Мечты и реалии саммита СОР26: готовы ли политики к предотвращению климатической катастрофы?

Огромная пропасть между риторикой и действиями — таков главный итог завершившегося на днях климатического саммита COP26 в Глазго, считает известный исследователь климатических изменений, профессор Лейденского университета (Нидерланды) Пол Беренс. Между тем ситуация климатическими изменениями требует от политиков безотлагательных действий: ближайшие годы, по мнению ученого, будут принципиальны для выбора траектории глобального потепления на десятилетия вперед. Крайние сценарии будущего, изображаемые Беренсом в статье для известного американского издания Politico, напоминают либо антиутопию, либо «зеленую» идиллию. Скорее всего, человечество ждет некий промежуточный вариант: по мере нарастания глобального потепления будут развиваться и механизмы адаптации к нему.

Лидеры почти 200 стран мира собрались в Шотландии, задавшись целью не меньшей чем спасение человечества от климатической катастрофы. Ставки не могли быть выше: решения, принятые на конференции в Глазго и в следующем десятилетии, будут определять будущее жизни на нашей планете и цивилизации, какой мы ее знаем. Хотя COP26 не единственное место для действий по борьбе с изменением климата, только на этом форуме разные страны собираются вместе, чтобы сформулировать глобальную повестку.

Что же на самом деле происходило в Глазго? В этом году саммит COP26 преследовал две основные цели. Первая из них предполагает, что отдельные страны должны ставить более агрессивные цели по сокращению выбросов. А вторая цель — для более богатых стран — предполагает, что они должны вложить больше средств в фонд, который поможет более бедным странам снизить выбросы и адаптироваться стремительно ухудшающемуся климату.

Почему странам нужно ставить более агрессивные климатические цели? Шесть лет назад по итогам саммита СОР было подписано Парижское соглашение, позволившее отдельным странам устанавливать собственные необязательные цели. Политики знали, что этих целей будет недостаточно, но на тот момент это был единственный способ достичь широкого консенсуса в надежде, что страны будут вынуждены предпринимать дальнейшие действия. Еще одним важным результатом Парижского соглашения было повышение амбиций по ограничению глобального потепления с 2 до 1,5 градусов Цельсия к 2100 году, что имеет решающее значение для предотвращения необратимых и потенциально катастрофических изменений климата. К сожалению, в дальнейшем ученые подсчитали, что стандарты Парижского соглашения ограничат потепление к 2100 году лишь до 2,6–3,1 градуса.

В Париже отдельные страны договорились каждые пять лет обновлять свои «определяемые на национальном уровне обязательства» в рамках «ступенчатого» механизма, который будет все более амбициозным. В прошлом году конференция COP была отложена из-за пандемии, так что саммит в Глазго был первой после Парижского соглашения возможностью официально объявить новые лимиты выбросов.

Спасет ли саммит СОР наш мир на этот раз?

Точно нет. Декларации, прозвучавшие в Глазго, безусловно, не подразумевают ограничения потепления уровнем 1,5 градуса.

При хорошем исходе саммита следует надеяться на твердые обязательства, которые приведут к потеплению на 2 градуса.

И хотя Международное энергетическое агентство уже объявило, что новые обещания могут привести к ограничению потепления до 1,8 градуса, эти обещания не содержат никаких политических гарантий. Исследовательская группа Climate Action Tracker, оценив краткосрочные цели, связанные с этими обещаниями, обнаружила, что они обеспечат потепление минимум на 2,4 градуса — несколько лучше в сравнении с тем, что было после Парижского соглашения, но этого далеко не достаточно. Чтобы сохранять более амбициозную цель ограничения потепления уровнем 1,5 градуса, по итогам COP26 необходимо обновлять декларации раз в год, а не каждые пять лет.

Какой вопрос был самым спорным в Глазго?

Скорость декарбонизации в разных странах стала одной из наиболее острых дискуссий. Для выживания цивилизации в долгосрочной перспективе необходимо, чтобы каждая страна в конечном итоге перешла к нулевому уровню выбросов, однако некоторые страны ответственны за гораздо больший объем углерода в атмосфере, чем другие. Эти страны, например, США и государства Евросоюза, заодно являются одними из самых обеспеченных ресурсами, они находятся в относительной безопасности от экстремальных климатических явлений.

Признавая роль глобальной солидарности, Копенгагенское соглашение COP 2009 года учредило фонд климатического финансирования. Более богатые страны вносят в него средства, чтобы помочь менее богатым странам в декарбонизации, а в последнее время и в адаптации к все более неблагоприятным климатическим условиям.

Цель фонда заключалась в том, чтобы к 2020 году довести его размер до $100 млрд в год. Тем не менее сбор средств сильно отстает от графика, а их учет проблематичен. В частности, США демонстрируют ужасающие результаты в области финансирования борьбы с изменениями климата, несмотря на недавнее заявление администрации Джо Байдена об увеличении взносов. В 2017-18 годах США внесли меньше средств, чем Франция, Германия, Япония или Великобритания, хотя их ВВП больше, чем у всех этих стран вместе взятых.

Будет ли все хорошо после COP26?

Обещания, прозвучавшие на саммите в Глазго, пока демонстрируют огромную пропасть между риторикой и действиями.

Несмотря на высокие слова, было сделано очень мало политических заявлений о том, как действительно будут достигнуты амбициозные климатические цели.

Несмотря на некоторый прогресс — например, впервые открыто обсуждалось постепенное сворачивание субсидий на ископаемое топливо, — общие действия попросту не соответствуют научным данным.

Невозможно утверждать, увидим ли мы необходимые действия в будущем, но единственный факт относительно будущего, о котором я могу с уверенностью заявить, заключается в том, что мир, каким мы его знаем, подходит к концу. Либо мы (в глобальном смысле) трансформируем общество еще неведомыми — но куда более здоровыми и справедливыми — способами во избежание огромного ущерба окружающей среде, либо мы увидим необратимые изменения климата, крупномасштабные продовольственные кризисы, дефицит воды и все более непригодные для жизни территории во всем мире. Скорее всего, человечество окажется где-то посередине: общество изменится так, чтобы ограничить масштабы будущего ущерба, при этом адаптируясь к все более враждебной среде. Тем не менее, по любым меркам это конец того мира, который мы знаем.

Что будет, если COP26 провалится? Худший сценарий.

Наиболее вероятный наихудший сценарий — постоянно увеличивающийся разрыв между заявлениями о нулевых выбросах и реальной политикой. Мир едва ли находится на пути к достижению даже мягких целей Парижского соглашения, не говоря уже о более амбициозных обещаниях, взятых после его подписания и в ходе СОР26. Лидеры могут разъехаться из Глазго под шумок вдохновляющих слов и обещаний, но без каких-либо намерений или сил для реализации политики, необходимой для воплощения этих заявлений в жизнь.

За наблюдаемым нами процессом повышения температуры более чем на 2,4 градуса скрываются огромные масштабы страданий множества людей, развал продовольственной системы, невыносимая жара, экстремальные погодные явления, крупномасштабные необратимые изменения климата и экосистемы в будущем.

В дни самых мрачных предчувствий я представляю, как этот наихудший сценарий может воплотиться в жизнь в ближайшие годы. Распространение страха превратит климат в психологическое оружие. Отдельным странам все больше и больше придется заниматься управлением разворачивающимися кризисами, при этом останется мало времени для международного сотрудничества по сокращению выбросов. Мы все больше будем опасаться наступления лета, гадая, сколько лесных пожаров, наступлений жары и ураганов оно принесет и насколько значительны они будут. Мы сможем адаптироваться к этому, укрепляя инфраструктуру, но изменения климата будут опережать то, что мы построим. Повышение температуры будет снижать трудоспособность людей — из-за глобального потепления уже растет количество самоубийств.

Кроме того, из-за повышения температуры увеличатся распространенность и масштаб заболеваний. Уже имеются свидетельства, что именно это происходит с болезнью Лайма и малярией, а также прослеживаются вероятные связи между глобальным потеплением и клещевым энцефалитом, желтой лихорадкой, чумой, лихорадкой денге, африканским трипаносомозом, гриппом, холерой, геморрагической лихорадкой и шистосомозом — список можно продолжить. Влияние климатических изменений на доступность и питательную ценность продовольствия может усилить порочный круг: недоедание приведет к ослаблению иммунной системы людей и дальнейшему распространению болезней. Будет расти количество глобальных кризисов в области здравоохранения, включая пандемии.

Поскольку повышение температуры лишь увеличивает и так чрезмерный забор грунтовых вод, нормой станет нехватка воды. Даже при относительно щадящих сценариях потепления примерно на 2 градуса нехватка воды и такие экстремальные явления, как наводнения и нашествия жары, могут поразить сразу несколько регионов производства продовольствия. В этом случае мировые цены на продукты питания взлетят до небес. Многочисленные исследования показывают, что урожайность может резко упасть уже к 2030 году, а к 2050 году это произойдет вне всяких сомнений. При нынешней траектории — без изменений, которых требуют экологические активисты, — вполне возможно, что полки супермаркетов станут пустеть к середине столетия, а в странах с более низкой покупательной способностью еще раньше.

К настоящему времени исследователи обнаружили 467 различных способов воздействия изменений климата на здоровье, воду, продукты питания, инфраструктуру и безопасность — все эти эффекты будут лишь усугубляться, а страх перед будущим станет расти.

В этом сценарии можно ожидать, что люди начнут обращаться к сильным лидерам, когда ощущение дефицита различных ресурсов спровоцирует панику. При нынешних темпах потепления к 2050 году сотни миллионов людей будут искать климатическое убежище. Миграция, вероятно, будет использована политиками-популистами как возможность для продвижения повестки все более фашистского толка. Будут расти заборы на границах, центры содержания мигрантов в США и Евросоюзе будут расширяться, приобретая все более постоянный характер. Изменение климата уже признано движущей силой миграции из Центральной Америки, а по мере разложения государственных институтов и роста напряженности могут вспыхнуть насилие и войны.

Это будет происходить в глобальном обществе, которое уже не в состоянии защитить уязвимых, накормить голодных и облегчить страдания бедных. По мере глобального потепления сверхбогатые будут пытаться выжить, возводя стены, перебираясь на возвышенности или под землю — продажа заброшенных укрепленных шахт для ракет уже стала процветающим бизнесом: такие объекты раскупаются за миллионы долларов. Исход уже начался: некоторые из самых богатых людей купили себе визы и особняки в таких местах, как Новая Зеландия, где климатические изменения будут не столь пагубны, по крайней мере какое-то время. Тем временем жизнь низших слоев населения станет еще более суровой по мере возрастания нехватки еды и воды.

Все это может показаться сюжетом научно-фантастического романа или чем-то вроде комментариев в каком-нибудь конспирологическом канале на YouTube. Но это не так. Наихудший сценарий глобального потепления основан на признанных научных исследованиях, в которых представлены последствия наших прошлых и нынешних действий для продовольствия, воды и социальных систем.

То, что мы уже находимся на пути к гибели нынешней глобальной цивилизации, больше не подлежит обсуждению.

Нынешние действия по воплощению этого сценария в реальность чудовищно недостаточны, и если СОР26 не принесет значительного прогресса, возможности для будущих действий станут еще более узкими.

Но есть и альтернативные варианты.

Что будет, если СОР26 окажется успешным? Наилучший сценарий.

Лучшим результатом COP26 была бы реализация заявленного поэтапного прекращения использования нефти и газа, а не только угля. Кроме того, требуется признать, что развитые страны не предоставили бедным странам обещанные $100 млрд в год, и гарантировать, что страны с низкими доходами получат помощь в будущем. Необходимо и согласие всех участников климатической конвенции на то, что они будут чаще принимать на себя более жесткие обязательства по борьбе с изменениями климата.

Но и это только начало. Чтобы крупномасштабные изменения были эффективными и быстрыми, должны двигаться вместе все институты — правовые системы, правительства, национальные и международные финансовые учреждения и т. д. Мандат на это, скорее всего, будет получен, когда сообщества и гражданские группы добьются того, что мы подойдем к переломному моменту, после которого государства больше не смогут откладывать на потом или игнорировать проблемы или общественную волю.

Наилучший сценарий — это не столько результат, сколько путь, по которому нужно идти, чтобы избежать наихудшего исхода. В этом сценарии движущей силой, вероятно, станут климатические активисты. Что же касается глобальных лидеров, то в идеале после СОР26 они должны впервые осознать, что для постепенных изменений уже слишком поздно.

Как в таком случае могут выглядеть совместные действия государств, правовых систем, сообществ и бизнеса во всем мире для максимально быстрого сокращения выбросов?

Правительства всего мира должны воспользоваться преимуществами удивительно низких издержек возобновляемой энергии для электрификации инфраструктуры, которая станет гибкой, чистой и эффективной. У нас уже есть решения для декарбонизации 65-75% потребляемой энергии с помощью дешевых возобновляемых источников и технологий энергоэффективности. Лидеры богатых стран мира должны признать, что сокращение остаточных выбросов обойдется дороже и потребует дополнительных инвестиций, в том числе в хранение электроэнергии и водородную инфраструктуру. Действия политиков будут строиться вокруг этого. Они поймут, что стоимость этих технологий будет быстро снижаться по мере их внедрения: каждая новая батарея и водородный электролизер — это шанс улучшить производительность и снизить затраты.

Энергия будущего — маленькая, быстрая и модульная.

Но и это еще не все, что необходимо для наилучшего сценария. Лица, принимающие ключевые решения, могли бы заняться быстрым расширением инфраструктуры для велосипедов и пешеходов. Безопасное перемещение на велосипедах и электросамокатах позволит преодолевать большие расстояния и уменьшит количество автомобилей на дорогах. Можно было бы обеспечить и соблюдение строгих строительных стандартов и развернуть универсальную программу теплоизоляции зданий. Эти изменения позволят сэкономить средства, спасти миллионы жизней от загрязнения воздуха и шума, сплотить сообщества, улучшить жилье, обеспечить более здоровый образ жизни и более безопасные места проживания.

Далее придется запретить разработку новых ресурсов ископаемого топлива, расширение дорог и аэропортов. Могут быть введены сборы с часто летающих пассажиров, увеличивающие плату за каждый дополнительный рейс. В конечном итоге, с уменьшением лоббистских возможностей высокоуглеродных секторов экономики государства полностью откажутся от субсидий на ископаемое топливо, что ускорит энергетический переход. Их влияние уже снижается: крупнейшие мировые компании, добывающие ископаемое топливо, столкнулись с серьезными правовыми рисками из-за умышленного загрязнения атмосферы и дезинформации общественности об изменениях климата.

Но даже если энергетическая система будет подвергнута быстрой декарбонизации, нас к климатической катастрофе может подтолкнуть продовольственная система в ее нынешнем виде. Если политики поймут, что важнейшим фактором утраты биоразнообразия, который также вносит огромный вклад в изменения климата, является животноводство, они перенаправят сельскохозяйственные субсидии на стимулирование производства растительной пищи. Это поможет аграриям улучшить методы растениеводства и поддержит защиту биоразнообразия.

Стимулировать системные изменения могут индивидуальные действия: этот сдвиг быстро ускорится, когда 20-30% населения станут вегетарианцами.

Это откроет огромные возможности и для 27% обитаемых земель в мире, на которых когда-то паслись сельскохозяйственные животные.

Ни одно из перечисленных действий не обойдется дорого, если сопоставить долгосрочные выгоды и затраты. Новые возобновляемые источники энергии уже дешевле существующих ископаемых видов топлива во многих местах мира, однако мы по-прежнему анализируем затраты и прибыли при добыче нефти. Наилучший сценарий предполагает, что мы откажемся от узких критериев успеха, таких как рост ВВП, и сосредоточимся на более широком спектре результатов для общества — от продолжительности жизни до качества воды и защиты биоразнообразия.

В лучшем сценарии все это будет сделано при одновременном обеспечении беднейших и наиболее маргинализированных слоев общества. Один из способов достичь этого — повысить плату за выбросы углерода в атмосферу, возвращая собранные деньги непосредственно беднейшим группам населения. Другой вариант — обеспечить более значительный вклад людей в процесс принятия решений. В 2020 году в Великобритании был проведен эксперимент: сначала ученые проинформировали 108 человек разного происхождения со всей страны об изменениях климата, а затем их спросили, что они хотели бы с этим делать. Люди решили, что необходимо ввести налог для часто летающих пассажиров, предложили отказаться от внедорожников и выступили за добровольное сокращение потребления красного мяса на 20-40%. Сами по себе эти меры недостаточны, но они намного лучше, чем та политика, которую правительство Великобритании рассматривает сегодня.

Но даже если мы возьмем все эти инструменты на вооружение, необходимо помнить, что климат продолжит ухудшаться и только потом станет лучше.

Некоторые медленно разворачивающиеся проблемы, такие как повышение уровня океана, будут продолжаться сотни лет, и в лучшем случае придется быстро наращивать финансирование адаптации к ним. Также государства могли бы подписать международные соглашения об эффективном управлении миллионами климатических мигрантов, которые заметны уже сегодня. В лучшем сценарии климатическая миграция может рассматриваться как некая возможность, например, для сдерживания сокращения населения во многих странах.

Ближайшие несколько лет определят, каким будет масштаб потепления в конце столетия, превратятся ли миллионы страдающих сегодня в миллиарды, сколько человек будут поражены существующими и новыми болезнями, насколько велики будут потери урожаев и нехватка продовольствия. В ближайшие годы станут понятны масштабы будущих конфликтов, насилия и страданий.

Эта ноша ляжет на плечи лидеров, покидающих COP26. На сегодняшний день определенный медленный прогресс уже достигнут, но нам еще предстоит увидеть важные действия, которые подтолкнут нас к лучшему будущему — пока мы все еще слишком близки к реализации худшего сценария.

Адаптированный перевод — Сергей Танакян