Posted 27 августа 2019,, 12:08

Published 27 августа 2019,, 12:08

Modified 16 августа 2022,, 21:51

Updated 16 августа 2022,, 21:51

Замкнутый круг армянского ТЭК

27 августа 2019, 12:08
Перед Арменией все более остро стоят проблемы энергетической безопасности, сопряженные со спецификой геополитического положения страны

Революция без энергетической стратегии

«Главный вопрос сегодня — может ли в Республике Армения произойти экономическая революция и могут ли правительство и народ Армении добиться такого эффекта, который принято в мире называть экономическим чудом. Ответ на этот вопрос очевиден: народ, который оказался в состоянии достичь такого результата, который можно назвать политическим чудом, может осуществить и экономическое чудо. Экономическая революция является для нас важнейшим приоритетом», — заявил армянский премьер-министр Никол Пашинян на бизнес-форуме в городе Ванадзоре в феврале 2019 г.

Эта декларация последовала через несколько дней после принятия правительством Армении программы действий до 2023 г., где национальной экономике предписано расти темпами не менее 5% в год. По сути, армянские стратеги решили продлить результат вполне успешного 2018 г., когда ВВП страны вырос на 5,2%. Независимые оценки также говорят о неплохих перспективах. Согласно представленному в мае прогнозу Европейского банка реконструкции и развития, в 2019–2020 гг. ВВП Армении будет расти на 4,5%.

Можно ли считать эти темпы достаточными для «экономического чуда»?

Скорее всего, это совершенно естественная динамика для небогатой страны, обусловленная эффектом низкой базы.

В 2012–2014 гг. экономика Армении, оправившись от глобального кризиса, показывала рост в диапазоне 4–5% и теперь, пройдя через новый кризис в 2015–2016 гг., возвращается к привычным для нее показателям. Стоит обратить внимание, что основными источниками будущего роста, по оценке ЕБРР, станут зарубежные трансферты, то есть попросту денежные переводы от армян, живущих в других странах, и вложения государства в инфраструктуру. Рост за счет новых проектов частного бизнеса явно откладывается на более поздний период — эти проекты еще должны быть запущены.

Тем временем перед Арменией все более остро стоят проблемы энергетической безопасности, сопряженные со спецификой геополитического положения страны, имеющей всего два действующих наземных выхода во внешний мир — через Грузию и Иран. Все меньше времени остается до 2026 г., когда истекает срок эксплуатации Армянской АЭС, которая в 1990-е гг. фактически спасла экономику страны от коллапса, а сейчас обеспечивает порядка трети энергогенерации. Станция может быть закрыта — на этом настаивает Евросоюз, выдвинувший прекращение деятельности АЭС в качестве одного из главных условий расширения партнерства. Однако, уточнил Пашинян на пресс-конференции в марте, в подписанном в ноябре 2017 г. Соглашении о всеобъемлющем и расширенном партнерстве Армения — ЕС тема закрытия станции увязана с созданием источников энергии адекватной мощности.

«В нашей повестке не закрытие АЭС, а создание соответствующих замещающих мощностей», — заявил премьер.

Определенное движение в этом направлении есть — например, в новой программе правительства было прописано доведение к 2022 г. удельного веса солнечной энергетики в общей структуре генерации до 10%. В целом, считает президент ереванского Института энергетической безопасности Ваге Давтян, это вполне реализуемая цель, даже несмотря на то, что удельный вес возобновляемой энергетики (без учета малых ГЭС) не достигает в Армении и 1%.

Реализуется ряд программ возведения солнечных электростанций, суммарная проектируемая мощность которых может перевалить за 200 МВт, что составляет половину установленной электрической мощности Армянской АЭС.

Предпринимаются и усилия по модернизации тепловой энергетики — важнейшего потребителя российского газа. В середине июля в Ереване началось строительство ТЭС мощностью 250 МВт и стоимостью более $250 млн, которая должна прийти на смену Разданской ТЭЦ, работающей с 1966 г. Закончить объект планируется через два года.

Но долгосрочной стратегии развития энергетики в Армении нет, утверждает Давтян. По его словам, в последний раз концепция энергетической безопасности страны утверждалась в 2011 г. С тех пор и на внутреннем рынке, и в Закавказье многое изменилось, так что документ уже не соответствует новым вызовам. С недавних пор на электроэнергетическом рынке Южного Кавказа появился новый игрок в лице Азербайджана, уже сегодня ведущий активную работу по синхронизации через свою инфраструктуру электроэнергетических систем Ирана и России, а также по созданию электроэнергетического кольца Грузия — Россия — Азербайджан. Базовая же модель армянской энергосистемы, по сути, не менялась с 1980-х гг., то есть с момента запуска Армянской АЭС, добавляет эксперт. Модель эта основана на избыточности генерирующих мощностей и, следовательно, нацеленности на экспорт, поэтому без обеспечения устойчивого экспорта электроэнергии крайне сложно представить развитие и здоровое функционирование армянской энергетики с проведением социально ориентированной тарифной политики.

«К сожалению, как и до смены власти весной 2018 г., в направлении лоббирования интересов Армении на внешних энергетических рынках конкретных шагов не предпринимается, — говорит Давтян.

— Реализация утвержденного в 2015 г. проекта электроэнергетического коридора „Север — Юг“, призванного обеспечить взаимные перетоки по маршруту Иран — Армения — Грузия — Россия и реализовать экспортный потенциал Армении, так и не может сдвинуться с мертвой точки.

Третью высоковольтную линию Иран — Армения планировалось сдать в январе, но сегодня проект выполнен на 20–25%. К строительству линии Армения — Грузия даже не приступали, аргументируя необходимостью в корне пересмотреть проект. С учетом динамики развития электроэнергетических коммуникаций в регионе подобная медлительность не может быть оправдана ничем».

Маршрут «Север — Юг» обретает особую актуальность в связи с планами Москвы по преодолению энергетического кризиса в Сирии, считает Давтян. Учитывая географическую отдаленность России от Сирии и вовлеченность российского капитала в развитие ядерной энергетики в Армении, перспективы своповых поставок производимой в Армении электроэнергии по коридору Армения — Иран — Ирак — Сирия могут получить конкретные очертания. Производственные мощности для этого у Армении имеются: из 3,555 ГВт установленных мощностей сегодня используется лишь 2,32 ГВт.

Газовые маневры

Стратегического видения, как будет меняться энергобаланс Армении в будущем десятилетии, у нынешних властей страны нет, констатирует ереванский политолог Грант Микаелян. Несмотря на заявленные планы увеличения доли альтернативной генерации, снизить зависимость от углеводородов существенно не удастся, поэтому основной вопрос состоит в том, как управлять углеводородами, то есть откуда и по какой цене они будут поставляться.

Решение «Газпрома» о 10-процентном повышении цены на газ начиная с 1 января (с $150 до $165 за 1 тыс. куб. м на границе) властями Армении было воспринято весьма болезненно.

Хотя для конечного потребителя тарифы остались неизменными — благодаря компенсации потерь за счет ЗАО «Газпром Армения», а не субсидий из бюджета страны.

«У нас очень хорошие шансы сделать экономический прорыв. Мы это называем экономической революцией. И очень важно, чтобы мы смогли согласовать такую цену на газ, чтобы эта цена не ломала тот темп, который есть у нас в экономике», — заявил Пашинян в начале июня после встречи с российским президентом Владимиром Путиным.

Как отмечает Давтян, уже сегодня армянская «дочка» «Газпрома» бьет во все колокола, заявляя, что не может продолжать сдерживать внутренние тарифы. Принятое руководством «Газпром Армении» решение о сокращении коллектива на 1 тыс. штатных единиц не удивительно, полагает эксперт, если учесть, что в структуре конечного тарифа — около $290 за 1 тыс. куб. м газа — порядка $20 приходится на фонд оплаты труда компании. Не исключено, что в скором времени во избежание дополнительных издержек будет пересмотрена также инвестиционная программа «Газпрома» в Армении.

«Думаю, что идущие переговоры Москвы и Еревана на предмет формирования ценовой политики на 2020 г. должны вестись преимущественно вокруг пересмотра бизнес-модели компании „Газпром Армения“, не позволяющей обеспечивать высокую эффективность. Важно вернуться к „газовым договорам“ 2013 г., по которым остававшиеся в собственности Армении 20% акций компании были переданы „Газпрому“ для погашения накопившегося долга в $300 млн, также, к слову, образовавшегося в 2011–2013 гг. в результате сдерживания внутренних тарифов и повышения цены на границе.

Договором устанавливалось, что прибыльность компании должна быть на уровне 9%, что, учитывая негативные темпы потребления, инвестиционные обязательства и прочие факторы, крайне сложно обеспечить»,

— комментирует Давтян.

Между тем Пашинян настаивает, что вопрос газовых тарифов необходимо решать в рамках ЕАЭС, поскольку речь идет об общем экономическом пространстве. Эту позицию премьер высказывал уже несколько раз в течение 2018 г. Следующий раунд переговоров, видимо, состоится в ходе предстоящего 1 октября визита Путина в Ереван.

Слишком педалировать тему цены на российский газ Пашиняну вряд ли стоит, считает ведущий эксперт Фонда национальной энергетической безопасности Игорь Юшков: «Конечно, Пашинян не раз намекал, что Армения не прочь пойти по пути евроинтеграции, снизить влияние России в политической сфере. Но опыт Украины однозначно говорит о простой закономерности: как только постсоветская страна решительно уходит от интеграции на евразийском пространстве, она неизбежно становится рядовым европейским потребителем энергоресурсов — на европейских же условиях.

Армения и так получает низкую цену на газ — ниже только для Белоруссии, но у белорусов есть дополнительный аргумент в виде Союзного государства с Россией. Сделать цену на газ для Армении ниже точно не получится, а вот если она будет отдаляться от России, стоимость газа может стать выше».

Между тем власти Армении время от времени намекают, что у российского газа есть альтернатива — Иран. В конце 2018 г. посол Армении в Исламской республике Арташес Туманян сообщил о планах импортировать больше газа из Ирана в обмен на увеличение экспорта армянской электроэнергии. А в феврале в ходе визита Пашиняна в Тегеран президент Ирана Хасан Роухани заявил о готовности увеличить объемы поставок газа в Армению, что позволит расширить действующий проект обмена газа на электричество. Также говорилось о готовности Ирана к трехстороннему сотрудничеству для экспорта газа в Грузию через территорию Армении. Правда, и армянские, и российские эксперты относятся к этой инициативе довольно скептически.

«Ситуация по иранскому транзиту совершенно непредсказуемая, она сильно зависит от политики.

Кроме того, объем газа, который можно прокачать через эту „трубу“, ограничен. Она нужна для компенсации в случае небезопасности северного маршрута через Грузию», — отмечает Микаелян.

По словам Юшкова, лишних объемов газа для стран, расположенных к северу, у Ирана не так много, в том числе потому, что основные его месторождения расположены на юге.

Тем более под боком у Ирана есть Турция, которая закупает у него газ по вполне рыночным ценам, и отдавать газ Армении по сверхнизким ценам у иранцев нет мотивации.

К тому же перспективы сотрудничества с Ираном осложняются международными санкциями, да и потребляет газа Армения не так много, чтобы затевать серьезную диверсификацию поставок. Скорее, резюмирует эксперт, для Армении более актуально развивать конкуренцию между разными видами энергоносителей на внутреннем рынке, хотя ситуация с Армянской АЭС остается неопределенной, а импортировать электроэнергию из других стран региона проблематично.

Николай Проценко

"