от налогового маневра, озвученным белорусским правительством в июле: в 2021 году, по мнению премьер-министра страны Романа Головченко, Белоруссия из-за маневра недосчитается $146 млн. Учитывая то, что озвучивались планы довести долю «альтернативной» нефти до 30–35%, «налог на диверсификацию» может и перекрыть эффект от маневра. Так что поставки данной нефти — акт политики, а не экономики.

«НиК»: Давайте вернемся в начало года — к очередному обострению российско-белорусских споров в нефтегазовой сфере, когда поведение Лукашенко вышло за рамки любых приличий. Корректно ли утверждать, что именно субъективный фактор Лукашенко стал принципиальным препятствием для нахождения компромисса по стоимости нефти для Белоруссии и это во многом повлияло на дальнейший ход событий? Можно ли рассматривать «обмен любезностями» в нефтегазовой сфере, предшествовавший президентским выборам в Белоруссии, как некое сожжение мостов, исключающее какое-либо смягчение энергетической политики России в Белоруссии?

— Нефтегазовая сфера попала под горячую руку потому, что в ней у Москвы и Минска больше всего противоречий, но это точно не сожжение мостов. Таковым могла быть стать выдача Украине «33 богатырей», но в Минске победило благоразумие. Основная проблема неизменна: Минск не согласен интегрироваться с Россией, а Москва без интеграции не согласна субсидировать белорусскую экономику. Пока Минск не согласен, он переплачивает за нефть, но это исключительно внутреннее дело Белоруссии и ее право. А так как в Белоруссии есть лишь один политик — ее президент, поскольку в целом политическое пространство страны стало выжженным полем, то да, можно утверждать, что фактор Лукашенко является ключевым.

Между тем условие возвращения к относительно «братским» ценам на нефть и газ для Белоруссии одно, и оно остается неизменными на протяжении последних полутора лет, за которые в России успело смениться правительство. Субсидии будут только при углублении интеграции. Это решение Москвы является окончательным и пересмотру не подлежит. Без интеграции не будет и возврата к прежним условиям поставок нефти в Белоруссию: никто не станет пересматривать текущий налоговый маневр ради Минска, к тому же Белоруссия до этого долгие годы извлекала прибыль из предыдущих налоговых маневров в отрасли, но не платила за это. Вспомним схему с экспортом разбавителей и растворителей, потери России от которого оцениваются примерно в миллиард долларов. А компенсировать налоговый маневр союзнику, который то и дело пытается выбраться из интеграционных объятий ради желания вернуться к политике многовекторности, никто не будет. Но и ужесточать условия для Белоруссии Москва не будет — они Россию устраивают, субсидирование соседа уже свелось к минимуму.

«НиК»: Каким был бы оптимальный сценарий ухода Лукашенко, в том числе для нормализации нефтегазовых отношений России и Белоруссии? Есть ли сегодня в белорусской политике фигура, которая могла бы взяться за эту нормализацию?

— Наверняка она есть, хотя пока ее не видно, и в Белоруссии по-прежнему остается лишь один реальный политик, а рассматривать нормализацию отношений в нефтяной сфере в отрыве от других отраслей экономики и политики в целом нельзя. Оптимальный вариант Белоруссия уже пропустила: нужно было либо проводить честные выборы в два тура (а может быть, и в один, но не с неубедительными для белорусов 80%), либо искать преемника, а перед этим подписывать с Россией дорожные карты, включая документ по гармонизации налогового законодательства, с которым Москва увязывала компенсацию налогового маневра и снижение стоимости природного газа.

Нынешний острый политический кризис и низкая легитимность власти в Белоруссии оказываются не лучшим фундаментом для возвращения к переговорам по дорожным картам.

Тем не менее я уверен, что возврат к углублению интеграции с Россией в рамках Союзного государства позволил бы вывести белорусско-российские переговоры по поставкам нефти и газа из тупика. Плюс интеграция сняла бы потребность в проведении политики многовекторности как попытки отдалиться от Москвы ради налаживания отношений с Западом, тем более что данная политика ни к чему хорошему Белоруссию не привела.

«НиК»: Может ли в урегулировании нефтяных отношений России и Белоруссии сыграть какую-либо значимую роль владелец «Русснефти» Михаил Гуцериев, у которого сложились особые отношения с Лукашенко: его компания в начале года согласилась поставлять в Белоруссию нефть без премиальной надбавки?

— Гуцериев уже сыграл эту роль: его структуры и так поставляют нефть в Белоруссию, но за прошлый год семья Гуцериевых потеряла $2,5 млрд, а кредитный рейтинг ряда ее компаний давно является преддефолтным. Так что серьезного запаса прочности у Гуцериева нет, хотя он надеется на скорейший запуск калийных проектов в Белоруссии и возможность заработать на них, чтобы решить свои финансовые проблемы.

«НиК»: А какие выводы должен сделать для себя «Газпром» из ситуации с арестом несостоявшегося кандидата в президенты Белоруссии — председателя правления Белгазпромбанка Виктора Бабарико? Каким мог бы быть достойный ответ на возбуждение уголовных дел против Бабарико?

— Выводы «Газпром» уже сделал: с новым руководством Белгазпромбанка его акционеры переговоры не ведут, банк фактически брошен. Успешный банк белорусское государство по политическим причинам превратило в «тыкву» и теперь будет заниматься его спасением самостоятельно. Даже белорусская «дочка» «Газпрома» ушла из Белгазпромбанка в ВТБ, а счета госпредприятий принудительно перевели в госбанки. Плюс — если дело не урегулируют в двустороннем формате — не исключены разбирательства в международных судах.

Простое отсутствие реакции России на рейдерский захват Белгазпромбанка во время избирательной кампании не свидетельствует о том, что Москва со всем согласилась: она не хотела втягиваться с Минском в споры и давать Лукашенко повод для новых обвинений во вмешательстве России во внутренние дела Белоруссии. При этом захват Белгазпромбанка нанес Белоруссии большой ущерб, причем не столько экономический, сколько репутационный и политический.

Российский бизнес теперь будет выводить средства из Белоруссии в виде дивидендов, а вкладывать — нет, особенно сейчас, в разгар политического кризиса в республике.

Так что Минску нужно будет серьезно потрудиться над восстановлением инвестиционной привлекательности и доверия со стороны Москвы, особенно если вспомнить, как некоторые белорусские эксперты и журналисты за время избирательной кампании договорились до того, что называли «Газпром» и «Роснефть» стервятниками революции, а их топ-менеджеров обвиняли в подготовке госпереворота в стране.

«НиК»: Если предположить, что Лукашенко сохранит власть, то каких еще неожиданностей в нефтегазовой сфере можно от него ожидать? Существует для него некая красная линия (например, одностороннее перекрытие «Дружбы»), которую он не готов перешагнуть?

— Ключевой неожиданностью была попытка принудить Россию к поставкам нефти для ее переработки в Белоруссии по давальческим схемам, для чего Минск изменил налоговое законодательство. Дальнейшие попытки ужесточить режим работы для российских нефтяных компаний на внутреннем рынке чреваты их уходом из сегмента продажи топлива — белорусский рынок небольшой.

Полагаю, что накал страстей в отрасли уже прошел, да и выборы закончились такими проблемами для власти, когда уже не до нефтяных разногласий с Россией. Раз «Дружбу» не перекрыли весной, то сейчас вероятность подобного шага крайне низка. Тем более что у белорусской власти теперь масса других проблем, ей просто не до усугубления нефтегазовых противоречий. Сейчас, наоборот, Минску нужно срочно наводить мосты с Москвой — слишком уж большая дыра в белорусском бюджете. К концу года она превысит 5 млрд белорусских рублей, или около $2 млрд (расходы республиканского бюджета на 2020 год — 40,5 млрд руб., а прогнозный дефицит — 0,95 млрд руб.).

При таком дефиците уж точно не до реализации планов по замещению российской нефти, поэтому я бы не стал ожидать каких-либо новых неприятностей в нефтегазовой сфере в российско-белорусских отношениях.

«НиК»: Остается ли вообще у России принципиальная потребность в Белоруссии как импортере и транзитере нефти и газа, учитывая тектонические трансформации мирового рынка, прежде всего резкое снижение российской доли газового рынка Европы?

— Такая потребность остается прежде всего на рынке нефти. Весь объем нефти, прокачиваемый по «Дружбе», поставить по морю невозможно, хотя зависимость от белорусского канала по сравнению с началом 2000-х годов снизилась. Как импортер нефти Белоруссия также важна: 24 млн тонн переработки в год, на которые выйдут ее НПЗ с осени, — объемы солидные. Поэтому сторонам придется договариваться.

«НиК»: При каких условиях Белоруссия может пойти на приватизацию своей нефтепереработки или хотя бы на допуск в нее внешних инвесторов? Может ли такой ход оказать Лукашенко хотя бы тактическую поддержку?

— Внешние инвесторы уже давно допущены: в акционерном капитале белорусских НПЗ есть доля российского бизнеса, хотя он ни на что не влияет. Государство отпустит вожжи лишь в случае ЧП и краха целых отраслей, поскольку в Белоруссии к госсобственности относятся примерно так, как толкиновский Голлум к Кольцу всевластья. Она — прелесть, ее никому не отдадут, ей не позволят обанкротиться даже в том случае, если конкретное предприятие нужно было уже давно обанкротить и затем перепрофилировать. Поэтому будут копить долги, пока их не окажется столько, что по ним станет невозможно расплатиться. И нынешние проблемы в белорусской экономике как раз могут стать тем самым ЧП, когда деваться будет уже некуда.

«НиК»: Какие возможности для маневров в нефтегазовой сфере создает для Белоруссии предстоящее открытие АЭС, построенной «Росатомом»?

— Существенно снизятся объемы закупки газа, на котором Белоруссия сможет экономить, хотя теперь ей придется покупать ядерное топливо. Газовые ТЭС власть планирует модернизировать, а любая модернизация — это закупка оборудования. Так что сотрудничество продолжится, газовый фактор отойдет на второй план, снизится его политическое значение, что откроет возможности для более трезвого взгляда на этот аспект двусторонних отношений.

"