Бизнес из воздуха: торговля СО2 становится интенсивнее

Пандемия, энергокризис и все вытекающие из них проблемы за прошедшие два года не убавили решимости наднациональных структур Евросоюза декарбонизировать экономику Старого Света. В начале февраля в Европарламенте предложили начать взимать углеродный налог с импортеров ЕС в полной мере с 2025 года (за счет механизма пограничной корректировки углеродных выбросов, CBAM). Ранее планировалось, что с 2023 года импортеры ЕС должны будут предоставлять Европе данные об объемах своих выбросов, а платить за квоты и покупать сертификаты начнут только с 2026 года. Более того, теперь в Европарламенте намерены убрать льготы для европейских производителей по предоставлению бесплатных квот на выбросы к концу 2028 года (вместо 2035-го).

Предложенный Еврокомиссией (ЕК) 14 июля 2021 года план по внедрению CBAM охватывает поставки цемента, электроэнергии, удобрений, черных металлов и алюминия, причем в документе присутствовал пункт, предполагающий возможное расширение списка в будущем за счет продукции других отраслей.

Европейский подход: за СО2 заплатят все!

Когда заработает CBAM, все импортеры ЕС должны будут покупать цифровые сертификаты на каждую тонну СО2, которая была эмитирована при выпуске товаров. Если импортеры откажутся предоставлять данные об углеродоемкости продукции, их выбросы будут приравниваться к средним показателям эмиссии CO2 (10%) худших европейских производителей.

По сути, Евросоюз заставит соблюдать условия «зеленой сделки» (сокращение выбросов СО2 до нулевой отметки к 2050 году) не только европейские предприятия, но и компании из других стран, которые ведут торговлю со Старым Светом. Де-факто число выбросов углекислого газа в мире может и не уменьшится, поскольку большинство стран, экспортирующих свою продукцию в ЕС, по экономическим причинам пока не могут массово переходить на ВИЭ и сокращать выбросы при производстве, а значит, они будут загрязнять воздух так же, как и раньше, но просто станут за это платить. Впрочем, тратить больше станут и сами европейские потребители, приобретающие импортную продукцию, ведь она будет дороже либо из-за наценки за более дорогостоящее экологически чистое производство, либо из-за покупки компанией квот на выбросы СО2. Проблема для импортеров ЕС, включая Россию, заключается в том, что в обоих случаях их товар из-за более высокой цены станет менее конкурентоспособным.

В Европарламенте не указывают конкретную цену одной тонны СО2 для импортеров ЕС после начала работы CBAM. Впрочем, это логично, ведь уже известно, что торговым партнерам Евросоюза придется платить столько же, сколько и компаниям Старого Света в рамках европейской системы торговли выбросами (EU ETS), где стоимость постоянно меняется, причем в сторону повышения.

Проблема в том, что сейчас торговля квотами в EU ETS все больше превращается в биржу, где игроки просто пытаются заработать, а изначальная цель этой площадки — сокращать выбросы углекислого газа на планете — отошла на второй план.

Спекуляции стали одной из причин роста цен фьючерсов на квоты по выбросам СО2 в EU ETS. Весной 2021 года датский министр по климатическим проблемам Дан Йоргенсен обратился к Еврокомиссии с призывом ограничить спекуляции в системе торговли квотами. По его словам, в EU ETS в преддверии «зеленой сделки» случился массовый наплыв крупных инвесторов, в том числе хедж-фондов, которые начали скупать квоты. По мнению Дана Йоргенсена, это привело к тому, что их цена с октября 2020 по март 2021 года выросла на 50%, превысив $45 за тонну СО2. Реакции со стороны ЕК не последовало. Цена продолжила рост. В ноябре 2021-го она уже была на отметке $78 за тонну. В 2022 году тенденция продолжилась: в январе цена увеличилась до $101, а в середине февраля — до $103 за тонну.

Впрочем, как отметил в беседе с «НиК» эксперт Международного центра устойчивого энергетического развития под эгидой ЮНЕСКО, гендиректор компании «КарбонЛаб» Михаил Юлкин, у роста цен на квоты по выбросам СО2 есть и другие причины.

«EU ETS — это уже во многом торговля именно фьючерсами, а они дорожают, поскольку все прекрасно понимают, что раз в рамках «зеленой сделки» в Евросоюзе приняли новую программу Fit 55 (к 2030 году сократить объем выбросов СО2 на 55% по сравнению с уровнем 1990-го), значит, уменьшать объемы выбросов ПГ, включая СО2, придется очень быстро. Это будет сложно сделать в техническом плане, поэтому квоты вскоре начнут раскупать более активно.

Даже того большого запаса углеродных единиц, который уже сейчас есть у компаний в ЕС, явно не хватит.

Количество разрешений на выбросы СО2, учитывая условия Fit 55, будет в Европе снижаться — примерно на 4% с каждым годом (начиная с нынешнего). То есть на рынке углеродных единиц появится дополнительный спрос, который станет стимулировать рост цен на квоты», — объяснил эксперт.

Запуск CBAM является логическим продолжением инициативы Европарламента, которая предполагает поэтапный отказ выдачи европейским предприятиям бесплатных квот (начнется с 2027–2028 года, а полный запрет наступит в 2035-м). Напомним, по данным ЕК, с 2013 по 2020 год только 57% от общей суммы разрешений на выбросы СО2 сверх допустимой нормы в ЕС выставлялось для европейских предприятий на аукцион. Остальные 43% выдавались им бесплатно.

Запуск CBAM нужен для того, чтобы компании ЕС не начали из-за потери бесплатных углеродных единиц массово переводить свои производства в другие части мира. Если просто отменить бесплатные квоты для предприятий Европы, но при этом не заставлять иностранные компании покупать углеродные единицы, компании ЕС не смогут нормально конкурировать с импортерами Евросоюза.

За более чем год консультаций и доработок CBAM в Евросоюзе так и не дали четкого ответа, как углеродный налог будет работать, не нарушая принципов ВТО.

Более того, остается нерешенным вопрос синхронизации EU ETS и систем торговли квотами из других стран. По логике Европарламента, специальный орган CBAM Authority будет выпускать сертификаты импортерам ЕС для компенсации углеродного следа их продукции. Исключением могут стать либо государства, применяющие аналогичную систему торговли сборами на выбросы (ETS), которую признают в Евросоюзе, либо государства, заключившие с ЕС соглашение о слиянии своей ETS с европейской. Но проблема в том, что таких стран почти нет. Исключением можно считать лишь партнерство EU ETS с системой Великобритании и Швейцарии.

Углеродный феодализм

В мире сейчас, по данным Международного партнерства по борьбе с выбросами углерода (ICAP), действует 24 ETS, каждая из которых отличается по масштабу и ряду других показателей. К примеру, есть EU ETS, которая является наднациональной. Существуют национальные системы торговли квотами вроде британской, китайской, мексиканской, корейской или новозеландской. При этом в разных странах есть еще и ETS, действующие в рамках одного мегаполиса (например, в Токио, Пекине, Чунцине, Шанхае), а также региональные — ETS Квебека, Калифорнии, Хубэя. Сегодня работают и нестандартные площадки вроде Региональной инициативы по парниковым газам (RGGI) в США, в которую включены лишь несколько штатов, причем торговля осуществляется только квотами за выбросы от работы электростанций.

Серьезное отличие наблюдается и в ценах.

Если в EU ETS фьючерсы на квоты к концу 2021-го составляли примерно $101 за тонну СО2, то в китайской национальной ETS — примерно $8,5 за тонну.

На протяжении всего 2021 года в Евросоюзе стоимость тонны СО2 варьировалась от $45 до $100 (примерно такие же показатели у британской ETS), а в Китае — от $7,8 до $8,5. Даже если окажутся верными прогнозы аналитиков из Refinitiv, которые считают, что цена углерода в КНР может в 2022 году достигнуть $10,2 за тонну, отрыв от европейских цен все равно слишком велик. При этом в Поднебесной спрос на квоты менее стабилен, чем в Старом Свете. Например, когда в начале осени в КНР в полной мере начал проявлять себя энергокризис, за вторую неделю сентября на национальной ETS Китая не было заключено ни одного оптового соглашения. За счет мелких закупок было продано лишь 658 тонн эквивалента CO2, хотя за неделю до того на торговой площадке китайские компании закупили 455 тыс. тонн.

ETS Китая пока охватывает только один сектор — производство электроэнергии, а в Европе покупать квоты должны предприятия из целого перечня отраслей. Есть и сильное отличие систем торговли по масштабу. 2162 энергетические компании, которые состоят в китайской ETS, производят в год примерно 4,5 млрд тонн СО2. Для сравнения: предельный уровень всех выбросов EU ETS в 2021 году (при том, что в системе числятся европейские компании не только из энергетического сектора) — 1,6 млрд тонн CO2.

Пока нет международного механизма, способного синхронизировать работу всех этих ETS, чтобы компания при продаже товаров из одной страны в другую (или покупатели, приобретающие ее продукцию) не должна была платить за выбросы дважды, а страны признавали действительными квоты на выбросы, выданные другим государством. Когда в середине 2021 года заработала китайская общенациональная ETS, в Европе отказались синхронизировать ее работу с EU ETS.

По словам Михаила Юлкина, китайская площадка для торговли квотами не такая амбициозная, как европейская, и не столь жесткая. Стоимость фьючерсов на квоты ощутимо ниже, поэтому ЕС не хочет воспринимать ее как ровню EU ETS. Более того, пока в КНР нет даже разговоров о том, чтобы делать покупку квот на выбросы обязательной для компаний, импортирующих продукцию в Поднебесную. Если Брюссель делает рынок углеродных единиц обязательным не только для внутреннего бизнеса, но и для внешних игроков, Пекин пока сконцентрирован только на внутреннем потреблении квот.

«Проблема синхронизации работы различных ETS существует не только когда мы говорим о потенциальной кооперации между наднациональной европейской и национальной китайской площадками для торговли.

Даже в случае с взаимодействием между региональными ETS есть много сложностей.

Да, есть прецедент успешной синхронизации системы торговли квотами между американским штатом Калифорния и канадской провинцией Квебек. Недавно к ним пыталась подключиться ETS из провинции Онтарио (Канада), но ничего в итоге не вышло. EU ETS смогла неплохо наладить работу с британской и швейцарской системами торговли квотами за счет ряда договоров. Однако на этом сотрудничество с другими странами для Евросоюза остановилось», — объяснил Михаил Юлкин.

Он также добавил, что еще слишком рано говорить о взаимном признании углеродных единиц. В данный момент есть лишь надежда, что в будущем можно будет использовать определенные наработки по международному сотрудничеству, касающемуся темы СО2. К примеру, одной из платформ для кооперации по этому вопросу может в перспективе выступить декларация по лесам и землепользованию, подписанная в Глазго в 2021 году, к которой, кстати, присоединилась и Россия.

Осторожные эксперименты РФ

В январе 2022 года «Роснефть» и АО «Санкт-Петербургская Международная Товарно-сырьевая Биржа» (СПбМТСБ) подписали соглашение о сотрудничестве в области углеродного менеджмента и развития биржевой торговли углеродными единицами, полученными в результате реализации «Роснефтью» проектов по снижению выбросов ПГ. Цель соглашения — разработка и внедрение новых инструментов биржевой торговли нефтью и нефтепродуктами с низкой углеродной интенсивностью. При этом пока не сообщается, будут ли эти «зеленые» продукты признаваться в европейских странах, а также в каком объеме российская компания намерена производить подобный товар. По сути, речь идет об эксперименте, результат которого только предстоит узнать.

В целом Россия, в отличие от Китая, Европы и отдельных регионов разных стран, где работают небольшие по масштабам ETS, только начинает включаться в игру с торговлей квотами и «озеленением» производимых ею товаров и сырья.

Для этого пока есть лишь один готовый инструмент — закон об ограничении выбросов ПГ, который в июле 2021 года подписал глава РФ Владимир Путин. Документ предусматривает введение в РФ поэтапной модели регулирования хозяйственной и иной деятельности, которая приводит к выбросам ПГ в атмосферу. Главная задача закона — поэтапный ввод углеродной отчетности для юридических лиц и ИП в стране:

• с 1 января 2023 года — для компаний, чей объем выбросов углекислого газа составляет 150 тыс. тонн в год и более;
• с 1 января 2025 года — для компаний, чей объем выбросов углекислого газа составляет 50 тыс. тонн в год и более.

По сути, закон может стать той платформой, благодаря которой в будущем можно будет организовывать торговлю квотами (на региональном или более масштабном уровне), поскольку он поможет понять, кто и сколько выбрасывает СО2 в атмосферу. Однако пока неясно, в каком объеме российские компании должны будут компенсировать выбросы, как нужно регулировать цены на квоты внутри РФ и будут ли углеродные единицы признаваться в Европе и других частях света.

На совещании правительства 11 февраля первый вице-премьер Андрей Белоусов, рассуждая о том, как Россия должна адаптироваться к СВАМ в Европе, заявил о «фундаментальной развилке»: пойти путем внедрения оборота квот на выбросы или налогового регулирования парниковых выбросов. При этом делать это на общефедеральном уровне пока никто не собирается. Еще в октябре 2021 года глава Минэкономразвития Максим Решетников заявлял, что страна, скорее всего, пойдет по пути региональных экспериментов, которые в случае успеха могут быть расширены на большее количество территорий.

По словам эксперта Института развития технологий ТЭК Кирилла Родионова, в РФ спрос на квоты по эмиссии CO2 будет носить преимущественно региональный характер. В первую очередь это касается Сахалина, где в период с 1 сентября 2022 по 31 декабря 2028 года будет реализовываться эксперимент по ограничению выбросов. Законопроект, регламентирующий его проведение, был одобрен Госдумой во втором чтении в середине февраля.

«В рамках эксперимента к концу 2025 года в регионе 145 котельных будут переведены с угля на газ, а доля газомоторного и электрического транспорта увеличится до 50%. Это поможет свести к нулю баланс парниковых выбросов, в котором по итогам 2021 года объем эмиссии превышал объем поглощения на 1,2 млн тонн эквивалента CO2 (12,3 млн тонн против 11,1 млн тонн эквивалента CO2).

Согласно российскому законопроекту, эмитенты CO2 должны будут закупать квоты при превышении лимита выбросов.

Круг эмитентов пока не определен. С учетом того, что на Сахалине были реализованы два СРП-проекта, в рамках одного из которых был введен в строй крупнотоннажный СПГ-завод, потенциально эта норма может затронуть производителей нефти и газа», — рассказал эксперт.

Интерес к проведению эксперимента проявляли и другие российские регионы — Башкирия и Хабаровский край, а также Иркутская и Калининградская области. Однако, как считает Кирилл Родионов, распространение квот на все субъекты РФ было бы ошибкой. По его словам, если вынести за скобки рекордный за десятилетие постковидный прирост ВВП (4,6% в 2021 году, по оценке Минэкономразвития), российская экономика находится в длительной стагнации. Дополнительная углеродная нагрузка не поможет ее преодолеть.

«Впрочем, это не помешает развитию сегмента торговли квотами. Речь идет о так называемых «зеленых сертификатах», которые представляют собой верифицированные результаты экологических проектов. К использованию подобных сертификатов в имиджевых целях уже прибегают российские компании. Так, в марте 2021 года «Газпром» совместно с Shell поставил на британский терминал Dragon партию СПГ, выбросы от которой были покрыты сертификатами VCS (Verified Carbon Standard) и CCB (Climate, Community and Biodiversity).

В ближайшие годы закупать «зеленые сертификаты» будут также российские производители удобрений, алюминия и черных металлов, экспорт которых начнет с 2023 года подпадать под действие CBAM. Это может создать рыночную нишу для операторов экологических проектов в РФ, однако для этого им предстоит пройти международную сертификацию», — резюмировал эксперт Института развития технологий ТЭК.

В России у рынка квот на выбросы СО2 в ближайшей перспективе нет серьезных стимулов для расширения. Компании не будут просто так массово покупать квоты внутри РФ. Если предприятие приобретет углеродные единицы, то его продукция с «зеленой» наценкой никакого преимущества на российском рынке не получит. А вот компании из РФ, экспортирующие свои товары в ЕС (которые подпадут под действие CBAM в будущем), действительно будут нуждаться в квотах на выбросы СО2.

Однако признанная на международном уровне верификация углеродных единиц для предприятий из РФ пока выполняется только за счет международных организаций (преимущественно со штаб-квартирами в западных странах).

Это значит, что спрос на квоты у российских компаний-экспортеров в первую очередь будет направлен не на российскую площадку (не синхронизирована с аналогичными системами других стран и, по сути, существует только в виде пилотного проекта на Сахалине), а на ETS и компании из других стран, которые занимаются верификацией углеродных единиц. Говорить о конкретных объемах спроса на квоты внутри РФ можно будет, только когда правительство озвучит требования о максимально допустимом объеме выбросов СО2 в стране в целом и для отдельных предприятий в частности.

Подводя итог, можно сказать, что европейский механизм системы торговли квотами направлен на внутренний рынок, но вскоре это коснется и внешнего рынка ЕС. Однако региональные ETS и большинство национальных (вроде новозеландской, корейской или китайской) работают исключительно на внутренний рынок. Российская система торговли квотами, учитывая ее масштаб на уровне одного региона, скорее всего, тоже будет работать на внутреннем рынке. При этом в силу неготовности целого ряда регулирующих механизмов по данному вопросу сейчас трудно оценить, насколько интенсивными будут торговля и спрос российских предприятий на квоты по выбросам.